Демоны Дома Огня - Александра Груздева

Элен не спорила с сыном. Что толку в пустопорожних спорах? Никто из них не знает будущего, да и в настоящем разобраться сложно – что правда, а что нет, все так зыбко…

* * *

Ада проснулась в спальне Марка Вайнера на мужской половине Дома Гильяно и почувствовала – что-то изменилось. В самой атмосфере дома что-то изменилось. Как будто сдвинулась, отошла в сторону плита саркофага, и стало легче дышать, что ли. Вентилятор не месил густой, как тесто, воздух, застыл гигантской мухой. Душно-сладкий аромат роз вливался в комнату из раскрытых окон, такой плотный, что им можно было наесться, как десертом.

– Ты чувствуешь? – спросила она Марка, хоть и затруднялась объяснить ему свои ощущения.

– Что-то происходит, – подтвердил он.

Они лежали в постели и прислушивались. Дом пробуждался. Обычная возня и шорохи. Но какая-то радость, какая-то надежда, вроде бы совершенно без причины, застучала в сердце. Если бы Марк и Ада знали чуть больше, они бы поняли, что проснулись в прежнем Доме Гильяно, в том, каким он был до трагедии, до своего заката.

Долгие годы старожилы Дома встречали утро именно с таким ощущением, но однажды им пришлось узнать, что чувствуют обычные люди, пробуждаясь по всему миру в обычных домах, а не в Доме Гильяно. А ведь раньше, год за годом, столетие за столетием в любое время суток в Доме царила атмосфера всемогущества. Каждый был бог, каждый верил, что сегодня сбудутся его мечты, и чувствовал в себе силу, которая могла перевернуть мир. В одну секунду ход истории мог быть остановлен, отправлен в обратную сторону или по другим рельсам. Тебя не давило прошлое, но и не наседало будущее, не было никакой ответственности за него. Ты жил настоящим. Ты жил в вечном «сейчас». Наверное, именно это ощущение имели в виду древние, когда говорили, что можно проснуться в райском саду.

Истинные Гильяно, те, кто постоянно жил в Доме, ждали этого момента целый год. Все это время они чувствовали себя обездвиженными песчаными скульптурами на пляже, и вот волна, живительная волна унесла к черту клей и песок, разбила каркасы, и они вышли из тюрьмы, поднялись на ноги, стали людьми. Им было настолько тяжело влачить обыденное существование, что волна самоубийств не прокатилась по Дому Гильяно лишь потому, что их дон являл собой оплот мужества и спокойствия.

Дон Гильяно верил: все можно исправить, можно вернуть. И никто не знал, как разрывалась его голова от мыслей, а сердце от скорби, сколько бессонных ночей он провел в своем кабинете, пытаясь придумать, как вернуть драгоценность Дома Гильяно. Переезд в старый дом, на остров, был скорее даже не последним средством, а жестом отчаяния, способом успокоить, отвлечь семью хоть на время. Переезд не был гарантией спасения, но дон Гильяно рассудил, что, если Дому предстоит погибнуть, пусть это случится на земле предков.

Изгнанные из родного дома, они возвращались уже однажды с Сицилии, вместе с португальскими завоевателями, на их кораблях. Тогда же и построили поместье Гильяно на берегу океана. Жители острова возненавидели их, ведь они принесли удачу врагам. В те времена, когда драгоценность Дома была с ними, Гильяно всегда сопутствовал успех. И хоть им было плевать на чужую ненависть и чужую любовь, они вновь ушли со своей земли, вновь отправились в плавание, вновь пристали к берегам Сицилии, а после перебрались в Неаполь. Им казалось, они нашли новую родину, они не думали, что придется возвращаться на остров.

Вернувшись на Ланку, Гильяно трудились на постройке дома, сажали цветы, провожали солнце в океан. Они узнали, что такое тяжелая работа, когда нет помощников, когда волшебство не ткется над головой. Конечно, они сомневались, конечно, они предвидели, что их усилия окажутся напрасны. Они строили не дом для жизни, а дом-саркофаг, дом, в котором будут погребены, а вместе с ними умрет история о Доме Гильяно. Но вот их прошлое постучалось в Дом. Они восстали из мертвых и утром проснулись в райском саду. Но праздновать победу было рано.

За завтраком Ада, наученная горьким опытом, даже не пыталась прикасаться к кофе. Чай, бархатный и почти столь же темный, как и напиток из зерен, в тонком фарфоре был восхитителен. И утро было восхитительным: не было влажной жары, ветерок трепал углы скатертей на столах. Первое подобное утро за неделю. Ада беззаботно намазывала булочку маслом, собираясь полить ее сверху пальмовым сиропом, когда Элен внезапно охнула:

– О, боже, только не это!

Марк проследил за взглядом Элен, и рот его сжался в узкую полоску.

– Этого просто не может быть, этого просто не может быть, – повторяла, как попугай, Элен, не замечая, что рукав ее платья угодил в соусник с сиропом.

Ада пыталась определить, что же так взволновало Вайнеров. Людей на террасе прибавилось, поговаривали, что к Ночи Фортуны съедется вся семья Гильяно. И дон Гильяно был за столом не один. По левую руку от него сидел мальчишка, обыкновенный худой мальчишка. Даже под пиджаком было заметно, как у него торчат лопатки. А по правую руку… Ада вздрогнула. Страх кольцом спрута сжал ей сердце. За столом скалил зубы Антонио Аменти, даже издалека было понятно, что шутки льются из него нескончаемым потоком, обычно хмурого дона Гильяно это, похоже, развлекало, потому что лоб его разгладился и он выглядел вполне умиротворенным, хоть и не улыбался.

Ада вслед за Элен готова была повторить: «Этого не может быть». Она видела Антонио Аменти всего один раз, на вилле Ашера Гильяно. После его визита Ашер выставил ее за порог, как паршивую собачонку. Правда, ни одну собачонку не отправляли домой, в Петербург, на частном самолете. Все равно обиду этот факт не уменьшал. А сейчас, чего доброго, Антонио возьмется обличать ее перед Марком. Расскажет, что Ада была любовницей Ашера Гильяно, и тогда – прощай доверие, прощай цивилизованное расставание.

* * *

В Дом съехалась молодежь, сразу повеяло флиртом. В другие дни Ада с Анжелин загорали на пустом пляже. Служителям сколько ни указывай, чтобы пришли на пляж через полчаса обновить напитки, будешь два часа ждать, пока вспомнят.

По правилам Дома в первой половине дня нельзя было возвращаться в спальню, даже чтобы переодеться, поэтому Ада под любое платье надевала купальник. Сегодня она поняла, что именно так принято одеваться у парней и девушек Дома Гильяно. Наследницы Дома стягивали роскошные наряды, в которых блистали за завтраком на террасе, оставались в купальниках и шортах. Смешно было смотреть, как разоблачаются упакованные по всем правилам дресс-кода парни Гильяно. Галстуки срывали, как удавки, запонки отлетали с рукавов в песок, итальянские туфли бесцеремонно отбрасывались в сторону.

Служители устанавливали навесы, суетились с напитками и мороженым, наверное, давно на пляже не было подобного оживления. Даже натянули волейбольную сетку. Ада исподтишка поглядывала по сторонам, высматривая Антонио Аменти. План был прост – первой заговорить с ним и заставить молчать любыми способами, по крайней мере, до тех пор, пока она не уладит все с Марком. Внутренний голос гаденько так подсказывал ей: «Ну чего ты так боишься скандала? Представь, сегодня дон Гильяно предложит Марку присоединиться к Дому, и Марк будет рассчитывать, что 31 декабря, в Свадебный День Гильяно, вы обвенчаетесь. И тогда тебе все равно придется изобретать какую-то ложь. Или правда о том, что ты водила его за нос и не испытывала к нему никаких чувств, лучше? История с Ашером даст тебе честный шанс выйти из игры». Но Ада пока не была готова к такому повороту событий.