Обманный лес - Кристофер Голден

– Прости, Тилибом, – сказал он со всей добротой, на какую был способен. – Просто… я должен найти Натана. Пожалуйста, я просто хочу, чтобы он вернулся домой целым и невредимым. Потом… если я виноват в том, что здесь произошло, даю слово, я сделаю все возможное, чтобы все исправить.

Тилибом всем телом заколыхался от возбуждения, почти как пес, стряхивающий с себя воду. Его улыбка была широкой и заразительной, тельце зазвонило так счастливо, как Томас никогда еще не слышал.

– Наш Мальчик! Наш Мальчик! Ты действительно вернулся! Я знаю, что у тебя получится, я знаю, что получится! Ты все исправишь! Конечно же, мы будем помогать тебе, и когда твой ребенок вернется в другое место, ты останешься здесь, с нами. И Обманный лес снова станет безопасным и прекрасным.

На какое-то мгновение Томас усомнился в здравом рассудке Тилибома и потому не стал разубеждать маленького человечка в его видении будущего. Все, что сейчас имело значение, – спасти Натана.

Тогда он сделает все, что сможет, чтобы спасти Обманный лес, что бы для этого ни потребовалось.

Он отвернулся от сияющего Тилибома и снова посмотрел в другую сторону от тропинки. Сожженная хижина, озеро и Путаный путь, ведущий в удивительный мир за ними. Пока он толковал с Тилибомом, стемнело и наступила настоящая ночь. Рыжие звезды уже мерцали над головой, и Томас почувствовал, что устал. Он нуждался в отдыхе.

Но он пока не станет отдыхать. И еще некоторое время. Только когда иначе будет совсем никак.

Он нахмурился и снова повернулся к Тилибому.

– А где все остальные? – спросил он и тут же понял, что пока еще не выведал у Тилибома ровным счетом ничего, кроме факта, что шакал Фонарь находится в рядах его недругов.

– Остальные? – спросил Тилибом.

Потом он затрясся, как будто его зазнобило от холода. Но в лесу было тепло.

– Тилибом? – настаивал Томас.

Но Тилибом не отвечал. Он дрожал, глядя в усеянное оранжевыми звездами небо, и у Томаса вдруг промелькнула нелепая мысль, что маленького человечка как будто бьет током. Очень уж странно он стоял, почти застывший, дрожащий.

За спиной у Томаса раздался негромкий рык. Потом слова:

– Он все время такой, как деревня сгорела. Смычок хотел бросить его, но я не позволил.

Томас обернулся и поднял глаза, все выше, выше и выше, пока не уставился на морду и крошечные кроткие глазки гризли Брауни. У него были огромные лапы, а зубы походили на кинжалы, но Томас совсем не испугался. В одно мгновение он поверил Брауни. Пожалуй, подумал он, его беспокойство за Тилибома связано с сомнением в здравом рассудке человечка. И в его собственном Брауни – совсем другое дело.

В точности так же, как когда ему было восемь лет, Томас нырнул в мягкие влажно-мохнатые объятия гризли и ощутил себя в безопасности. Он прошептал медвежье имя, и Брауни похлопал его по спине, как делал всегда в прошлом, всегда, когда Томас плакал по ночам.

– Наш Мальчик, – прошептал Брауни. – Мы найдем Натана. Ты здесь не один. Ты удивишься, когда узнаешь, кто встал на твою сторону.

Это заставило Томаса на миг заколебаться. Он ощутил, как медвежьи лапы крепче сомкнулись вокруг него, и слегка задохнулся. Потом он отстранился от гризли, взглянул снизу вверх на него, затем снова на безумный маленький колокольчик, и тогда Томас Рэнделл кивнул.

Он в Обманном лесу. У них его сын, его Натан, но он здесь не беспомощен. Обманный лес на самом деле не его творение, но этот Обманный лес… Этот Обманный лес он создал сам. Все, что Томас сделал, лепило его, ваяло его. Воспоминания Томаса изменили его, слова Томаса определили это. Да и брошенный на произвол судьбы, он начал погружаться обратно в хаос, возвращаться к своим собственным законам, к своим собственным понятиям.

Но он знает это место. И знает о нем все. В этом его сила, и Томас был исполнен решимости пустить эту силу в ход против шакала Фонаря. Она ему понадобится.

– Лесные стражи, – произнес он хмуро. – На чьей они стороне?

Брауни издал негромкий рык. Тилибом по-настоящему хихикнул, и его язычок дважды звякнул.

– Стражи не поддержали ни одну из сторон, насколько мне известно, – сказал Брауни неодобрительным тоном.

– Нет. Толстосук пришел ко мне, в моем собственном мире и предупредил меня, – признался Томас. – Если их командир принял мою сторону, все стражи должны сделать то же самое.

– А вдруг они откажутся? – спросил Тилибом, тревожно хмурясь.

– Тогда я сожгу их, – ответил Томас Гризли и по-настоящему поежился.

Томас развернулся и зашагал к югу, и двое других поспешили за ним.

– Думаю, тащить Тилибома мимо того, что осталось от его деревни, – не самая хорошая идея, – негромко сказал Брауни, глядя на маленького человечка, который с радостным звоном семенил по тропинке у них под ногами.

– Мы не зайдем так далеко, – отозвался Томас. Медведь внимательно посмотрел на него, но Томас больше ничего не сказал.

Огонь был голубой.

Это стало первым, что натолкнуло генерала Арахисовое Масло на мысль: что-то не так. Со Смычком на плече генерал неутомимо шагал по самой старой части леса. Деревья здесь отстояли чуть подальше друг от друга и были много выше и толще, чем в остальных местах. За некоторыми могли бы спрятаться четыре человека, стоящие плечом к плечу, а где они заканчивались, не мог разглядеть даже генерал, несмотря на свет рыжих звезд.

Они двигались по большей части в молчании, эта странная пара путников. То немногое, что было у них общего, происходило из беспокойства о мальчике Натане и о самом Обманном лесе. И их путешествие. Одно лишь путешествие имело значение. Оно да еще кровь, которая должна была пролиться в его конце.

Животный мир здесь был скудным, не считая разнообразных ночных птиц и стычки с лисом Тротом[14]. Хотя генерал и лис Трот не раз сообща расстраивали планы Мальчика и тех, кто жил в лесу неподалеку от хижины Ворчуна, генерал никогда не доверял ему. Как не доверял рыжехвостому и сейчас.

И все же лис Трот не был другом Фонаря и не стал бы делать ничего, что не сулило бы ему прямой выгоды. Генерал был уверен: и в теперешнем противостоянии можно рассчитывать на то, что хитрый зверь не станет ни во что влезать. По правде говоря, он подозревал: увидев их в лесу и смекнув, что, вероятно, грядет битва, лис Трот скроется где-нибудь до конца худших времен.

Умный и проказливый, лис при всем при том был трусом.

После этой короткой встречи они продолжили свой путь и не наткнулись больше ни на кого. Апельсиновые вопильщики помалкивали, как приказал им генерал, и шныряли между деревьями по обеим сторонам от тропинки. Вскоре они стали попадаться на глаза генералу так редко, что он почти забыл об их присутствии.