Записки психиатра, или Всем галоперидолу за счет заведения - Максим Малявин

Это представление развернулось под окнами юной девы, которую не один месяц обхаживал истероидный воздыхатель. Дама уже имела возможность убедиться в том, что ничего интересного, кроме анализов, этот молодой человек из себя не представляет, что общение с ним ей не просто в тягость, а прямо-таки штангисту не пожелаешь. Она решилась на расставание и спокойно, без истерик заявила — мол, прости, некогда дорогой, но с этой минуты уже непоправимо бывший фройнд, ну сколько можно пить кровь, ищи доноров в другом месте. До молодого человека спустя некоторое время дошло: его бросили. Нет, вы представляете, какая наглость? Ладно бы он бросил ей этак небрежно: «Геть, геть, тобi я больше не кохаю», — вильнул кормой и ушел в свободное плаванье — это было бы нормально и закономерно. Но чтобы его, такого драматично-загадочного, вышвырнули, как надоевшую игрушку! Как использованное резиновое изделие номер два! Нет, с этим решительно нужно что-то делать. Конечно, ни о каких вершинах духовного роста и чудесах характерологического преображения речи и близко не шло. Это ведь какой труд, причем долгий и с непредсказуемым результатом, это не про нас. Нам бы что-нибудь поярче да побыстрее, и чтоб все ахнули и срочно полюбили, а то вон какое чудо пропадает. Можно было бы пойти простым проторенным путем, то есть часто, но неглубоко (больно же, да и сухожилия задеть недолго) поцарапать себе руки лезвием, да вот незадача: та, которой предназначено зрелище, не открывает дверь, следовательно, шоу резко теряет в ценности и целенаправленности, думаем дальше. И ведь придумал!

Представление развернулось перед окнами бессердечной красавицы; поскольку все они выходили на одну сторону, да еще и невысоко, то пропустить его было невозможно. Опять же, отвергнутый страдалец заранее убедился в том, что предмет его страсти находится дома. Далее последовала душераздирающая сцена повешения… на собственных трусах! Вешался наш герой аккуратно, чтобы не повредить себе чего — а то ведь жизнь одна, на всех девчонок не напасешься. Зрелище и в самом деле того стоило: пара камешков в окно для привлечения внимания — и вот данный во всех смыслах этого слова фрукт покачивается на ветке раскидистого дерева в одной футболке, позванивая тем, что ниже пояса.

Господь приглядывает за своими детьми, даже непутевыми. Первый раз не выдержала ветка. Второй раз порвались трусы. Поняв, что его популярность у населения двора резко растет, парень решил не смущать окружающих деталями своей анатомии, соорудил из футболки что-то вроде эротичных шортиков (ну, с отверстием для головы на интересном месте), связал предательские трусы двойным узлом и в третий раз полез на дерево. Тут-то и подоспел наряд милиции, который девушка вызвала сразу же, как только обнаружила Тарзана-суицидника. Из милиции его забрала спецбригада. В приемном покое несчастный долго объяснял, что жизнь ему на самом деле очень даже дорога, но дежурный врач был непреклонен: «Взялся за гуж — не говори, что ингуш» (© Гоблин). Итог — полтора месяца детального знакомства с психбольницей. Чтобы впредь неповадно было.

Вопросы самокритики и самоконтроля актуальны, пожалуй, для любого из нас. Не интересуется вопросом правильности своего поведения и тем, как он выглядит в глазах окружающих (ну, хотя бы время от времени) лишь дебил, пациент в психозе или наглое самоуверенное кю. Да и наши пациенты нередко пытаются анализировать свои поступки и самочувствие хотя бы затем, чтобы вновь не оказаться в больнице.

…Стаж болезни у Ольги внушительный, полтора десятка лет. За это время она не раз успела побывать в стационаре и твердо усвоила: если госпитализируют — значит, есть за что, значит, где-то она себя вела неправильно и что-то нарушала. Знать бы еще, что? То, что за сутки до госпитализации она объявляла столовую, где работала много лет, рассадником инфекции, инкубатором гельминтов, детским садом для тараканов и домом престарелых для окрестных крыс, не в счет. Так же, как и крупномасштабные боевые действия против вредителей: посуду в хлорку, дуст и отраву по углам, личный контроль за мытьем рук, дымшашки с особым составом наготове. Отлавливали ее уже на том этапе, когда показывать ладошки и вытирать ноги об особую тряпку приходилось малость охреневшим посетителям столовой.

После стационара Ольга исправно ходит на прием, причем каждый раз докладывает, что производственную дисциплину не нарушает, дома тоже поддерживает идеальный порядок, спать ложится вовремя, с чужими мужчинами не заигрывает, не подумайте чего плохого, доктор. Муж, приходящий вместе с нею, все подтверждает и в целом всем доволен; только вы, доктор, сами ей скажите, что мыть полы с хлоркой каждый день — это явный перебор. И пусть она не заставляет нас тереть руки щеткой перед едой и после туалета, мы же с детьми не на операцию собираемся. Да, вновь перехватывает она инициативу, а в остальном все у меня нормально, никаких нарушений интеллекта, я за этим очень строго слежу и все контролирую. Что, вам действительно интересно, как? Очень просто, доктор: я каждый день внимательно гляжу на себя в зеркало, проверяю интеллект. Гляжу, гляжу — нет, все нормально, я себе нравлюсь, и на дуру не похожа. Никаких признаков снижения интеллекта на лице не нахожу. И сразу мне становится спокойнее.

Так что, выходя из дома, внимательно посмотрите на себя в зеркало. Нравитесь ли вы себе? Нет ли у вас на лице признаков пострадавшего интеллекта? А то мало ли что.

Насколько я успел заметить, психиатрия и психотерапия собирают под свои знамена людей довольно интересных. Слишком разных по характеру и устремлениям, чтобы можно было дать им какое-то общее определение, вроде «нестандартные на всю голову» или «доброжелательно-подозрительно-въедливые», но только не скучных. Хотя и скучные тоже попадаются, но в этом случае скучность бывает отточена до блеска самурайского меча: медитируй и любуйся.

Наш знакомый (назовем его Андрей) скучным не был никогда. Андрей — это сотня гипоманиакальных килограммов, увенчанных породистым носом и движимых постоянной потребностью оказаться в центре внимания, в идеале — женского. Ах да, и чтобы не переработать ненароком. Попав в армию, он первым делом разузнал, где тут учат на сержантов, но командиром взвода так и не стал, поскольку избыток мужского внимания был ему противен по природе, а необходимость постоянно находиться между норовящими что-нибудь учудить солдатами и за что-нибудь эдакое вздрючить офицерами и прапорщиками не стоила возможности ничего не делать своими руками. Зато быстро нашлась возможность устроиться фельдшером при здравпункте, которой он не преминул воспользоваться.

Уже будучи в институте, Андрей не смог отказаться от соблазна проявить свои организаторские таланты и быстренько стал старостой потока. Но юные девы были еще слишком юны и бестолковы, чтобы оценить высоту обретенного им положения и открывающиеся оттуда перспективы, лишаться от восторга чувств и девственности не спешили, поэтому пришлось срочно учить старика Фрейда (дабы объяснять дурочкам, чего они на самом деле хотят) и массаж с гипнозом (говорят, действует безотказно, особенно совместно). Вроде бы Андрей даже поимел некоторый успех у не успевших увернуться.