Она мое безумие - Лекси Рид

хорошо стреляешь. Ещё один сантиметр — и Кирилл был бы инвалидом.

Монстр замер, будто смакуя свои слова, а затем его губы едва коснулись моего уха, и от этого прикосновения по телу пробежал холодок, смешанный с жаром.

— Ты ведь сама это знаешь.

Я с трудом заставила себя выдавить слова, чувствуя, как моё тело предательски поддаётся его присутствию.

Горячие капли воды смывали кровь и страх, смешивая всё воедино — мои эмоции, мои мысли, мои желания.

— У меня не было желания настолько вредить ему, — произнесла я, пытаясь держать голос ровным, хотя внутри всё разрывалось на части.

Его близость сводила с ума. Больше чем тот кошмар, чем отражение.

Влад усмехнулся, и этот звук был ледяным, как холодный ветер, пробирающий до костей.

— Ты врёшь, — прошептал он с безжалостной уверенностью, и я почувствовала, как его дыхание снова коснулось моего уха.

Затем он немного отступил, но не настолько, чтобы я смогла вырваться из его власти.

— Ты хотела, чтобы его мучали, как тебя. Но не слишком сильно, правда? Ведь ты не настолько бесчеловечна, чтобы отнимать у человека жизнь.

Мир сузился до тишины, прерываемой лишь нашим дыханием. Его слова повисли в воздухе, словно острые лезвия, готовые порезать мою правду на клочки.

Я знала, что отпираться бесполезно. Влад видел меня насквозь, и каждое его движение, каждый взгляд подтверждали это. Я стиснула зубы, стараясь не показать слабость, но сердце билось, как загнанное зверьё.

— Ты ведь даже не понимаешь, что именно толкнуло тебя на это, — продолжил он, наклоняя голову, словно изучая диковинную игрушку. — Всё глубже падаешь в бездну, из которой нет возврата.

Его пальцы скользнули по моей шее, оставляя за собой едва заметное жжение. Слишком легко поддаться Владу, раствориться в этой тьме, где он правит, как король.

Я усмехнулась, но это была маска, за которой скрывалась буря. Да, мне некуда было деваться. В его словах была пугающая правда, от которой не отвернешься. Я могла согласиться с Владом, ведь он был прав. Каждое его слово проникало в самые тёмные уголки моего сознания, где скрывалась та часть меня, о существовании которой я боялась даже думать.

Я запуталась. В голове крутились тысячи мыслей, но ни одна не давала спасения. Как я могла зайти так далеко? Когда ярость, как чёрная вуаль, опутала мой разум, я не заметила, как перешагнула ту грань, за которой человеческое становится чуждым. Я не знала, что могу быть настолько кровожадной.

Глубоко внутри что-то сжималось от боли и страха. Меня ослепляла ярость, выжигая всё на своём пути. Всё, кроме одной мысли: я хотела домой. Я хотела сбежать от этого кошмара, закрыться в своей комнате и сделать вид, что ничего не произошло. Но прошлое не отпускает так легко.

Кирилл…

Вспомнив его, я почувствовала жалость. Она была слабой, едва заметной искрой в океане тьмы, но она всё ещё жила во мне. Я понимала, что он — лишь пешка в чужой игре, и, возможно, не заслуживает той участи, что ему уготована.

Но в то же время… нет. Я не могла позволить себе сломаться сейчас. Эта жестокость, что я ощущала в себе, она была частью меня. И Кирилл, ставший её жертвой, не мог рассчитывать на милосердие, которое я уже не была в состоянии даровать.

Я металась между этими двумя чувствами — жалостью и холодной, безжалостной решимостью. Но всё внутри меня склонялось к тому, что выход был только один: принять ту тьму, которая уже давно поселилась в моём сердце.

— Мой папа научил нас. Он часто брал нас на охоту, — сказала я, выключая воду и выходя из душевой кабины.

Водя пальцами по мокрой коже, я почувствовала его взгляд, пристальный и цепкий, словно изучающий каждый мой шаг.

Этим жестом я показала, что мне скучно играть с ним в его игры. Я была готова принять вызов, если он готов предложить что-то по-настоящему интересное.

Ванная комната была величественных размеров, мраморные стены и зеркала отражали свет так, что казалось, будто мы находимся в каком-то ином мире, где всё определяют наши внутренние демоны.

Стоило Владу выйти за мной, как я спокойно отошла в другой конец комнаты, к раковине. Мои движения были плавными и уверенными, словно я знала, что он не упустит возможности наблюдать.

Он не заставил себя ждать. Монстр подал мне мягкое махровое полотенце. Его пальцы на мгновение задержались, касаясь моего плеча, и этот мимолётный контакт пробежал по моей коже электрическим разрядом.

Наши взгляды снова столкнулись. В этот момент комната, казалось, сузилась, оставив нас наедине с тем, что происходило между нами.

Я впервые видела его таким: его привычная маска безразличия и самоуверенности словно треснула, открывая настоящую заинтересованность. В этот момент Влад слушал меня не просто как собеседника — он изучал меня, поглощал каждое слово, каждое движение, будто собирал пазл, который был для него особенно важен.

Моё сердце забилось чуть быстрее, но я старалась сохранить спокойствие, не давая ему понять, что этот тихий поединок начал пробуждать во мне что-то большее. Я взяла полотенце, чувствуя его тепло, и медленно обернулась, рассматривая его реакцию. Он не отводил взгляда, а в глазах мелькнуло что-то новое — интерес, смешанный с признанием.

— Чему ещё он научилтебя? — спросил Влад, кладя руку на руку, от чего его мокрая рубашка заскрипела под напряжёнными мышцами.

Я качнула головой и улыбнулась, глядя на своё отражение в зеркале. Слава богу, здесь не было той жуткой женщины. Но даже в тишине этого момента я знала, что всё это — лишь короткая передышка перед бурей.

— Точно, забыла. Я не могу упоминать своего брата, он же враг твоего брата, — сказала я, стараясь не смотреть на Кадогана.

Знала, что провоцирую его. В каждом слове сквозил яд, но я не могла остановиться. Это был мой единственный способ чувствовать себя живой в этом холодном, мраморном аду.

— Только этому. Ну, и тратить деньги, конечно.

Его ответ не заставил себя ждать. Он был резким, словно удар хлыста.

— И быть договорной женой, чтобы рожать ублюдкам детишек? — по голосу Влада была слышна усмешка. В этом смешении презрения и интереса было нечто гораздо большее, чем просто игра словами.

— Такая роль женщин, — пожала я плечами, делая вид, что меня это не трогает, и продолжила рассматривать крема на полочках.

Их было столько много, что глаза разбегались, но я не могла сосредоточиться на мелочах. Каждый мой нерв был натянут, как струна, готовая лопнуть.

— И ты с ней не права, принцесса, —