Лазурь на его пальцах - Кэрри Лонсдейл

На этот вопрос у меня не было ответа.

Почувствовав головокружение, я прислонилась к опорной колонне и продолжила ждать Яна, который летел другим рейсом, поскольку на мой все места оказались распроданы. Судя по его последнему сообщению, он уже мчался сюда в такси.

Ко мне подошла женщина с высокими скулами и карими, с оттенком цикория, глазами. Темно-темно-каштановые, почти что черные волосы, блестящими гладкими прядями ниспадали по хрупким плечам, едва касаясь бейджика менеджера отеля, приколотого к лацкану пиджака. Судя по надписи на бейдже, звали ее Имельда Родригес.

Женщина протянула мне стакан воды:

– Hola, señorita[14]. Добро пожаловать в «Каса-дель-Соль». – И тут же озабоченно сдвинула брови: – Вы хорошо себя чувствуете?

Я с благодарностью приняла у нее стакан и жадно припала к воде.

– Да, теперь хорошо. Благодарю вас.

– Жара и влажность – наши злобные духи. Они всегда подбираются незаметно. Так что советую вам побольше пить. – Улыбнувшись, она быстро окинула меня взглядом. – Вы приехали на torneo[15]?

– На что? – заморгала я. – А-а, нет. Я не увлекаюсь серфингом. Никогда даже не пробовала. Хотя и живу у океана, но уже довольно долго там не была. Ни разу после…

«После смерти Джеймса», – закончила я про себя и уткнулась в стакан, допивая воду и гася в себе желание показать ей картину Джеймса. На краю сознания вдруг замаячило упоминание Лэйси об опасности.

Имельда забрала у меня пустой стакан.

– Что тогда вас привело в Пуэрто-Эскондидо?

– Искусство.

– Sί,[16] это замечательно, – покивала она. Ее четкий и уверенный английский был щедро напитан испанским ароматом. – В Оахаке много чего можно посмотреть. В нашем городке, конечно, больше занимаются серфингом и рыбалкой, но есть и пара-тройка галерей.

– А вы мне не подскажете, где находится вот эта? – Я все же полезла в сумку за открыткой, переданной Лэйси, и показала ее Имельде.

– Это очень интересная галерея. Причем она совсем недалеко. Отсюда можно дойти пешком. – Она указала через арки у входа в вестибюль на дорогу, расположенную уже за пределами гостиничной территории. – Давайте я вам лучше покажу. Un momento. – Имельда воздела палец, и вслед за ней я двинулась к журнальному киоску возле стойки консьержа. Там она раскрыла карту Пуэрто-Эскондидо и указала на место между пляжами Маринеро и Сикатела. – Мы находимся вот здесь, а вам надо добраться вот сюда. Эта галерея – на эль-Адокин, по этой улочке очень любят гулять туристы.

Она снова постучала пальцем по карте, только уже совсем в другом месте:

– А вот здание нашего городского муниципалитета. Сегодня вечером там будет музыка – если вам это интересно, и вы любите потанцевать. А через несколько дней можно посмотреть парад, если вы здесь пробудете до той поры. На праздничных гуляниях у нас очень весело.

Я взяла в руки карту, стараясь запомнить маршрут и близлежащие улицы, и наконец ее сложила.

– А вот и рекламный проспект этой галереи. – Имельда подняла со стола киоска глянцевый буклет, гораздо более широкий, чем та открытка, что прислала мне Лэйси. – Работы Карлоса исключительно талантливы.

Сам хозяин галереи «Эль-Студио дель Пинтор» – Дж. Карлос Домингес – изображен там не был, однако на буклете были представлены несколько выставленных в галерее картин, выполненных в акриле. Я не увидела среди них исчезнувших работ Джеймса – и все же почерк художника был схожим.

– А в галерее у Карлоса не выставляются другие художники? – спросила я.

– Пространство в центре зала порой использует один местный скульптор, но в основном там картины Карлоса, в акриле и в масле. Кстати, сразу несколько наших художников приобрели большую известность в художественном сообществе Оахаки. Вы ищете кого-то конкретно?

– Одного давнего друга.

Улыбка на лице Имельды дрогнула.

Тут в вестибюле поднялся гул голосов, привлекая ее внимание. Новые гости бурно выражали свое недовольство расселением. Они, дескать, бронировали себе бунгало, а их заселили в полулюкс.

– Удачи вам в поисках вашего друга, – вновь повернулась ко мне Имельда, – и приятного отдыха. А теперь – прошу меня извинить.

И она быстро удалилась, не дав мне возможности ее поблагодарить.

В телефоне у меня раздался звук пришедшего сообщения: Ян приехал. Я вышла из вестибюля и встретила его у входа. Одежда на нем была вся помятая, лицо небрито. В целом полет – со всеми пересадками и задержками – занял у Яна двадцать два с лишним часа. В общем, вид у него был такой, будто его несколько кварталов волочило вслед за грузовиком.

Увидев меня, Коллинз помахал рукой, и на его измученном лице просияла радостная улыбка.

Я тоже улыбнулась и помахала ему в ответ.

Он расплатился с таксистом, перекинул через плечо сумку с фотокамерой и забрал из машины свой багаж.

– Ну, как прошел полет? – спросил он, подойдя ко мне.

– Очень уж долго, – простонала я.

– Это ты мне рассказываешь? – посетовал он и махнул рукой в направлении стойки бронирования: – Пойду-ка зарегистрируюсь. Присмотри за моими вещами. – И он опустил к моим ногам багаж.

Через несколько минут Ян вернулся ко мне, держа в руке ключ-карту.

– Надо бы выпить пива, – сказал он.

Я сморщила нос:

– Тебе надо бы душ принять. Тут на террасе кафе с видом на океан. Сходи в номер, приведи себя в порядок, а я тебя там буду ждать.

Он потрогал на груди футболку, обветривая взмокшее тело:

– Хорошая мысль.

Через двадцать минут меня усадили за столик, откуда открывался чудесный вид на побережье внизу. Огромные волны обрушивались на белый песок, тянущийся до самого конца гостиничного пляжа. По периметру кафе тихо шелестели пальмы.

Чай со льдом мне подали одновременно с появлением Яна. Увидев заказанный мною напиток, он поморщился:

– Ты серьезно? – И поднял два пальца, подзывая официанта: – Dos cervezas[17].

– Si, señor. – Официант кинул нам на стол пару бирдекелей и пошел к бару передать заказ.

Ян переоделся в полосатые шорты, помятую оксфордскую рубашку и шлепанцы. Еще влажные после душа волосы лежали завитками. Он уселся напротив меня, опустив сумку с камерой на стул между нами, и глубоко, всей грудью вдохнул.