Последняя из рода - Кэтрин Эпплгейт

– Да мы на огромной высоте!

Я пристроилась за спиной у Хары, и от изумления у меня перехватило дыхание.

Мы находились в самой высокой башне дворцового комплекса, раскинувшегося на большом уступе горы, и где-то далеко под нами был город.

– Мы почти в облаках, – сказала я.

– Ты отлично справилась, Бикс, – сказала Хара.

– Нет, – горько ответила я. – Если бы я была молодец, то давно бы поняла, что за тип этот Лука.

Она положила руку мне на плечо.

– Это уже не первый раз, когда мою семью предают Корпли. И в любом случае именно я поверила ему и привела всех сюда.

– Каким-то образом, – пробубнила я, – я убедила себя, что Лука действительно учёный и ищет правду.

– Ну, то, что он что-то ищет, совершенно верно, – ответила Хара. – Золото, чтобы набить сундуки своего семейства. И власть.

Мы сытно поели, хоть и в мрачной тишине.

Той ночью я спала в удобной человеческой постели, до сих пор неведомой мне, но зато тёплой, сухой и удобной, и проснулась от чьего-то урчания. Я села и увидела: у окна, что выходило на южную сторону, сидел Гэмблер.

Его морду в белую полоску освещала луна.

Я прислушалась и поняла, что он тихо поёт на непонятном мне языке.

Он замолчал и повернулся ко мне.

– Прости, если разбудил.

– Это ты прости, что помешала тебе. Я не понимаю слов, но мелодия очень красивая.

Гэмблер кивнул:

– Это предсмертная песня. Если феливет знает, что скоро умрёт, то в песне признаётся в любви луне и звёздам, нашим проводникам.

Его слова для меня были как удар в живот.

– Ты уверен, что всё безнадежно?

Гэмблер вздохнул.

– Думаю, тебе ничего не угрожает, пока ты будешь служить Мурдано. Он, вероятно, понял, что в массе своей даирны опасны, но тот, кому принадлежит один-единственный оставшийся в живых, обладает невероятной силой. Он оставит нас в живых, но только тут, в заточении. Мой род не приемлет клетки, и я уже достаточно натерпелся в тюрьме на острове.

– И поэтому… – Я осмотрелась в просторной комнате. Хара и Тоббл крепко спали. – Ты намерен… покончить с собой?

Гэмблер грустно улыбнулся.

– Нет. Мы считаем, что только погибший в бою феливет поднимается высоко в прекрасный лес над облаками. Там всегда есть на кого охотиться, и там мы собираемся и рассказываем о подвигах, совершённых при жизни.

Казалось, он смирился со своей участью и готов её принять.

– Когда у меня будет возможность напасть на стражу, но при этом не подвергать вас опасности, я обязательно ею воспользуюсь. Они всегда в боевой готовности, хорошо вооружены и превосходно обучены. Я нападу, и если мне повезёт, то отправлю на тот свет кого-нибудь из людей, если тот свет существует. Они убьют меня, и я присоединюсь к тем, кто был храбр и погиб задолго до меня.

– Но, Гэмблер…

– Что, Бикс?

– Но я… я буду очень скучать по тебе. Ты мой друг.

По морде феливета невозможно прочитать эмоции, но я видела, что глаза Гэмблера влажные.

– Для меня честь это слышать.

– Тогда сделай мне только одно одолжение – продержись тут ещё немного.

Гэмблер промолчал в ответ. Возможно, он знал правду: у меня самой нет ни плана, ни надежды.

– Ты сделаешь это? – требовательно спросила я. – Ради меня?

Он опустил голову и долго молчал.

– Три дня, – наконец ответил он. – Я вынесу эту клетку всего три дня.

Утром я увидела, что Хара застилает одеяла, погружённая в свои мысли. Тоббл пытался ей помогать, если бы слово «помогать» означало «активно пытаться сделать хуже».

– Гэмблер расстроен, – сказала я.

Обернувшись, Тоббл посмотрел на феливета.

– Может, я смогу его развеселить, – предположил он. И улыбнулся мне. – Никогда не думал, что скажу такое, но я, кажется, очень привык к этой большой и взрослой кошечке. Для серьёзного хищника он не так уж и плох.

Я видела, как Тоббл вразвалочку пошёл к нему.

– Гэмблер говорит, что Мурдано понял, насколько полезным может оказаться даирн, когда он один и под его контролем.

Хара кивнула.

– И он, конечно, прав. Но я всё же не могу понять, почему Лука ничего не сказал про меня – про то, что я принадлежу роду Донати. Он взглянул на мой меч и, скорее всего, догадался, что он настоящий. И тем не менее ничего не сказал.

Мы сидели на краю кровати Хары.

– Я тоже на это обратила внимание, – заметила я.

– Я предполагаю, что план Луки – выкрасть меч и передать его отцу, – предположила она. – Фрэдоро Корпли – амбициозный полководец. Он бы с удовольствием отправился на север и возглавил войну против Дрейленда, реши это Мурдано. Если у Корпли будет Свет Недарры, люди потянутся за ним.

– Только из-за меча?

– Из-за этого меча, – ответила Хара, – Корпли мог бы стать вторым в Недарре после Мурдано. А Лука, таким образом, обошёл бы своего старшего брата, который является наследником земель и богатства.

– Ну и семейка, – пробубнила я.

– Это точно, – вздохнула Хара. – Вот и причина того, почему феливеты не доверяют людям. У людей непростые мысли, бесконечные жадность и амбиции, а также ненадёжная дружба.

Принесли утреннюю еду, и мы поели в полной тишине. Нам оставалось только ждать. Гэмблер дремал в лучах солнца, пока Тоббл сидел рядом, время от времени поглаживая шелковистую голову феливета.

Я смотрела, как в воздухе летала пыль. Слушала, как за окном воркуют голуби. Я ни о чём не думала. И вдруг меня осенило.

Проблеск надежды. Зачатки плана.

Люди лгут. И я вижу, когда они это делают.

Ни человек, ни феливет, ни раптидон, ни воббик, ни натайт или террамант не могут лгать в присутствии даирна.

Кроме, конечно же, самого даирна.

Через два дня меня снова повели к Мурдано.

Я сопротивлялась, объясняя это тем, что я слишком застенчива и хочу, чтобы со мной была Хара.

Солдаты Бледной стражи, вероятно, получили приказ хорошо обращаться со мной и ничем не расстраивать, поэтому они тут же позволили Харе пойти со мной. Мало того, они не обратили никакого внимания на воббика, который тоже к нам присоединился.

После долгого спуска по бесконечным ступеням и подобным лабиринту коридорам мы снова встретились с Мурдано.