Дело о гастрономе - Павел Барчук

размышляя, что ему ответить, и при этом не обидеть. А потом вдруг, поддавшись порыву, обнял Андрюху и похлопал по спине. — Братец, люблю тебя. По-родственному, конечно.

Не знаю, что на меня нашло, но в этот момент я реально испытывал ощущения, будто Андрюха по-настоящему мой брат. Еще он, несомненно, очень хороший человек. Это — факт. Я раньше таких, как Переросток, за людей не считал. Называл их колхозниками и лохами. А теперь… Не знаю, что теперь. Поменялось во мне какая-то фигня.

Да, может, туговат он, конечно. Да не может, а точно. Но все равно хороший. И уровень его умственных возможностей вообще не является тут важным показателем. Переросток — обычный деревенский парень. Звезд с неба не хватает. Но он — честный, порядочный и надежный. Как самый настоящий тыл. Окажись он реально моим родственником, наверное, я обрадовался бы.

Андрюха, конечно, от моего внезапного приступ родственной любви немного охренел. Потому что никогда ничего подобного не случалось. Но я и сам, честно говоря, был в шоке. Не замечал за собой прежде таких заскоков. Даже с матерью или отцом такого не исполнял. А уж с сестрой и подавно. С ней мы вообще, как кошка с собакой.

Я снова поймал себя на мысли, которая появлялась все чаще в моей башке. Если бы это было возможно, я хотел бы остаться здесь. И вообще не против, чтоб настоящий Милославский занял мое место. Ему там понравится. Бабло, крутой отец, тусовки. Все, что требуется.

— Ага… Хорошо… — Переросток смущенно улыбнулся и отодвинулся, как только я выпустил его из крепких родственных объятий. — Ну… пойду на лавочку? И это… Ну… Я тебя тоже люблю. Мы ж братья, вроде.

— Иди. — Еще раз хлопнул его, но уже по плечу, а потом двинулся к подъезду. Чего-то меня на странные поступки торкает. Расчувствовался. Не к добру, наверное.

Поднялся на нужный этаж и позвонил в маленький звоночек. Звоночек, кстати, маленький, а звук от него был такой, что охренеть можно. Там, наверное, Ильич в мавзолее испуганно вздрогнул.

Дверь открылась сразу. На пороге стоял пацан. Тот самый Марик, который в прошлый раз исполнял этюды на скрипке. Уже в этот момент я понял, просто не будет. Впрочем, как всегда.

— Здравствуй. — Вежливо сказал я пацану. — Позови, пожалуйста, Наталью. Дома она?

Марику было, хоть бы что. Он продолжал стоять на месте, загораживая проход, но при этом смотрел молча и явно не собирался ни отвечать, ни отходить. Короче, добро пожаловать в сумасшедший дом коммунальной квартиры.

В этот момент ситуация значительно ухудшилась. За спиной пацана нарисовалась женщина-кит. А именно — Роза Петровна, которая по совместительству была матерью скрипача.

— Твою мать… — Прошептал я себе под нос.

Такое чувство, что не к Наташке пришел, а пытаюсь прорваться в башню дракона за прекрасной принцессой. Сейчас если еще до кучи появится вторая мамаша, которая Фрося, будет вообще хорошо.

— Ой, люди добрые! Вы посмотрите, кто к нам пришел! Товарищ из УГРо! — Роза Петровна всплеснула руками, а потом заорала во весь голос, обернувшись к закрытым комнатным дверям. — Зяма! Зяма иди сюда! Посмотри, какие люди ходют к нам в гости! Это тебе не твой аферист Лёлик Рубинштейн. И заметь, я всегда тебе говорил, шо он аферист.

Только я собрался попросить женщину-кита, для начала, оставить меня и Лёлика Рубинштейна в покое, а по возможности, все-таки позвать Наташку, как из комнаты, которая располагалась ближе всего ко входу, вынырнул плюгавый мужичок небольшого роста. Рядом с Розой Петровной он смотрелся, как Моська рядом со слоном. Вид у него был очень колоритный. Растянутая во всех местах майка и трико, колени которого пузырились, создавая ощущение, что Зяма не человек, а кузнечик. Заметив меня, он расплылся счастливой улыбкой. Будто родного человека увидел.

— Всегда рад приветствовать в нашем доме столь уважаемых людей, — Сходу заявил Зяма, а потом, одним движением отодвинув с дороги и Розу Петровну, и Марика, протянул мне руку. — Добро пожаловать, товарищ начальник. Я, кстати, только недавно вернулся с дальнего севера, но уверяю Вас, все чинно-благородно. Встал на путь исправления и двигаюсь вперед к светлому будущему. Это — мой сын. Марик? Вы знакомы?

Мужик потянул меня вперед, не разжимая руки, и я, само собой, оказался в квартире.

— Спасибо. Со всеми знаком. Но мне нужна Наталья… — Начал я снова, но кто бы меня слушал.

— А вот — Роза Петровна. Моя, так сказать, супруга. Она подарила мне Марика. Марик, — Мужичок повернулся к мальчику, посмотрел на него внимательно, а потом, подозрительно прищурив один глаз, спросил, — Шо то ты сильно стал похож на мою фотокарточку в детстве.

— Зяма, я шо то опять не поняла. Шо то плохо слышу… — у Розы Петровны голосе появилось напряжение, — Тебе снова таки кажется, шо Марик не твой сын? Или ты что-то как обычно имеешь в виду? Так ты не имей. Говори прямо. Тут — все свои. Товарищ из УГРо почти член семьи.

Я открыл рот, собираясь прервать беседу этого прекрасного семейства. Но Зяма оказался быстрее.

— Ой, Розочка, да разве я тебе ни разу не говорил, шо такое чудо сотворить мог только я и ещё несколько красивых людей? — он протянул руку к сыну погладил Марика по курчавой голове.

— Вот только не надо за несколько людей! Я их не знаю! Может, они и красивые. Но я знаю только тебя! Хотя твоя морда и похожа на жамкнутый сапог — мальчик удался!

Женщина-кит начала заводиться. А я реально начал опасаться, что сейчас на почве выяснения генетической связи между ребенком и Зямой, сам же Зяма получит травму. Потому что если Роза Петровна его просто стукнет по голове своей рукой, которая шире моей ноги, то Зяме придёт трындец.

— Ой, Розочка, ну Розочка! Ну вспомни за свою молодость! У тебя было, страсть, как много людей! И все на подбор брюнеты как Аполлон!

Вот можно было, конечно, послать все на хрен, развернуться и уйти. Но у меня включился режим — «хрен там!». Я пришел поговорить с Наташкой и я с ней поговорю. Даже если мне придётся прорываться мимо этого семейства неадекватов с боем. Ситуация усугублялась тем, что они, все трое, стояли посреди коридора, полностью перекрыли дорогу. Одна только Роза Петровна занимала бо́льшую площадь пространства.

— Зяма! Побойся Бога! — Женщина — кит выкрикнула это с такой угрозой, что, мне кажется, даже Бог сам себя побоялся в этот момент. — Хде моя молодость и сколько лет Марику! Если ещё раз скажешь, шо ты не папа, или за то, что я могу подумать, я сделаю сильное сотрясение твоему мозгу!