Заразительный смех безумца - Екатерина Синякова

жетон, болтавшийся на цепочке, которую Кассиан не снимал с шеи даже дома.

— Я не тот, с кого следует брать пример. Ты не совершил ничего плохого, в отличие от меня, — Одинцов потянулся к личным делам. — Отдай это мне.

Ком подступил к горлу, но Ян не сопротивлялся.

***

Начальник, сидевший на пассажирском сиденье служебной машины, посмотрел на водителя и сказал:

— Плохо выглядишь.

— Есть такое, — легко согласился Кассиан.

— Дома все нормально? — поинтересовался Гурон.

— Относительно, — Одинцов пожал плечами.

— Не жалеешь, что смешал работу и личное? — начальнику нравилось подстегивать бойца.

— Постоянно, — честно ответил Кассиан.

— Ты можешь все прекратить, — озвучил напрашивающееся решение Гурон.

Одинцов лишь вымученно улыбнулся:

— Хочу, но не могу отпустить эту девчонку.

— Глупости! — прыснул собеседник.

— Если бы, — Кассиан прокомментировал: — Это как наваждение в самой извращенной и болезненной форме. Либо я к ней привык, либо…

— Только не говори, что влюбился! — попросил разочарованный начальник.

— …стал считать своей собственностью, — договорил боец, — поэтому закипаю, если она не согласовывает со мной свои действия.

— А вот это уже больше на тебя похоже! — настроение Гурона выровнялось, он заметил: — Это наш самый долгий личный разговор.

— Да, я становлюсь сентиментальным, — объяснил свое странное поведение Одинцов. Он поморщился и добавил: — Это не круто.

Начальник рассмеялся. Его телефон завибрировал. Какое-то время мужчина задумчиво смотрел на экран, а после принял вызов и произнес:

— Здравствуй, Кристина.

Кассиан помрачнел.

— Гурон, вы обдумали мое предложение? — заворковала Кристина Алексина, от ее доносящегося из динамика голоса водителя передернуло.

— Сейчас я не готов дать ответ. Я сообщу Виктору о своем решении позже, — Гурон отключил телефон и обратился к Одинцову: — Если хочешь что-то сказать, давай!

— Вы же понимаете, что с этой особой не стоит связываться? — уточнил Кассиан.

— Понимаю, но предложение она сделала заманчивое, — начальник повернулся к Одинцову и продолжил безрадостно, так как собирался разворошить «муравейник»: — Приму я его или оставлю без внимания, зависит от того, как ты себя поведешь.

— Что ей нужно? — спросил боец, хотя его подмывало посоветовать: «Просто пошлите ее куда подальше!»

— Маскарад согласился выступать в «Таврионе» от имени Виктора Овчарова, но я не уверен, что его стоит подпускать к нашей «кормушке», — поделился новостью Гурон.

— Странно, он говорил, что ни при каких обстоятельствах на это не подпишется. Маскарад испытывает неподдельное отвращение к таврионовцам, — Кассиан сбавил скорость, так как звонок Кристины и перспектива встретиться с Маскарадом сделали его рассеянным.

— Убедить или найти рычаги давления — для Алексиной не проблема, — начальника изменение поведения силовика Виктора Овчарова нисколько не настораживало и мало волновало.

— Нет, Кристину и Виктора Маскарад не боится, здесь что-то другое, — Одинцов отмел от себя неприятные мысли и сменил тему: — Ладно, проехали. Объясните лучше, почему вы обсуждаете это со мной? С каких пор мое мнение стало иметь для вас значение?

— Почему ты бросил вызов Маскараду? Что на тебя нашло? — Гурон впервые упомянул об инциденте, произошедшем в сентябре.

— А вы долго откладывали этот разговор, — холодно заметил Кассиан.

— Надеялся, что ты сам прокомментируешь свой поступок, — начальник тщетно изучал лицо собеседника: сейчас оно было абсолютно непроницаемым. Голос Гурона смягчился, когда он спросил: — Что он тебе сделал?

— Мне? Ничего, — озвучил правду Одинцов.

— Кассиан…

— Закроем тему! — осадил начальника боец.

Гурон не собирался так просто сдаваться. Он вспылил:

— Мне нужно знать, сможешь ли ты держать себя в руках, если вы вновь пересечетесь!

Кассиан остановил машину, он опасался, что во что-нибудь врежется: раздражение усиливалось. Парень подался к начальнику и заговорил тихо и с насмешкой:

— А если я скажу, что рецидив возможен? Как вы поступите?! Запретите Маскараду переступать порог «Тавриона»? Меня выставите на улицу? Перекроите график выступлений, чтобы мы не взаимодействовали? — боец откинулся на спинку сиденья и смежил веки.

Аксенов, как и ожидалось, промолчал.

— Из-за меня никто заморачиваться не будет. Вы понадеетесь на мою сознательность, — подсказал Кассиан. Он сменил тему: — Появление Маскарада в нашем заведении привлечет посетителей и сделает развлекательную программу более занимательной. Вы уже все решили, просто резину тянете, чтобы «подрасти» в глазах конкурентов.

Слова подчиненного ударили по самолюбию Гурона, но он это «проглотил».

Кассиан распахнул глаза и продолжил:

— Если вам нужно объективное мнение, признаю: вам выгодно пойти на поводу у Алексиной, если мое, предвзятое и приправленное скепсисом, то я повторю, что с Кристиной и Виктором Овчаровым связываться не следует, а если вам нужна правда, не буду кривить душой, я не гарантирую, что смогу держать себя в руках, это не только от меня зависит.

— Ты не перестаешь меня удивлять! — начальник был польщен.

— Своей наглостью? — предположил Одинцов.

— Не без этого, — подтвердил Гурон, осклабившись, — но ты говоришь мне правду, а не то, что я хочу слышать.

***

— Притормози, — сказал Гурон Аксенов.

Кассиан подъехал к остановке и сбавил скорость. От ожидающих автобус людей отделилась прятавшая глаза за затемненными очками женщина. Она открыла заднюю дверцу машины и забралась в салон.

— Здравствуй, Оксана, — Гурон кивнул давней знакомой.

— Я благодарна за то, что ты согласился встретиться со мной, Гурон. Сейчас многие друзья стараются держаться от моей семьи подальше, словно мы прокаженные, — севшим голосом произнесла женщина. Когда машина тронулась с места, Оксана сняла очки, стянула с головы шелковый платок и расстегнула мешковатое осеннее пальто, которое скрывало точеную фигуру.

Одинцов тихо спросил у начальника:

— Куда теперь?

— Неважно. Просто не останавливайся, — ответил Аксенов.

Кассиан посмотрел в зеркало заднего вида: аккуратный дневной макияж, ухоженные руки, облегающее серое платье делового стиля, аромат дорогого парфюма и изысканность позы, в которой застыла знакомая Гурона, указывали на принадлежность к привилегированной прослойке общества, поэтому сложившаяся ситуация здорово позабавила водителя: «Странно…Таких дам не по городу катают, а пытаются затащить в номер. Сдаете позиции, Гурон!»

— Расскажи, что стряслось, — обратился к Оксане Аксенов.

— После того, как мой муж помог упечь за решетку одного непримечательного парня, Антона Реброва, у нас и людей, дававших против него показания, начались проблемы. Сейчас Ребров находится в следственном изоляторе. Нам угрожают его знакомые, даже полиция не может прижать этих подонков, мне нужна твоя силовая поддержка. Помоги разобраться с ними в обход закона. Я заплачу, — женщина нервно теребила край темного пояса, на ее щеках и шее появились красные пятна.

«Черт… Серьезно?! — Одинцов напрягся. — Мне точно следует присутствовать при этом разговоре?»

— Что этот Ребров из себя представляет? — Гурон не спешил ничего обещать знакомой.

— Это все, что у нас на него есть, — Оксана достала из расстегнутой сумочки копию заведенного на парня дела и протянула бумаги Аксенову.

Загорелся красный, Кассиан притормозил. Гурон просматривал документы и фотографии. Одинцов откинулся