Стакан молока, пожалуйста - Хербьерг Вассму

— Ладно! Сделаю, как он велел. Временно возьму тебя к себе домой.

— К тебе домой? Но мои вещи? И курс норвежского?

Лара повернулась к ней и буквально прорычала:

— Делай, что я сказала! Уложи свой чемодан! Пошевели мозгами! Возьми все, чтобы тут не осталось твоих следов. Не забудь про норвежский курс, эти чертовы желтые бумажки и туалетные принадлежности. Все, что может выдать, что тут живет женщина. У тебя есть какие–нибудь записи? Адреса, телефоны? Бери все с собой. И эту проклятую книгу о той тетке, что бросилась под поезд. Я, как только ее увидела, сразу поняла, что она принесет нам несчастье! — просипела она под конец.

И снова принялась за дело. Орлиным взглядом оглядывала она комнату за комнатой, таща за собой большой черный мешок для мусора и чемодан Дорте. Торопливо хватала все подряд. Понаблюдав за Ларой, Дорте бросилась помогать ей.

— Лара! Я сложу свои вещи, а ты собирай все остальное, что, по–твоему, они не должны здесь увидеть! Так будет быстрее.

Лара остановилась, посмотрела на нее и согласно кивнула.

— Правильно! — решительно сказала она, протянула Дорте ее чемодан и сосредоточилась на том, что еще должно было попасть в мешок для мусора.

Дорте слышала, как она неистовствует в той комнате. Заглянув туда, она увидела, что Лара стоит на кровати и срывает со стены плакаты с голыми девушками. Узкая юбка задралась выше колен, икры у нее оказались мощные, как у футболиста. Блузка выбилась из юбки, и верхняя часть золотистых бедер и талия вызывающе обнажились. Лара уже давно объяснила Дорте, что посещает солярий, чтобы не выглядеть бледным норвежским трупом.

Через мгновение она была уже опять на полу. В бешеном темпе в мешок летели крем–смазка, корсет и чулки. А также все журналы с голыми девушками, демонстрирующими грудь, лоно или сфотографированными во всевозможных странных и неудобных позах. Случалось, клиенты листали их, пока ждали Дорте.

Дорте пыталась сообразить, что еще могло бы выдать полиции ее пребывание в квартире и что нужно взять с собой. Занятая этими практическими мыслями, пока вещи отправлялись в мешок или в ее чемодан, она вдруг поняла, что Лара на самом деле не хочет брать ее к себе. И делает это только по приказу Тома. В конце концов Дорте не выдержала, подошла к Ларе и коснулась ее руки.

— Лара, не сердись на меня!

— Я и не сержусь! — вздохнула Лара через плечо и продолжала собирать вещи в прежнем темпе. — Принеси другой мешок! Этот уже полон!

Дорте пошла в прихожую, чтобы взять там из шкафа новый мешок. Ей было ясно одно: Ларе страшно! И она рассказала Дорте лишь малую долю того, о чем думала или что ей было известно. Все, что она говорила, было тщательно взвешено, даже когда казалось, будто это только сейчас случайно пришло ей в голову. У Лары многие истории словно вытекали одна из другой и оправдывали одна другую. Однако знать их целиком нельзя никому, даже Тому. Особенно после того дня. Дорте догадалась, что Лара знала о девушках и их сторожах гораздо больше, чем Том. Она вспомнила, что много раз во время их прогулок они встречали людей, с которыми Лара, по–видимому, была знакома и с которыми обменивалась несколькими словами. О погоде, о здоровье, о том, что пишут газеты. О чем угодно. Но что–то подсказывало Дорте, что эти люди не знают настоящую Лару.

Покончив со сборами, они еще раз обошли всю квартиру, проверяя, не забыли ли чего, обе вспотели от спешки. Ларины волосы висели как пакля, под мышками выступили темные пятна. Когда они открыли дверь на площадку, вид у Лары был измученный. В ожидании лифта она все время оглядывалась по сторонам и переминалась с ноги на ногу. Только увидев, что заказанное такси ждет их, она вздохнула с облегчением.

На улице все было синим. Снег уже начал таять, но теперь, к вечеру, он был похож на синеватое стекло. Ветви деревьев окружала фиолетовая аура. У подъезда валялись банка из–под пива и бумажный стаканчик Возле изгороди — смятая газета с портретом какой–то фотомодели, порванная на животе. Трудно было понять, что она рекламировала до того, как ее порвали. Кому–то надоело читать газету, и он просто выбросил ее. Машины с жужжанием, как шмели, проносились мимо. Они летели, словно спешили кому–то за что–то отомстить.

Сумка, чемодан Дорте и два больших черных мешка для мусора. И еще они сами. Лара назвала адрес, и когда машина тронулась с места, она провела по лицу обеими руками и воскликнула по–норвежски:

— Ну и ну!

Дорте молчала. Ларе вряд ли понравилось бы, что она говорит в такси по–русски. Дорога шла в гору. Наконец такси остановилось перед серым высоким домом. Окна, окна, окна. Лара расплатилась, и Дорте выбралась из машины.

Красное низкое солнце выглядывало из–за стволов деревьев. Дом стоял рядом с парком или заросшим склоном. Громко, словно о чем–то предупреждая, кричала невидимая птица. Лаяла собака. Потом лай перешел в рычание. Дорте не видела собаки, но рычание все приближалось. Ее охватил парализующий страх. Неожиданно она снова вернулась туда! Шла через двор к бане. Она почувствовала присутствие Хозяина Собаки. Узнала запах ядовито–зеленых деревьев. Каким–то образом, пока еще не стало поздно, ей удалось вернуться к Ларе, и дрожь прошла.

— Мы возьмем мешки наверх и там их разберем. Я сметала все подряд, — пробормотала Лара, глядя на мусорные контейнеры у стены дома.

— Я теперь все время буду здесь жить? — спросила Дорте, когда Лара открыла замок подъезда.

— Не приставай с дурацкими вопросами! — Лара боком отворила дверь. — Сейчас тебе нужно было срочно уехать из той квартиры. Может быть, они уже там.

— Кто? — прошептала Дорте.

— Полиция! Идем! Пошевеливайся!

Подъезд был не такой шикарный, как там, где она жила раньше. Старый, обшарпанный. Пол относительно чистый — затертая коричневая плитка. Окна — пыльные. Края ступеней — неровные, словно обгрызенные, коричневые перила жалобно скрипнули, когда Дорте и Лара оперлись о них. Войдя в квартиру, Лара опустилась на табуретку и набрала номер на своем мобильнике. Пока шли гудки, она махнула рукой Дорте, чтобы та закрыла входную дверь. Наверное, ей никто не ответил, потому что она несколько раз набирала номер, держа трубку у уха. Снова и снова. Руки у нее дрожали. В конце концов она так и осталась сидеть, расставив ноги и уронив мобильник на колени.

— Он не отвечает. То есть… его телефон молчит! Он поступил так, как мы с ним давно договорились.

— Что он сделал?

— Сломал телефон. Или вынул карточку.

— Почему?

— Чтобы никто не мог выследить нас или узнать номер, с которого мы звонили.

На комоде в прихожей стоял маленький бассейн с фонтанчиком и цветными лампочками на дне. Вода, журча, омывала маленькую черноволосую девушку, которая сидела на суковатом стволе из пластмассы. На голове у нее была косо надета поблекшая золотая корона, в руках девушка держала букет искусственных роз. Ее окружали гномы с разными инструментами в руках. Один из них склонил голову перед девушкой, словно только что преподнес ей цветы. На него так же непрерывно лилась вода. Ее журчание напоминало добрый шепот. С ним смешивалось тяжелое дыхание Лары.