Флэшмен - Джордж Макдональд Фрейзер

Оглядываясь назад, я нахожу это приключение довольно занятным, но тогда, лежа в снегу и вспоминая, на какие ухищрения пришлось мне пойти, чтобы убрать с дороги капитана Паркера, у меня так и чесались руки свернуть шейку прелестной миссис Бетти.

Это была беспокойная, тяжелая ночь, почти без сна, поскольку, как будто мало было одного холода, наши индусы завывали так, что могли разбудить и покойника. Поутру немало этих бедолаг нашли мертвыми, так как для защиты от мороза у них не было ничего, кроме жалких лохмотьев. С рассветом перед нами предстала картина, подобная ледяному аду: повсюду окоченевшие тела, а у живых каждое движение сопровождается хрустом замерзшей одежды. Я увидел Макензи, рыдающего над телом маленькой туземной девочки. Он держал ее за руки и, заметив меня, воскликнул:

— Что же нам делать? Эти люди обречены на смерть, даже те, кого не убьют те волки, что на другой стороне холма. Но что мы можем сделать?

— Действительно, что? — говорю я. — Оставьте их, мы им все равно не поможем.

Думается, он слишком близко к сердцу принимал судьбу этих ниггеров. А ведь был не человек, а настоящий кремень.

— Если бы я только мог взять ее с собой, — говорит он, кладя тельце обратно в снег.

— Вы не сможете взять всех, — отвечаю я. — Приди в себя, парень, нужно что-нибудь перекусить.

Он внял разумному совету, и нам повезло перехватить по куску горячей баранины в палатке у Эльфи.

Вновь выстроить колонну к маршу оказалось невероятно трудной задачей: половина сипаев замерзла настолько, что не могла держать мушкет, а вторая половина дезертировала ночью, слиняв обратно в Кабул. Мы тычками побудили их строиться, благодаря чему все слегка согрелись, а обозные не нуждались в такой стимуляции. Напротив, в страхе, что их оставят, они всей массой ринулись вперед, приведя тем самым в полное замешательство авангард Энкетила. В этот момент целая туча конных гази выскочила из-за отрога горы и врезалась в толпу, круша без разбора солдат и штатских, и была такова с двумя орудиями авангарда прежде, чем мы успели предпринять что-либо. Энкетил, впрочем, бросился в погоню с горсткой кавалерии, и завязалась схватка. Орудия вернуть ему не удалось, но их успели заклепать, а тем временем 44-й пехотный стоял на месте и ничего не предпринимал. Леди Сэйл ругала пехотинцев трусами и висельниками — эту старую швабру стоило бы поставить командующим вместо Эльфи — но я лично не осуждаю 44-й. Я стоял дальше в колонне, и не спешил вмешиваться, пока Энкетил не повернул назад, тогда я с уланами на рысях пошел ему на встречу (все по Тому Хьюзу, не правда ли?). Какой прок нам был от этих пушек?

Мы проковыляли по дороге с милю или две. Афганцы висели у нас на флангах, и то тут то там, выбрав слабое место в колонне, обрушивались на нее, вырезая людей, хватая припасы, и отскакивали назад. Шелтон орал, чтобы все сохраняли место в строю, не бросаясь в преследование, и я не упустил возможности выразить свое недоумение, что же мы за солдаты, если не деремся с врагом, видя его перед собой?

— Терпение, старина Флэш, — говорит Лоуренс, стоявший рядом с Шелтоном. — Нельзя позволять им выманить нас в горы и перерезать, их слишком много.

— Проклятье! — выругался я, играя саблей. — Неужели мы позволим им издеваться над нами? Послушайте, Лоуренс, да я очистил бы эти горы с двумя десятками французишек или пожилых леди!

— Браво! — вскричала леди Сэйл, хлопая в ладоши. — Вы слышали, джентльмены?

У паланкина Эльфи собралась кучка штабных с Шелтоном в центре, и им не по нраву было выслушивать поддевки дракона в юбке. Шелтон вспыхнул и приказал мне занять место в строю и исполнять свои обязанности.

— Слушаюсь, сэр, — отвечаю я, изображая недовольство.

Тут вступил Эльфи.

— Ну-ну, Флэшмен, — говорит он. — Бригадир прав. Нам нужно поддерживать порядок.

И это говорится посреди колонны, представляющей собой мешанину войск, нестроевых и животных, не имеющей даже подобия управления, с растянутым обозом. Подъехавший ко мне Макензи сказал, что мой отряд и его джезайлиты обязаны плотнее патрулировать фланги колонны, находя слабые места, и отгонять афганцев, то есть, по выражению американцев, «вести стадо». Можете себе представить, как я воспринял это предложение, но на словах горячо согласился с Маком, тем более отдавая себе отчет, что таких уязвимых мест у колонны более чем достаточно и всегда есть возможность оказаться подальше от точки удара. Это оказалось несложно, так как афганцы как раз выбирали те места, где нас не было, поскольку в тот момент их интересовало не столько убивать солдат, сколько вырезать безоружных индусов и уводить вьючных животных. За утро они смогли неплохо потренироваться в этом, раз за разом наскакивая на нас, перерезая глотки и уносясь прочь. Я устроился весьма неплохо, отдавая громким голосом команды своим уланам и мотаясь вдоль колонны, но по преимуществу держась центральной ее части.

Только однажды, подъезжая к арьергарду, столкнулся я лицом к лицу с гази: этот идиот, должно быть, принял меня за индусского ниггера благодаря моей бурке и тюрбану, поскольку с криком обрушился на партию слуг, перерезав горло какой-то старухе и паре ребят. Неподалеку был отряд кавалерии шаха, так что мне нельзя было отступать. Гази был пешим, и я с боевым кличем напал на него, надеясь, что, увидев конного солдата, тот обратится в бегство. Так он и сделал, а я, как дурак, поскакал за ним, решив, что могу срубить гази без особого риска. Однако этот скот обернулся и замахнулся на меня хайберским ножом. Только чудом мне удалось парировать удар своей саблей. Я проскочил мимо него и развернулся как раз в тот момент, когда один из моих улан мастерски наколол гази на пику. Это не помешало мне рубануть ублюдка саблей наотмашь и вернуться к колонне, гордо глядя перед собой и размахивая окровавленным клинком.

Этот случай послужил мне уроком, и я с еще большим старанием стал избегать любой возможности оказаться втянутым в схватку. Довольно-таки изматывающее занятие. Все, что я мог сделать, это сохранять бравый вид; эти скоты становились все более дерзкими, а кроме рукопашных то и дело вспыхивали перестрелки.

Наконец Эльфи это наскучило, и он скомандовал привал, хуже чего нельзя было придумать. Шелтон пришел в бешенство и требовал продолжить движение — нашей единственной надеждой было пройти через Хурд-Кабул до наступления темноты. Но Эльфи был убежден, что мы должны остановиться и попробовать заключить нечто вроде перемирия с вождями афганцев, пока армия не истекла кровью от рук этих распоясавшихся горцев. Я поддерживал эту точку зрения. Когда Поттинджер указал на видневшееся вдали большое скопление афганцев, во главе которого был Акбар, ему не составило труда убедить Эльфи выслать к нему парламентеров.

Бог мой, как я жалел, что оказался под рукой, поскольку Эльфи, разумеется, сразу же устремил взор на меня. Но поделать ничего было нельзя, и, когда он приказал мне скакать к Акбару и спросить его, почему не выполняются договоренности о безопасном проходе, я, выслушав приказ с таким видом, будто у меня внутри не переворачивается все наизнанку, ответил твердым голосом: «Очень хорошо, сэр». Это было не просто, должен вам сказать, поскольку одна мысль отправиться к этим подонкам обдавала меня могильным холодом. Что еще хуже, Поттинджер заявил, что мне придется ехать одному, поскольку группу всадников афганцы могут принять за атакующий отряд. Я бы с удовольствием пнул Поттинджера в его толстый зад за такой совет: он стоял весь такой из себя, смахивающий на Иисуса Христа благодаря своей каштановой бородке и бакенбардам. Но я всего лишь кивнул, будто подобные задания были для меня каждодневной рутиной: вокруг собралась изрядная толпа народа, ведь и женщины и дети старались по возможности держаться поближе к Эльфи — к вящему недовольству Шелтона — да и половина офицеров из главных сил стянулась посмотреть, что происходит. Заметил я и Бетти Паркер. В своей верблюжьей накидке она выглядела какой-то потерянной, а встретив мой взгляд, отвела глаза.