Полет бабочки. Восстановить стертое - Татьяна Рябинина

В предыдущий раз поводом для запоя был разрыв с Инной. Что сейчас — она не знала. Андрей на этот счет упорно молчал, однако твердил без конца, что все бабы — суки. И не просто, а в ботах. Подумаешь, новость!

— Эй, алкаш, тебе Кречетов какой-то звонит. Что сказать? — поинтересовалась Ольга Павловна, сняв трубку.

— Бу-бу!

— Поняла. Вы слушаете? Андрей сейчас подойти не может, к сожалению. Передать что-нибудь?.. В милицию? Хорошо, передам… Ну, что ты еще натворил, маленький уродец? Тебе велено как можно скорее прибыть к этому самому Кречетову. В милицию.

«Маленький уродец» в это время лежал на диване с мокрым полотенцем на голове и держал в дрожащей ручонке запотевшую бутылку пива.

— Н-ничего… н-не н-натворил, — выжал он из себя, зеленея от усилий. — Н-не п-поеду.

— Ладно, — кротко согласилась мать. — Тогда я съезжу. Узнаю, в чем дело. Говори адрес.

— Еще чего! — моментально ожил Андрей. — Сам разберусь.

Ожить-то ожил, но собрать себя веничком на совочек смог только к вечеру. Ехать к Кречетову не хотелось, равно как и разговаривать с ним, но Андрей решил выбрать из двух зол меньшее. Однако по телефону Кречетов ничего говорить не стал, настаивая на личной встрече. Поэтому на следующий день Андрей к нему все-таки приехал.

— До чего мне все это надоело, — вздохнул он, выслушав Кречетова. И рассказал о поездке в Сочи. — На фиг! Не хочу больше с этим никакого дела иметь. Пусть съедят друг друга.

— А если я попрошу? — осторожно сделал ход Кречетов.

— А ты не проси, — парировал Андрей. — В конце концов, если я свалял дурака и пришел сюда в первый раз, это не значит, что я у вас теперь работаю.

— А статью написать?.. — обкусывая заусеницу у ногтя, еще более осторожно предположил Кречетов.

Андрей задумался. В конце концов, действительно хорошую статью можно написать только в том случае, если сам к вопросу не равнодушен. А уж здесь-то он всего себя вложил. Не слишком, конечно, порядочно, согласен, но… Короче, я не злопамятный, отомстил — и забыл.

— Что делать-то надо? — угрюмо спросил он.

— О подружке твоей бывшей разузнать поподробней. Я Полесову имею в виду.

— Мог бы и не уточнять. Слободина мне уж никак не подружка.

— Тебе виднее. Пока у нас две версии. Первая. Марина так достала свою сестрицу, что та решила от нее избавиться. В этом случае она вряд ли действовала обдуманно. Вторая. Марина ее шантажировала. Или Полесова боялась, что та станет ее шантажировать. Но в обоих случаях кто-то должен был ей помочь. Если не убивать, то хотя бы вывезти тело. Для начала неплохо бы поискать этого «кого-то». Тут тебе и карты в руки. Я — мент поганый, а ты — пресса.

— А материалы дела дашь посмотреть?

— Ты, Андрюха, прям торгаш. «Дашь, не дашь». Дам, дам. Только если клятвенно пообещаешь, что статья будет не раньше, чем следствие закончится.

Андрей, разумеется, пообещал и тут же начал прикидывать план действий. Слабое звено для любой женщины — это подруги. Вот с них и начнем, пожалуй.

* * *

Семь лет назад, когда Инна была еще на первом курсе института, подруг у нее было мало. Школу она окончила в Венгрии, если и были подружки, то там и в Москве. Новые как-то не слишком появлялись. Была какая-то однокурсница, Андрей это помнил, но имя из головы, разумеется, вылетело. То ли Саша, то ли Маша, то ли Наташа. Эта подружка его особенно интересовала еще и потому, что от нее он как раз мог узнать, почему Инна передумала ребенка рожать. Наверняка знает. Но поскольку эту самую Сашу-Машу предстояло еще найти, он решил заняться поисками позже и начать с того, что на поверхности. А именно, с бывших коллег.

В налоговой он прикинулся дурачком и спросил первую попавшуюся тетку, где Инну Куницыну найти.

— Так она еще зимой уволилась, — просветила его густо накрашенная блондинка, увешанная золотом.

— А кто вместо нее? Я из газеты, — уточнил Андрей.

— Да? — с подозрением посмотрела на него блондинка. — Вместо нее Алла Кольцова. В десятом кабинете.

Больше всего он боялся увидеть у десятого кабинета свирепую потную очередь, но рядом с ним никого не было. На двери висело исполненное красным фломастером объявление: «Приемные дни: понедельник и пятница, с 10 до 17. В остальные дни ВХОД ВОСПРЕЩЕН!!!»

Стукнув пару раз для соблюдения приличий, Андрей приоткрыл дверь. Три женщины пили чай и лениво общались.

— Гражданин, сегодня неприемный день! — рявкнула одна из них. — Выйдите!

— Завтра приходите! — добавила другая.

— Читать не умеете? — булькнула в чашку третья.

— Умею. Я из газеты. — Андрей постарался улыбнуться как можно обаятельней. — Насчет Инны Куницыной.

— Насчет Инны? — удивилась первая, лет тридцати, с длинными темными волосами, собранными в роскошный хвост. — А что она такого натворила, чтобы в газету попасть? Вы проходите, садитесь.

Андрей присел на стул рядом с ее столом. Женщины напряженно ждали, разве что рты не открыли.

— Видите ли, — осторожно начал Андрей и помахал на всякий случай своим удостоверением. — Мы ведем журналистское расследование. Это связано… Это связано со смертью ее родителей, — сказал он первое, что пришло в голову. — Они были сотрудниками МИДа и погибли в автокатастрофе при невыясненных обстоятельствах. Сейчас обнаружилось кое-что новое, и…

— И вы думаете, что Инна к этому причастна? — вытаращила глаза брюнетка, на бэджике которой было написано «Лариса Дмитриевна Вишневская».

— Мне хотелось бы узнать о ней побольше, — проигнорировал вопрос Андрей. — Ну, что она из себя представляла — как специалист, как человек?

— Хороший специалист, грамотный. Мы с ней три года проработали. Она же институт с отличием окончила. Хотела в аспирантуру пойти, но… Как раз тогда ее родители погибли, и ей пришлось работать, чтобы себя содержать. Хорошая девочка, спокойная, вежливая, аккуратная. Всегда все вовремя делала. Мы так жалели, что она уволилась, но что поделаешь. Нашла себе жениха богатого, наверно, он не захотел, чтобы она работала. Она-то ведь не собиралась уходить, буквально ни с того ни с сего подала заявление. Уговорила начальника, чтобы в тот же день ее отпустил.

— Вот так, ни с того ни с сего? — переспросил Андрей.

— Ну да. Это где-то в начале декабря было. Пришла на работу, мрачная, на себя не похожая. Сказала, что плохо себя чувствует. Я еще спросила, может, с женихом поссорилась, она даже не ответила. Села за стол, заявление написала и к начальнику пошла. Вернулась и стала вещи собирать. Я ее расспрашиваю, что случилось, она молчит. Потом сказала, что уходит. И все.

— И больше вы с ней не виделись?

— Нет. Трудовую ей в тот же день отдали, зарплату на карточку перевели. Так и не знаю, в чем дело. Начальника ведь не будешь спрашивать.