Горячее дыхание войны - Виталий Кулак

– Слышите, товарищ старший лейтенант? – оборвал его мысли водитель Чайка. – Летят.

– Кто летит?

– Самолёты летят, товарищ лейтенант.

Тут только Никаноров обратил внимание на слитный гул многочисленных моторов – со стороны фронта в боевом порядке летели десятки самолётов. Немецких. Но летели они в стороне от дороги, где стояла полуторка, поэтому никто из бойцов не стал прятаться в укрытия.

Вскоре самолёты приблизились настолько, что можно было теперь их неплохо рассмотреть.

– Десять, пятнадцать, двадцать пять… – считал водитель.

Самолёты, заполненные бомбами, летели тяжело. Их моторы угрожающе ревели.

– Кажется, мимо, – прокомментировал Чайка, стоявший недалеко от своей полуторки.

Действительно, немецкие самолёты не обращали никакого внимания на одиноко стоящий советский грузовик. У них были, конечно, более важные цели. Но тут два истребителя, прикрывавших бомбардировщики, отделились от строя, полетели в сторону полуторки. Немецкие лётчики одновременно качнули крыльями своих боевых машин и вдруг быстро стали снижаться.

– В укрытие! – закричал Никаноров, оглядываясь в поисках хоть какой-то канавки. Однако поблизости подходящего укрытия не оказалось. Только метрах в двухстах от дороги он увидел рощу, где можно спрятаться. Но времени добраться до неё уже не осталось: раздались пулемётные очереди.

Стреляли немецкие асы экономно, короткими очередями. Пули засвистели недалеко от Никанорова. Это заставило его отбежать от полуторки метров на двадцать, залечь под кустом.

«Хоть бы у них патроны закончились», – с надеждой подумал старший лейтенант.

Атака немецких истребителей продолжалась недолго, всего несколько минут, но Никанорову показалось, что она длилась чуть ли не целую вечность. Наконец-то самолёты перестали стрелять. Гул их моторов затихал. Старший лейтенант, подняв голову, увидел, как два истребителя быстро догоняют свои бомбардировщики.

Никаноров поднялся с земли, отряхнулся. В животе образовался какой-то неприятный комок, руки противно мелко тряслись, а ноги почему-то подгибались. Хотелось сесть. Но он пошёл к полуторке. Нужно было узнать, живы ли его бойцы и предатель Рюмин.

Водителя Чайку старший лейтенант увидел сразу. Тот стоял возле кабины и отчаянно ругал немецких лётчиков, Геринга и Гитлера. В лобовом и боковых стёклах автомашины виднелись пулевые пробоины. Досталось и кузову. А вот уцелел ли мотор – неизвестно.

Потом Никаноров увидел лежавших метрах в десяти от машины Оноприенко и Митрохина. Под ними натекли лужицы крови. Они были мертвы.

Старший лейтенант огляделся растерянно по сторонам. Где Рюмин? Где этот гад?! Убит?

Но Рюмина ни в полуторке, ни возле неё не оказалось. Он как сквозь землю провалился. Никаноров громко выругался. Этого ему ещё не хватало. Он стал смотреть по сторонам и тут заметил, как возле рощи, той, что находилась метрах в двухстах от дороги, мелькнул силуэт человека.

– А вы зачем вернулись? – удивленно спросил Василий Бронский подошедших к нему лейтенанта Орлова и сержанта Потапенко.

– Мы к вам. Решили помочь. Примете? – ответил ему Орлов, помолчал чуть-чуть, а потом добавил: – Только нас двое всего…

– Ничего, мы любой помощи рады. Сержант пусть устраивается, а ты, лейтенант, пойдём со мной. Посмотрим, что там мои бойцы нарыли.

За несколько часов бойцы истребительного батальона сумели неплохо окопаться. Конечно, им было далеко до кадровых частей, но все недостатки компенсировались энтузиазмом.

Бронский внимательно осматривал оборонительные сооружения, разговаривал с бойцами, кого-то хвалил, кого-то ругал.

– Что же у тебя за сектор обстрела такой, а? – спрашивал он у паренька лет семнадцати, интеллигентного вида, с очками на носу, который, наверное, раньше и лопату никогда в руках не держал. – Ты бы вот тот кустик вырвал да соседнюю кочку сравнял. Тогда видимость у тебя лучше будет.

– Сейчас исправлю. Через десять минут будет готово, – заверил его паренёк и побежал улучшать свой сектор обстрела.

Бронский и Орлов отошли в сторону, закурили. Над головами оживлённо щебетали птицы. Если бы не люди с оружием, если бы не стрелковые ячейки и не «сорокопятка», замаскированная чуть сбоку от моста, можно было подумать, что и войны никакой нет.

– Ребята у нас хорошие, да молодые, совсем необстрелянные, – с грустью сказал командир батальона. И лейтенанту сразу стало понятно, что он всех их очень жалеет и что не хочется ему отправлять в бой таких неопытных пареньков. Но что ж поделаешь? Надо.

– Сколько вам нужно удерживать эту позицию?

– Приказано отойти завтра ровно в девять утра.

Орлов поднял правую руку и посмотрел на часы. Стрелки показывали 13:55. Значит, здесь батальону быть ещё девятнадцать часов. Много это или мало? По обычному времени вроде бы и не слишком много, а если считать по военному времени, то даже чересчур. За девятнадцать часов всё может случиться. Эх, взять бы так да приказать часовой и минутной стрелкам, чтобы они поспешили, чтобы не шли, а бежали. Да разве они послушают?

– Это не слишком много, – сказал лейтенант. – Да и немцев пока не видать.

– Не видать, – согласился Бронский. – Очень хорошо, что не видать. Чем позже они появятся – тем лучше. Сам понимаешь, лейтенант, долго нам мост не удержать. Навалятся фрицы с танками, пушками и самолётами, так нам мало не покажется. Хоть бы до утра продержаться, а потом мы в лес партизанить уйдём.

Орлов хотел ответить, но тут их внимание привлёк едва различимый гул самолётов, доносившийся со стороны немцев. Постепенно он становился сильней, и вот уже в небе стали различимы десятки маленьких черных точек – бомбардировщики и истребители.

Немецкие асы пролетели мимо, не обратив внимания на окопавшихся возле речки бойцов. Они летели бомбить тылы. До горстки бойцов им дела не было.

– Силища, конечно, у фрицев большая, – прервал молчание командир истребительного батальона, – но зря они на нас напали. Крепко получат по зубам. Забыли, наверное, как французы и шведы уже пытались на нас напасть и что из этого вышло.

– Согласен. На что только Гитлер надеется… – сказал лейтенант, тут же добавив: – Разрешите проверить моего бойца, как он там обустроился?

Бронский Орлова отпустил, и тот направился к Потапенко.

Но до сержанта он не дошёл. Его окликнул звонкий девичий голос:

– Здравствуйте, товарищ лейтенант Орлов!

Он повернулся. В нескольких шагах от него стояла Ирина Гурова, снайпер, с которой он познакомился в августе перед налётом немецкой авиации на штаб 50-й армии. За полтора месяца Ира сильно изменилась. Казалось, она повзрослела на несколько лет. Лицо стало серьёзным, а глаза прибрели какое-то грустное выражение. Но из-под пилотки по-прежнему непокорно высовывались светлые, почти белые пышные волосы.