Гоголь. Мертвая душа - Петр Волконский

различного назначения. Он сдал всех, кто покрывал безобразия, Творившиеся в Бендерах, и Гоголь по просьбе Гуро записал их фамилии, чины и должности. Однако же тем пауком, который сплел эту чудовищную паутину, являлся все же Верховский, так что в первую очередь следовало заняться его персоной.

По словам исправника, соваться В имение предводителя мертвых душ без военной поддержки было крайне опасно, и он предложил приезжим без церемоний остановиться у него в ожидании войска. На это Гуро ответил, что должен быть способ обезвредить Верховского в кратчайшие сроки, так что пусть Туков предложит таковой, а если не получится, то всегда можно освежить память в известном подвале. Это возымело действие. Исправник, перейдя на шепот, рассказал примерно следующее.

Когда еще Верховский только начинал свои махинации с метриками умерших, а заодно проводил опыты по оживлению покойников, в округе нашелся только один человек, не подкупленный, не запуганный и не уничтоженный преступниками. Им оказался протоиерей Георгий, пригрозивший собрать прихожан соседнего с Верховкой селения для того, чтобы силой изгнать из округи бесов и самого Сатану в человеческом облике. Отважный священник, выступивший против Верховского, был схвачен прямо в храме и сожжен в огне вместе с присягнувшими ему прихожанами, которых заперли в домах и амбарах, охваченных пожаром. По долгу службы исправник провел расследование, хотя, конечно, не столько искал следы преступления, сколько старался уничтожить их, потому что к тому времени был подкуплен. Для проформы он допросил тамошнего дьякона, который лежал в больнице со смертельной раной в груди и с минуты на минуту должен был отдать душу богу. Тот поведал о чудотворном кресте, привезенном покойным протоиереем из Святогорска, где он проходил послушание до назначения в Бендеры. Крест этот хранился в Святогорском монастыре еще с крещения Руси и достался отцу Георгию от самого митрополита за подвиги по укрощению плоти. Дьякон утверждал, что одного вида этой святыни достаточно для того, чтобы обратить в бегство это исчадие ада, как называл Верховского протоиерей. Прикосновение же креста способно испепелить нечистого. Что, собственно говоря, и собирались проверить опытным путем спутники, направляющиеся в экипаже прямиком в заброшенную церковь.

В этом духе ответил на ехидный вопрос Гоголя тайный советник Гуро, после чего добавил:

– Крестом: предстоит размахивать вам, Николай Васильевич. Что касается меня, то в моем саквояже ждут своего часа два трехствольных пистолета английского производства. Заряжены они не серебряными, а самыми обыкновенными свинцовыми пулями, прошу заметить.

– То есть вы, Яков Петрович, утверждаете, что не верите в чудодейственную силу креста?

– Я вообще привык полагаться только на себя, мой друг, – сказал Гуро. – Хотя не стану отрицать силу, присущую различным магическим атрибутам, как то: талисманам, амулетам, крестам, индийским божкам и так далее. Вопрос лишь в том, правду ли говорил отец Георгий или же лгал, чтобы воодушевить сторонников?

– Святые люди не лгут!

– Когда встретите святого человека, Николай Васильевич, непременно покажите его мне. А до тех пор я предпочитаю оставаться при своем мнении... Ба! Да мы, кажется, приехали.

Экипаж остановился.

– Странно, – Сказал Гуро, выглянув в окно. – Место безлюдное.

Гоголь посмотрел со своей стороны и убедился в справедливости его слов.

– Мы последние десять минут как-то подозрительно ехали, – поделился он своими наблюдениями. – То остановимся, то опять тронемся.

– Да, я тоже заметил, – согласился Гуро, доставая внушительный пистолет и беря его на изготовку.

– Не засада ли?

– Сейчас поглядим.

Пассажиры отворили двери, каждый со своей стороны, и спрыгнули на землю, разминая затекшие ноги.

– Куда ты нас завез, болван? – беззлобно спросил Гуро извозчика. – Где ты видишь здесь церковь, дубина ты стоеросовая? Зачем в чистом поле стал? Глаза залил, что ли?

– Я трезвый как стеклышко, – сказал извозчик с некоторою обидой. – А только дальше невозможно ехать.

Гуро присмотрелся к нему внимательнее.

– Тебя как зовут?

– Федор.

– Судя по форме, ты урядник. Так?

– Ну, так, – признал извозчик.

– Как же ты смеешь, скотина, отказываться выполнять приказ?

– Это не я отказываюсь, ваше благородие. Это кони. Не идут, хоть плачь. Место гиблое. Они чуют.

– Ты издеваешься надо мной? – зарычал Гуро.

Урядника как ветром сдуло с козлов, он соскочил на дорогу и вытянулся в струнку.

– Никак нет, ваше благородие, – проговорил он, чуть не плача. – Попробуйте сами. Уперлись лошадки. Их теперь с места не сдвинешь. Гарью тянет, слышите? Они к Чепрановке на пушечный выстрел не подойдут.

– Чепрановка, говоришь? – уточнил Гуро.

– Ну да, Чепрановка, так ее русские люди меж собой называют, – пояснил урядник. – До нас Чепраны были. Ну а теперь одни головешки, остались. Я тут был после пожара, видел.

– И что кони? – быстро спросил Гоголь. – Тоже отказывались ехать?

– Чего не было, того не было. К самой церкви подвезли.

– Не сгорела она? – поинтересовался Гуро, озираясь с пистолетом в руке.

– Так каменная же, – сказал урядник. – Стоит себе, чего ей сделается. Только заколоченная.

– Топор есть?

– Имеется.

– Это хорошо, – сказал Гуро. – Как заколотили, так и расколотим. А ну, пусти!

Отодвинув урядника, он ловко забрался на козлы и хлестнул вожжами по конским спинам. Это не возымело эффекта. Переупрямить коней не могли ни вожжи, ни кнут, ни брань.

– Я бы выстрелил перед мордами, – произнес Гуро задумчиво, – да шуму будет много. Вот что, Федор, загоняй экипаж в кусты, чтобы с дороги не было видно. Как лошадей привяжешь, бери топор и ружье, пойдешь с нами.

– Я лучше посторожу, ваше благородие! – попытался отвертеться урядник.

Гуро как бы в задумчивости направил на него пистолет. Урядник сделался бодрым и сговорчивым.

– Хотя чего сторожить, когда вокруг ни души, – бормотал он, разворачивая упряжку посреди дороги. – Я с вами, господа! Вместе оно веселее.

– Догоняй, – обронил Гуро через плечо и медленно направился в темноту.

Помедлив секунду или две, Гоголь пристроился к нему рядом. Вскоре их нагнал запыхавшийся урядник. Втроем они двигались сквозь ночь, не зная, что она приготовила для них.

Глава XXIII

Меняя направление, ветерок доносил до путников запах гари и какой-то тухлятины. Луны не было, темнота стояла такая, что хоть глаз выколи. Поле, через которое шли трое мужчин, топорщилось стерней, так что приходилось выверять каждый шаг. Федор предположил,