Одна на две жизни - Галина Львовна Романова

Решившись, она сделала осторожный шаг. Половица под ногой предательски скрипнула, и Агния вскрикнула от неожиданности. Изо рта вырвалось облачко пара. Неужели так резко похолодало. Или…

«А-а-агния, — отозвалась темнота глубоким вздохом. — Моя Агния!»

Нет, она определенно не спала! Невозможно уснуть за работой! Тем более что вот недошитый камзол, выделяется темным пятном на светлой обивке дивана. Она полностью одета и не помнит, чтобы шла в постель. И в комнате еще пахнет свечным воском. Это не сон. Это явь или…

— Марек?

«Я».

Опять тяжкий вздох, и новый порыв холода, пробирающий до костей. Молодая женщина обхватила себя руками. В спальне на кресле осталась шаль, теплая, из козьего пуха. Но до нее сейчас так далеко…

«Тебе холодно?» — догадалась тьма. Из мрака соткалась тень. Ростом и сложением силуэт напоминал Марека, но черты лица пропадали. Только голос был его — ошибиться невозможно.

— Д-да.

«Мне тоже холодно. Тут такой холод… От него замерзает душа, и память становится хрупкой, как льдинка. Только живое человеческое тепло способно согреть меня. Иди ко мне, Агния!»

Тень протягивала руки. Всем существом Агния тоже тянулась навстречу, но что-то останавливало.

— Погоди! — Мысль пришла, как озарение. — Если ты — Марек, скажи, кто тебя убил?

От этого зависит сейчас очень многое. Пусть он назовет хотя бы одно имя. Не важно чье!

«Ты знаешь его».

Ариэл? Быть того не может! То есть очень даже может, она всегда это знала…

— Но почему? Это из-за меня?

«Отсюда все видится иначе. Ты — моя, Агния. И должна остаться моей! Иди ко мне!»

Тень приблизилась. От холода у Агнии потемнело в глазах. Дыхание перехватило. Сознание помутилось. Смутно, как сквозь сон, она чувствовала, как ее обнимают чьи-то руки, как знакомый голос шепчет на ухо ласковые слова, как ледяные губы касаются ее губ. Она, кажется, сама целовала их в ответ, но, когда холодные пальцы дотронулись до ее груди, вскрикнула, как от боли. Ей показалось, что к нежной коже приложили раскаленное железо!

— Нет!

«Агния?» — Тень отпрянула, но по-прежнему была рядом. И цепенеющее тело отказывалось повиноваться.

— Я… мне холодно.

«Мне тоже. Иди ко мне, и мы согреемся в объятиях друг друга! Если бы ты знала, как тут пусто, холодно и одиноко! Как мне не хватает тебя! Как я тоскую по тебе…»

— Я тоже по тебе тоскую, Марек, — призналась она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — Если бы я могла…

«Помочь мне, — тень без труда угадала невысказанные мысли, — освободить меня… Спасти меня! И тогда наградой для нас станет вечное слияние. Только ты и я… Любовь… Счастье… Вечное блаженство…»

— Я не знаю, что мне делать. — Агния залилась слезами. — Я уже ходила к дознавателю, заявляла, что Ариэл тебя убил. Мне не поверили! Его отпустили, ты знаешь? Он на свободе! Какая-то дура внесла за него залог! И что мне теперь делать?

«Искать… Спрашивать… Ты сильная! Ты справишься! Ты все сделаешь. А я… я верю в тебя! Ибо только тебе под силу вырвать из плена мою душу. Спаси меня, Агния! И мы вечно будем вместе!»

Такой тоской повеяло от этих слов, что Агния как подкошенная рухнула на диван, пряча лицо в ладонях и сотрясаясь от слез.

Проснулась она поздним утром от того, что ее испуганно трясла за плечи Лимания. Сатирра была напугана до полусмерти — оказывается, она будила хозяйку уже полчаса. И трясла, и щипала, и кричала, и даже перышко под носом жгла. Уже хотела бежать за доктором, но испугалась оставить ее совсем одну. И потом — доктор был человеком, он мог и не послушать испуганную горничную-нелюдя.

Агния пошевелилась, с трудом садясь на диване. Все тело ломило, грудь горела, а кожа в том месте, где к ней прикасались пальцы призрака, покраснела и чесалась. Видимо, во сне она замерзла и закуталась в недошитый камзол. Сейчас Агния отбросила его на пол, как тряпку.

— Что случилось, госпожа? — Лимания тревожно заглядывала в глаза. — Вы такая бле-э-эдная!

— Он был здесь. — Таиться не хотелось.

— Кто?

— Марек. Его призрак. Он…

— Он к вам приходил? — Сатирру затрясло.

— Да. Он меня…

— Трогал? — Лимания отшатнулась, забегала по комнате, ломая руки. — Бе-бе-беда! Траге-э-эдия! Надо звать свяще-э-энника! Или того, кто уме-ме-меет укрощать призраков!

— Тихо! — вскочила Агния. — Не надо никого звать!

— Но это же бе-бе-беда! Если призрак сюда повадится, он вас убьет! Вы умре-о-оте! Он вас утащит за собой в Бе-бе-бездну!

— Глупости! Это же Марек! Он не причинит мне вреда! Он меня любит! И он просил у меня помощи!

Но Лимания продолжала стенать и причитать, предрекая смерть и тяжелые мучения, и постепенно заразила хозяйку своей тревогой. В самом деле, если призрак просит о помощи, кто может помочь лучше, чем священник? Тем более что у Марека был троюродный брат монах. Может быть, стоит обратиться к нему?

По счастью, муж успел многое рассказать про свое семейство. Род Боуди был когда-то довольно многочисленным, но несколько несчастных случаев и прогремевшая двадцать лет назад война существенно сократила число родственников. Кроме двух тетушек, кузена-монаха и престарелой бабушки было еще семейство, которым руководила Парата Боуди — родня настолько дальняя, что общей у них осталась только фамилия и ветки на генеалогическом древе. С уважением относившаяся к отцу Марека, госпожа Парата тем не менее недолюбливала мужа Агнии за то, что тот решил уйти в науку и даже пожертвовал университету все отцовское наследство, оставив себе только небольшую ренту. После смерти Марека оставшаяся бездетной Агния потеряла на нее права, и ей осталась лишь небольшая пенсия от того же университета. Но родственник-монах был жив и здоров.

Маленький монастырь Милостивой Праматери, в котором спасался от мира троюродный брат Марека, располагался на противоположной окраине города, где новые кварталы давным-давно перевалили за городскую стену. Добираться туда было долго и трудно — наемный возница согласился везти Агнию в монастырь только после того, как женщина согласилась заплатить пол-империала сверху.

Монастырь располагался в конце старой улицы, которую даже не замостили — тут и там блестели лужи от недавнего дождя, встречались выбоины, колдобины и камни. Фиакр потряхивало через каждые два-три шага. Грязь брызгала из-под колес, и немногочисленные пешеходы старались держаться подальше от повозки. Агния с тревогой озиралась по сторонам — она в первый раз была в этом районе и боялась заблудиться.

Фиакр остановился возле запертых ворот в глухом заборе.

Агния подошла к воротам. Возница отъехал в сторонку, придержав лошадь — то ли решил подождать, то ли высматривал новых пассажиров, чтобы не гнать обратно порожняком.