Там, где нас есть - Борис Мещеряков

— Мужчина! — ликующе пробивался сквозь завесу водной взвеси тонкий голос.

Ну кто, скажите, не отправился б в его направлении? А Григорию Палычу терять вроде было нечего, да и не был он воспитан игнорировать прямое обращение.

Женщина, на вид помоложе него, с сумкой и пластиковым пакетом в руках, неловко стояла, застряв левым сапогом между неровно положенными плитами. Освободить ногу она не могла и снять сапог, чтоб ее освободить, не могла тоже. Григорий Палыч, приблизившись и поздоровавшись, хотя это в данной ситуации выглядело вполне по-идиотски, присел рядом с пострадавшей ногой на корточки и в последний момент подавился вопросом: как же вас так угораздило и что вы здесь забыли?

Он смутился, а женщина, будто услышав его соображения, как это ее так угораздило и что именно она забыла в недостроенном подъезде, густо покраснела. Впрочем, быстро оправилась от смущения и быстро заговорила:

— Вот иду, а тут щель, а я застряла, сапог — раз! — и провалился, а я застряла, эта чертова стройка, люди ходят, могут провалиться, спасибо, что не сломала ногу, вот только застряла, как хорошо, что вы тут проходили, а то я думала до завтра буду торчать, холодно, в самом деле, люди ходят, а тут так вот плиты, вот видите…

Было видно, что она обрадована.

Григорию Палычу мало кто так радовался, разве что мама, но и то недолго, пока не начнет ворчать.

— Та-а-ак, — протянул Григорий Палыч, — вы побудьте тут пару минут, а я попробую какой-нибудь лом найти или еще что-то в этом роде.

Он вышел и скоро вернулся с обрезком швеллера длиной метра полтора. Вставив швеллер между плитами, он приналег плечом и, конечно же, ничего не сдвинул. Григорий Палыч не был чемпионом ни в каком силовом виде спорта, да и рычаг был коротковат.

— Дела, — кратко охарактеризовал он ситуацию. Как диагноз поставил. — Вы будьте тут, а я помощь какую поищу.

Женщина покивала согласно, будто, не скажи он оставаться на месте, она б немедленно снялась и отправилась по делам или прогуляться. Она как-то притихла, видимо, просто не задумывалась, что же будет дальше, когда на нее кто-нибудь наткнется. Видимо, не предполагала, что дела ее серьезны и даже плохи. Она начинала уставать от неудобного положения, а ногу, похоже, сдавливало, и она начинала пугаться, если возможно испытывать испуг с опозданием и постепенно.

— Вы не бойтесь, мы обязательно что-нибудь придумаем, — твердо сказал Григорий Палыч.

Женщина опять покивала и попыталась улыбнуться. Быстрым шагом Григорий Палыч направился к метро, к телефонам-автоматам. Ни один из них не работал, чего он уже ожидал, на стене дома рядом с магазином телефон тоже молчал, как партизан. У телефона рядом с автобусной остановкой трубка вообще была оторвана напрочь. Григорий Палыч вспомнил о сигаретах, но как-то неуместно было сейчас зайти за сигаретами, и он двинулся в сторону стройки.

— Я хотел позвонить, телефоны не работают, вы подождите, я машину какую-нибудь поймаю, — сказал Григорий Палыч и, услышав ответ в духе «хорошо-хорошо», поспешил к дороге.

За забором стройки проходила дорога, в будние дни довольно оживленная и совершенно мертвая в воскресенье. Дождь усилился, а зонт Григорий Палыч забыл в том клятом подъезде. Григорий Палыч сообразил, что ему годится еще и не всякая машина, а подойдет ему лучше всего небольшой трактор вроде «Ковровца» или что-нибудь армейское, с лебедкой. Однако ничего такого не ехало, и он начал тосковать.

Он вымок уже практически насквозь, ботинки — в налипшей строительной грязи, и рукав пиджака продран швеллером. Он сообразил, что надо сбегать подбодрить женщину, чтоб она не думала, будто он ее бросил там. Рысью он метнулся обратно, не доходя до подъезда, успокоил дыхание, замахал рукой и покричал:

— Эй! Как вы там? Я тут машину еще пока ищу! Уже скоро!

Увидел ответное махание и заверения, что все в порядке, не слишком, однако, бодрые.

Подходящая по виду желтая техничка с надписью на борту «Горсвет» не остановилась на его призывные размахивания рукой: у них были свои важные дела. Не остановился и военный разбитый грузовичок с солдатом в ушанке за рулем. И когда уже Григорий Палыч подумывал, не сбегать ли еще раз подбодрить пострадавшую, затормозила рядом с ним забрызганная «нива», и плотный водитель в рыжеватой бороде распахнул дверь:

— Куда тебе?

— Нет, это не мне… Верней, ехать не надо… Верней, не мне… — Григорий Палыч запутался и замолк.

Сосчитав до десяти, Григорий Палыч представился, довольно внятно изложил ситуацию, почему-то назвав женщину в беде своей подругой, а владелец «нивы» если и удивился, то виду не подал.

Ехали они недолго, по дороге Григорий Палыч мучился, оттого что не спросил как зовут ту, кого он отрекомендовал подругой. Черт, ну а как бы мы там знакомились? Нет, неудобно б вышло, да и некогда было.

— Вот здесь. — сказал Григорий Палыч водителю и, выскочив наружу, радостно, как мог, закричал: — Мы здесь!

— Ира, — представилась женщина водителю с бородой. — Ирина Сергевна.

Григорий Палыч испытал мгновенное облегчение от удачного разрешения казавшейся неминуемой неловкости. Водитель кратко буркнул, впрочем, вполне дружелюбно:

— Артем.

Затем, быстро осмотрев сцену и декорации взглядом опытного человека, отправился в машину и чем-то загремел в багажнике. Всех дел оказалось на пару минут. У Артема нашелся и трос, и крюк — зацепить трос за ушко плиты и еще один трос на всякий случай. «Нива» коротко взревела, плита отодвинулась, нога освободилась, беглый осмотр показал, что с ногой ничего серьезного, а сапог вообще не пострадал. Григорий Палыч как-то даже слегка ошалел, как все быстро. А он-то метался, переживал, опять метался, телефоны не работают, а вот человек — раз и сделал все нужное быстро и толково. Удало, подумал Григорий Палыч. Без зависти подумал.

— Подвезти? — спросил Артем, усаживаясь в машину.

— Нет, спасибо, мне недалеко, — откликнулся Григорий Палыч.

— Да, спасибо, я уж и так опаздываю, такое несчастье, — сказала Ирина Сергевна.

И добавила в сторону Григория Палыча:

— Вы молодец. Спасли меня. Не знаю что, если б не вы. Как вас зовут?

Григорий Палыч на мгновение затосковал, но отчего-то в памяти мелькнул просмотренный недавно документальный фильм об израильских коммандос, и он беспечно, с неизвестно отчего образовавшейся легкостью, бросил:

— Зовите меня Цвика. Или Цви, это так олень на иврите.

— А фамилия?

Григорий Палыч пожал плечами и опять легко, как редко у него бывало, ответил:

— Гантенбайн. Вы позвоните мне, ладно? Как нога и вообще… — Он ловко взял Ирину Сергевну за руку, выдернул из кармана шариковую ручку и написал на узкой ладони свой номер.

— Обязательно позвоните.

Она села в «ниву», захлопнула дверцу, потом опустила стекло и сказала: