Патриарх Тихон - Михаил Вострышев

— Отец родной, освободи нас!

— Господин наш, веди нас на Кремль!

В Кремле же царило тревожное настроение, несмотря на крупные воинские подразделения, прибывшие для успокоения российских обывателей. Хватит ли пороха для «переговоров» со своими подданными?..

Сын мелкого шляхтича, председатель внесудебной Всероссийской чрезвычайной комиссии Ф. Э. Дзержинский любил обмениваться приятельскими посланиями с сыном латышского батрака, коллегой по «боевому органу партии будущего» М. Я. Лацисом. Во всех областях жизни они искали и находили контрреволюцию и гадали о том, как бы ее побыстрее истребить. 20 ноября/3 декабря 1921 года Феликс Эдмундович попросил «дорогого товарища Лациса» срочно написать доклад для Ленина, отметив в нем, что с Церковью правительство не должно поддерживать никаких отношений, «лавировать может только ВЧК для единственной цели — разложения попов».

Советские государственные мужи очень хотели, но побаивались объявить религии открытую войну. На это могли пойти римские императоры, чувствуя поддержку в гонениях на христиан со стороны языческого римского народа. В России же православные составляли большинство населения страны, и нужен был предлог, чтобы уничтожить духовенство, не вызывая при этом возмущения народа.

20 декабря 1921 года/2 января 1922 года появился декрет об изъятии музейного имущества. И тотчас в газетах появились по приказу правительства воззвания, в которых «представители голодающих» просили Советскую власть принять меры, чтобы излишнее церковное имущество пошло на борьбу с голодом.

17/30 января в секретном послании уполномоченный СНК «по учету и сосредоточению церковных ценностей» Л. Д. Троцкий рапортовал председателю СНК Ленину: «Изъятие ценностей из этих учреждений[40] является особой задачей, которая ныне подготавливается политически со всех сторон».

В феврале-марте все тот же «уполномоченный» неоднократно берется за перо, чтобы предложить все более жестокие меры против православия и наводнить государство советскими служащими-доносчиками «по вопросу Церкви и расколу среди духовенства».

Пока «революционные мечтатели» разрабатывали кампанию по уничтожению Церкви, патриарх Тихон в очередной раз обратился с воззванием о помощи голодающим (24 января/6 февраля 1922 года):

«Леденящие душу ужасы мы переживаем при чтении известий о положении голодающих: «Голодные не едят уже более суррогатов, их давно уже нет». Падаль для голодного населения стала лакомством, но этого лакомства нельзя более уже достать. По дорогам и оврагам, в снегу находят десятки умерших голодных. Матери бросают своих детей на мороз. Стоны и вопли несутся со всех сторон. Доходит до людоедства. Убыль населения от 12 до 25 %. Из тринадцати миллионов голодающего населения только два миллиона получают продовольственную помощь («Известия ВЦИК Советов», № 5, 22 с. г.).

Необходимо всем, кто только может, прийти на помощь страдающему от голода населению.

Получив только на днях утвержденное Центральной комиссией помощи голодающим при ВЦИК Положение о возможном участии духовенства и церковных общин в деле оказания помощи голодающим, мы вторично обращаемся ко всем, кому близки и дороги заветы Христа, с горячею мольбою об облегчении ужасного состояния голодающих.

Вы, православные христиане, откликнулись своими пожертвованиями на голодающих на первый наш призыв.

Бедствие голода разрослось до крайней степени. Протяните же руки свои на помощь голодающим братьям и сестрам и не жалейте для них ничего, деля с ними кусок хлеба и одежду по заветам Христа. Учитывая тяжесть жизни для каждой отдельной христианской семьи вследствие истощения средств их, мы допускаем возможность духовенству и приходским советам, с согласия общин верующих, на попечении которых находится храмовое имущество, использовать находящиеся во многих храмах драгоценные вещи, не имеющие богослужебного употребления (подвески в виде колец, цепей, браслеты, ожерелья и другие предметы, жертвуемые для украшения святых икон, золотой и серебряный лом), на помощь голодающим.

Призывая на всех благословение Божие, молю православный русский народ, чад Церкви Христовой, откликнуться на этот наш призыв.

У кого есть две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же (Лк. 3, 11).

Будьте милосердны, как Отец ваш Небесный милосерден (Лк. 6, 36)».

Авторитет патриарха с каждым днем возрастал, его искреннее желание помочь погибающим усиливало положение Православной Церкви в государстве. Подобного безбожные властители потерпеть не могли и решились на следующий шаг — 10/23 февраля ВЦИК принял постановление о принудительном изъятии церковных ценностей. По меньшей мере удивленный отменой добровольных пожертвований и внезапным решением об изъятии из храмов священных сосудов и других богослужебных предметов, патриарх в воззвании от 15/28 февраля отметил:

«С точки зрения Церкви подобный акт является актом святотатства, и мы священным нашим долгом почли выяснить взгляд Церкви на этот акт, а также оповестить о сем верных чад наших.

Мы допустили, ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств, возможность пожертвований церковных предметов, неосвященных и не имеющих богослужебного употребления. Мы призываем верующих чад Церкви и ныне к таковым пожертвованиям, лишь одного желая, чтоб эти пожертвования были откликом любящего сердца на нужды ближнего, лишь бы они действительно оказывали реальную помощь страждущим братьям нашим. Но мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, освященных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается ею, как святотатство, мирян — отлучением от нее, священнослужителей — низвержением из сана (Апост. прав. 73, Двукр. Вселен, соб., правило 10)».

И Церковь отдавала свое добро, накопленное веками. Отдавала не без печали, ибо тяжко было видеть искони богатые украшениями храмы без их праздничных торжественных одежд. Но разве можно остановиться перед жертвою, когда огромные пространства Родины объяты смертью, когда вымирает кормилец страны — российский крестьянин?!

Не везде изъятие ценностей из храмов проходило гладко. Во-первых, потому, что добровольная сдача была вредна властям — она поднимала авторитет Церкви. Во-вторых, потому, что изъятие уполномоченными атеистами проходило грубо, с угрозой применения оружия, с попранием религиозных чувств верующих, с требованием сдать предметы культа, священные для Церкви. В-третьих — и это было главное — прихожане не верили, что церковные ценности пойдут на нужды голодающих.

В каждодневных секретных информационных сводках ВЧК, предназначенных для руководителей страны, давалась более-менее объективная картина отношения русского народа к изъятию церковных ценностей. Вот несколько характерных сообщений, относящихся к концу февраля 1922 года:

«На собрании прихожан церквей г. Н. Новгорода о помощи голодающим решено сдать церковную утварь, не имеющую исторической ценности, переплавив серебро и золото в слитки».