Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935-1945 - Карл Хайнц Абсхаген

Как мы уже упоминали, Канарис не очень-то жаловал подрывную деятельность. Даже на войне, которую он посчитал бы вполне справедливой и закономерной, Канарис не захотел бы пользоваться подобными методами борьбы с противником, ибо не верил, что с их помощью можно достичь каких-либо заметных результатов, а политику булавочных уколов он принципиально отвергал. На судебном процессе по так называемому «делу Вильгельмштрассе» в Нюрнберге обвиняемый Веезенмайер, отвечая на вопросы прокурора, попытался именно в связи с подрывной деятельностью свалить всю вину на Канариса. Он, в частности, заявил, что по поручению Риббентропа удержал шефа абвера, часто упоминавшегося в связи с движением Сопротивления, от осуществления обширных планов диверсионно-подрывной работы в Ирландии и Соединенных Штатах. Веезенмайер также обвинил Канариса в том, что он-де сознательно посылал людей на смертельно опасные задания; вернуться живыми у них не было почти никаких шансов. В заключение Веезенмайер сказал, что его «глубоко возмущает поведение человека, который, с одной стороны, с легким сердцем отправляет людей на верную смерть, а с другой – преследует совсем иные цели».

Нетрудно понять истинные мотивы стремления Веезенмайера, любимца Риббентропа[19], втоптать в грязь имя покойного Канариса, а потому нет необходимости на них останавливаться. Однако названные им факты требуют более тщательного разбирательства, ибо подобные обвинения легко пристают к человеку, даже если они ни на чем не основаны. Рассмотрим сначала утверждение относительно так называемых «смертников». Известно, что на фронте связанных жестокой дисциплиной солдат посылают на смерть против их воли сотнями, тысячами и даже, как показывает сталинградская трагедия, сотнями тысяч. А вот для выполнения действительно опасных заданий в тылу противника, где человек действует самостоятельно, без всякого контроля сверху, нужны только добровольцы, согласные рисковать жизнью из идейных или корыстных соображений или же ради сильных ощущений.

Не соответствуют действительности и те показания Веезенмайера, что относятся к упомянутой им подрывной работе в Ирландии и Соединенных Штатах. В обоих случаях вполне определенная роль принадлежала и самому Веезенмайеру, правда, совсем не та, которую он открыл суду.

В своем стремлении свести до минимума диверсионно-подрывную деятельность подчиненного ему служебного аппарата Канарис порой преодолевал большие трудности. Дело в том, что в абвере хватало энергичных предприимчивых офицеров, которые жаждали в рамках своих служебных обязанностей совершить что-то выдающееся. И не всегда легко и просто было подобные предложения отклонить, ибо среди молодых сотрудников военной разведки, не принадлежавших к старым кадрам, находилось достаточно восторженных поклонников нацистской идеологии. Было опасно просто так запрещать какую-нибудь широко задуманную акцию; об этом могла узнать служба безопасности, которая с удовольствием использовала бы данный факт как доказательство низкого боевого духа, чтобы очернить перед Гитлером руководство абвера, и без того находившееся у СД под подозрением. Выше мы уже объясняли, почему подобные подозрения были Канарису нежелательны.

И так уж случилось, что в начале 1940 г. один из сотрудников 2-го отдела абвера выступил с предложением использовать в войне против англичан Ирландскую республиканскую армию (ИРА), снискавшую себе еще в мирное время дурную славу террористической организации, причастной ко многим взрывам. С военной точки зрения программа ИРА представляла определенный интерес, особенно тот пункт, в котором говорилось о вооруженном захвате Северной Ирландии. Надо заметить, что ИРА вовсе не являлась армией доминиона (теперешней Ирландской Республики), а представляла собой радикальное военизированное формирование, причинявшее сильную головную боль не только британцам, но и законному правительству Ирландии. Ее участников – весьма разношерстную публику – сплачивала общая ненависть к англичанам. Какая-то часть симпатизировала нацистам, другая придерживалась леворадикальных взглядов. Во время гражданской войны в Испании члены ИРА сражались в составе Интернациональной бригады против Франко. Некоторые из них попали в плен и в 1940 г. все еще находились в испанских тюрьмах. Этот факт припомнился ретивому сотруднику абвера, и он предложил добиться у Франко освобождения пленных ирландцев и использовать их в борьбе с англичанами. Поначалу Канарис не стал препятствовать этой идее, полагая, что, столкнувшись с испанской медлительностью и тенденцией откладывать все на потом, она постепенно утратит актуальность. Руководителю испанского филиала абвера поручили навести через местных чиновников кое-какие справки. Против ожидания, те сработали необычайно быстро. По-видимому, немецкий запрос пришелся им весьма кстати; они в тот момент просто не знали, что им делать с ирландскими военнопленными, а тут неожиданно подвернулась возможность по-хорошему от них избавиться. Ирландских заключенных без промедления передали филиалу абвера и доставили на территорию оккупированной Франции.

Тем временем последовал запрос по данному делу и в имперское министерство иностранных дел, который попал на стол ответственного работника господина Веезенмайера. Между ним и руководством 2-го отдела абвера состоялась беседа, в которой Веезенмайер заявил о своей готовности активно участвовать в подготовке и осуществлении операции. Это дало Канарису желанный повод переложить всю ответственность за реализацию плана, от которого он не видел большой пользы и к которому у него не лежала душа, на имперское министерство иностранных дел. Он заявил, что абвер обеспечит подготовку и переброску бывших военнопленных в Ирландию, но что дальнейшее руководство ими должен осуществлять Веезенмайер. За средствами транспортировки абвер обратился к командованию ВМС, которое, хотя и неохотно, согласилось выделить для этой цели подводную лодку.

Тем временем с помощью министерства иностранных дел удалось уговорить Шона Расселла, жившего в США руководителя ИРА, через Геную (был конец апреля или начало мая 1940 г., и Италия еще не вступила в войну) приехать в Германию. Одновременно среди находящихся в Германии английских военнопленных нашлось несколько ирландцев, готовых участвовать в операции, быть может, в надежде таким путем вернуться в Ирландию. Заботу о Расселле в Берлине взял на себя Веезенмайер, который начал обрабатывать впечатлительного ирландца в духе нацистской пропаганды; причем делал он это настолько бестактно, что вызвал крайнее недовольство Расселла, который жаловался в доверительных беседах офицерам абвера на назойливую манеру Веезенмайера.

В один прекрасный день у Риббентропа состоялось совещание с участием Шона Расселла, Канариса, Лахоузена, как начальника 2-го отдела, и Веезенмайера, представлявшего внешнеполитическое министерство в качестве референта. Было решено Шона Расселла и нескольких его соотечественников – в том числе и особенно «ревностного» борца Франка Райена – высадить на побережье Ирландии, снабжать в дальнейшем эту группу и ИРА оружием и задействовать их в операциях против англичан. В середине лета 1940 г.