Тихий океан… лишь называется тихим - Александр Дёмышев

А вскоре Федю определили жить к бабушке. Мальчишка плакал, забившись в дальний угол, тосковал по так рано ушедшей мамочке. Бабушка у него, конечно, замечательная, но разве можно заменить маму? Как-то паренёк зашёл на пахнущую варёным картофелем и жареным луком кухню. Он спросил у занятой бесконечной готовкой бабушки про то, что давно тревожило:

– Разве ты не видела в церкви того светлого человека с крыльями? – а затем подробно рассказал всё, начиная с первой их встречи в больнице. Бабушка с недоверием отнеслась к Фединому рассказу, но малость повздыхав, объяснила:

– Ты видел доброго ангела. Да, они такие.

Внучок успокоился, а когда уснул, бабушка набрала номер Игоря Михайловича.

– Кажется, у Феди опять начались эти видения, галлюцинации, что ли, как тогда, несколько лет назад, – жаловалась, вздыхая, бывшему зятю. – Надо что-то делать, он мне сегодня такого нарассказывал!

– Нужно снова вести его к профессору Метелёву, он в прошлый раз хорошо помог. Отведите мальчика, я заплачу сколько надо, – сквозь помехи на линии хрипел голос Фединого отца. – Скорей бы закончилась эта осень; проклятые дожди во всём виноваты!

Не успели Федю показать светилу медицины. Ударили первые морозцы, подсохла и заледенела земля, воздух стал прозрачен и свеж. Чистый снежок заслонил собой некрасивость грязной земли, словно покрыв грехи мира. Федя стал лучше, бодрее – и тот беспокойный разговор постепенно стёрся из памяти бабушки и отца…

***

Игорь Михайлович давно понял, что со своими талантами и связями – как среди чиновников, так и в корпусе вятских промышленников – сможет в новых условиях круто развернуться. Уйдя с завода, сделался он крупным бизнесменом. В стране начался настоящий бардак. Каждый, у кого имелась хоть малейшая возможность, пытался что-то урвать, а тот, кто этого не делал, оставался за бортом корабля, плывущего в «светлое капиталистическое будущее». Лёгкие деньги рекой потекли в карманы «нового русского» предпринимателя. Игорь покупал наряды, машины, квартиры.

Вскоре после смерти Ольги он женился во второй раз – на той самой молоденькой секретарше, что помогала ему «готовиться к совещаниям». Но были у крутого бизнесмена и другие «помощницы». Впрочем, новая жена на такие мелочи внимания не обращала. Когда же у них родился сын, Игорь Михайлович о Феде и вовсе напрочь позабыл, ограничившись ежемесячными денежными отчислениями бывшей тёще. Да и зачем вспоминать Игорю не самое удачное прошлое, когда в лице младшенького сыночка Мишеньки росла и крепла с каждым днём его новая надежда? Уж теперь-то всё будет так, как надо!

Федя кое-как окончил среднюю школу. Хорошо ещё, что учителя, сочувствуя безвредному пареньку, просто-напросто закрыли глаза на его «знания». Пожалели белобрысого парнишку, которого не очень-то жалели одноклассники. На унылом однообразном фоне трояков, вытянувшихся ровной шеренгой в аттестате о среднем образовании, сразу бросалась в глаза, словно заблудившаяся здесь, пятёрка по физкультуре – по праву заслуженная оценка. Постоянные танцы, единственный Федин интерес, здорово помогли окрепнуть.

Не нужно стало ходить в школу, и парень, бездельничая, торчал на улице. Со всей Филейки приходила в их двор ребятня, чтобы подивиться на Федины пляски. Уламывать долговязого веснушчатого парнишку не требовалось. Когда собиралась пара-тройка зрителей, и начинались просьбы: «Станцуй, Федя!» – он, недолго думая, пускался в пляс. Конечно, это были вовсе не те танцы, что мог показать Федя, находясь в ударе и сам того по-настоящему желая, но всё же, всё же…

В соседнем доме жила смуглая темноволосая женщина, лет на десять постарше Феди. После неудачного прыжка с парашютом она много лет оставалась прикованной к инвалидному креслу. За это время из стройной весёлой спортсменки превратилась она в недовольную жизнью толстуху. Её родители, когда погода позволяла, вывозили дочь во двор и оставляли на пару часов подышать свежим воздухом. Женщина эта, звали её Жанной, с тихой завистью посматривала на Федины выкрутасы и злилась, размышляя: «За что нормальный человек должен страдать, а какой-то слабоумный придурок скачет во всю, словно издевается?»

К середине лета двор опустел. Слабый июльский ветерок не спеша ворочал по асфальту комки тополиного пуха. Вконец обленившиеся дворняги нежились на травке в тени, не обращая внимания на полусонную кошку, плетущуюся в сторону молочной кухни. Ребята поразъехались кто куда. Скучавший в отсутствии зрителей Федя долго разглядывал соседку – точнее, её инвалидное кресло с большими блестящими колёсами. В руках Жанны покоилась нераскрытая книга, глаза прятались за солнцезащитными очками. Парень подошёл.

– Страшно прыгать с парашютом? Я бы ни в жизнь не решился!

Женщина отвернулась, только фыркнула. Федя пошевелил носом, уловив исходящий от неё лёгкий и приятный фруктовый аромат.

– Хочешь, спляшу для тебя? Веселее станет. Я хорошо танцую.

– Да пошёл ты, идиот! – рот Жанны скривился от злобы.

– Попросишь ещё, – парню стало не по себе. «Она ещё попросит, да, да, попросит», – думал он, уходя. В тот вечер Федя не танцевал.

Прошло несколько дней. Субботним пасмурным утром, выйдя из подъезда в безлюдный двор, Федя остолбенел от ужаса. Стая огромных бездомных псов кружила около Жанны, беспомощно вжавшейся в кресло. Собаки устрашающе рычали, от этих утробных звуков холодел копчик. Хвосты трубой, а с оскаленных клыков ручьями стекали слюни. Ещё мгновение – и псы, бросившись, разорвут женщину, а от кресла только колёса и останутся. Жанна сидела, объятая страхом, не смея пальцем пошевелить – не то, что на помощь позвать.

Федя и сам от страха чуть в штаны не наложил, веснушки на его лице покраснели и слились в одно большое пятно; он не знал, что делать. Вдруг откуда-то сверху заиграла музыка. Дальше – всё как во сне. Парень громко хлопнул в ладоши. Собаки, не отходя от Жанны, повернули пасти на звук. Тогда Федя прыгнул на открытый деревянный помост для малышей и застыл в нерешительности. Женщина взмолилась:

– Ну, что же ты?! Танцуй!

И парень начал отбивать топотуху. Стая рычащих псов переключила внимание на странного человека, они позабыли про женщину-инвалида и окружили теперь Федю. Первые секунды страх сковывал движения, но вскоре прошло. Федя вновь жил своей пляской. И не успел ещё парень разойтись, раздухариться, как собаки, жалобно заскулив, бросились наутёк! Останавливаться не хотелось, и Федя решил удивить зрительницу, выдав несколько эффектных движений.

Пустившись вприсядку, начал он исполнять довольно сложные комбинации, включавшие в себя различные трюки. Выбрасывал вперёд одновременно или поочерёдно ноги, закидывал сидя одну согнутую ногу на колено другой, перекатывался с носочков на колени и обратно с коленей на носки, приседал на правой ноге, одновременно взмахивая левой, а под конец, подпрыгнув высоко, опустился на шпагат. Это был не танец – торнадо! Федя вскочил, коротко поклонился Жанне. Та, выдохнув, улыбнулась:

– Мне всё-таки пришлось просить, чтоб ты сплясал. Правда, хорошо танцуешь, и … мне стало веселее. Не обманул!