Роковая татуировка - Мелисса Марр

Она наклонилась, прижалась лицом к его груди. Рубашка ей мешала, и Лесли вдруг разъярилась на проклятую ткань. Зарычала… и застыла, сообразив, что ее руки рвут рубашку Айриэла, а этот рык далек от нормального. Совсем не похоже на человеческий голос, и ей следовало бы испугаться.

Айриэл поднял ее на ноги, крепко обнял.

— Все в порядке. Это начальные изменения. И стоило ему глубоко вздохнуть, она и вправду поняла, что все в порядке.

— Что делать с ними? — спросил он, показывая куда-то.

Лесли повернула голову. Рен и его дружки смотрели на нее с нескрываемым ужасом. Но они ее не интересовали. Не имели никакого значения.

Айриэл. Уверенность, грядущее удовольствие. Только это имело значение.

— Мне все равно, — сказала Лесли.

И тогда он подхватил ее на руки и понес — в мир, ставший вдруг еще более соблазнительным, чем представлялся ей в мечтах.

Столь полного чувства утраты Ниалл не испытывал века. Он взбунтовался против своего короля. Потерял Лесли. Поневоле выдал свои сомнения и желания Айриэлу. Ночь и весь следующий день он провел в бесцельных блужданиях по городу, но так и не набрел на подходящий ответ. Или хотя бы правильный вопрос.

На него смотрели все встречные фэйри, подданные Кинана или Айриэла. И одиночки — такие же, каким стал он сам. Пытались заговорить, но Ниалл не останавливался. Не отвечал и не вслушивался в то, что ему говорят, хотя особо назойливых приходилось отодвигать с пути силой.

Но потом к нему приблизилась Бананак. Она подплыла тенью в павших на город сумерках. Ветер ерошил и трепал ниспадавшие ей на спину перья, выглядевшие в тот миг волосами, поскольку Бананак была в личине смертной.

Ниалл остановился.

Злоба в ее глазах противоречила улыбке на устах. Пройдя мимо Ниалла, Бананак притормозила, обернулась и кивнула. Затем, даже не проверяя, идет ли он за ней, направилась в узкий переулок неподалеку.

Подошла, не оглядываясь, к железной сетчатой изгороди, преграждавшей выход с другой стороны переулка. Провела пальцами по венчавшей ее колючей проволоке. И повернулась к Ниаллу, лишь когда он встал у нее за спиной — подобно глупой добыче, преследующей хищника.

Возможно, он и впрямь пришел сюда на смерть — сделал наконец шаг, который обдумывал и отринул после того, как его по приказу Айриэла подвергли пыткам при Темном дворе. Тогда он решил, что это неправильный выбор. А Бананак с радостью лишила бы его жизни, не отошли ее Айриэл в иное место, где она дала волю своей жажде убийства.

Это и теперь был неправильный выбор.

Но Ниалл не отступил.

Бананак прислонилась к изгороди, подняла руку над головой и ухватилась за петли железной сетки. Пальцы ее очутились так близко к ядовитой колючей проволоке, что со стороны казалось, будто они к ней прикасаются. И ее желание боли доставило Ниаллу нездоровое удовольствие.

Но он молчал. Ждал, что она скажет.

Бананак уставилась на него, склонив голову набок птичьим движением, не подходящим для человеческого обличья.

— Айриэлу нужна замена, — сказала она.

— Почему ты говоришь это мне?

— Потому что заменой можешь стать ты. Он никуда не годен… сейчас. — Личина ее дрогнула, поплыла, вновь укрепилась. — Помоги мне. Дай мне желанную войну.

— Я не хочу войны. Хочу… — Ниалл огляделся по сторонам, не зная, чего же он хочет. В слишком маленькое и тесное пространство вовлек его соблазн смерти. Если он уступит этому соблазну, Лесли придется в одиночку преодолевать невозможное. Он сбежал от Айриэла, потом от Кинана. И все еще убегает. — Я не стану тебе помогать.

— Разумный ответ. Хороший мальчик. — Рядом появился Габриэл. Махнул в сторону выхода рукой, на которой неистово гнались друг за другом вытатуированные псы. — Теперь иди отсюда.

Личина Бананак исчезла. Воинственная фэйри щелкнула острым клювом.

— Твоя бесцеремонность становится утомительной! Если ганканах желает говорить со мной…

Габриэл загородил собой Ниалла как раз в тот миг, когда она метнулась вперед — не то смеясь, не то яростно визжа, раскинув руки с черными когтями вместо пальцев. Бросил не оглядываясь:

— Придворные интриги, Ниалл. Проваливай.

Потом, схватив Бананак, с силой швырнул ее на железную сетку.

Оперение зацепилось за колючую проволоку, но Бананак вырвалась, потеряв часть перьев. Они закружились и полетели наземь, слились в потемках с темной мостовой.

Ниалла разрывали на части противоречивые желания — уйти, остаться, попросить Габриэла отпустить Бананак, чтобы та покончила с никчемной жизнью, так тяготившей его нынче, или убить ее. Он застыл на месте, наблюдая за схваткой. Не чувствовал готовности ни к каким действиям — как в тот миг, когда Бананак поманила его за собой.

Габриэл в бою являл собой не самое прекрасное зрелище на свете, но звериная грация его движений завораживала. В них быт ритм, внутренняя музыка, как в танце летних дев, и ярость Бананак ни в чем не уступала его неистовости. Женщина-ворон, дорвавшись до схватки, ликовала и бросалась на врага снова и снова. Она извлекла откуда-то костяной клинок, призрачно сиявший в ночи, хлестнула им наискось по лицу Габриэла, и алая кровь составила мрачный контраст с черными когтями Бананак и белой костью клинка.

Учуяв свежую кровь, радостно возопили ли-эрги, ворвавшиеся с улицы в тупик. Они тут же двинулись к Габриэлу, держа наготове красные руки. Кровью они подпитывали свои силы — что очень не понравилось Ниаллу, когда он впервые узнал об этой их особенности.

Ли-эргов было маловато, чтобы справиться с предводителем гончих псов. Но тот бился еще и с Бананак.

«Это не мое дело, — напомнил себе Ниалл. — Это дело Темного двора. Не мое».

Он шагнул в сторону, освобождая им путь, — и остановился. При мысли о том, что он оставит Габриэла сражаться в одиночку с полудюжиной ли-эргов и безумной от жажды крови Бананак, ему стало не по себе. Своим появлением пес спас Ниалла от увечий, а то и от смерти. Теперь он в долгу перед Габриэлом. Тот, разумеется, не ждет помощи, но оказать ее необходимо. Единственное, что у Ниалла еще осталось, — это честь.

И он бросился в бой — не ради какого-то двора или короля, а потому, что так было правильно. Нельзя стоять в стороне, когда кого-то, пусть даже Габриэла, враги превосходят числом.

Сражаясь с ли-эргами, он не думал о последствиях или о том, как отнесется к этому поступку его король. Вообще ни о чем не думал. От нескольких ударов ему удалось уклониться, но не от всех. Для красноруких само кровопролитие было важнее, чем смерть врага, но убивать они умели. И смертных, и фэйри.

Бананак умудрилась прорваться мимо Габриэла и ударить Ниалла ногой в солнечное сплетение. Железный носок ботинка, вонзившись в плоть, причинил такую боль, что Ниалл пошатнулся. Бананак завершила атаку мощным ударом окровавленных когтей.