Безмолвное море - Алексис Винг

На следующий день весь замок только и говорил о том, что король ведёт себя очень странно. Его нельзя было назвать религиозным человеком, поэтому то, что он сейчас почти всё время находился в своей личной часовне, вызвало во всех любопытство. За весь день король произнёс лишь пару слов и то сделал это с таким видом, будто это давалось ему так же трудно, как трудно было ночью передвигать крышку гроба. Сесилия пыталась выведать у мужа причины его беспокойства, но не получила от него ни единого объяснения: Генрих молился и его знание молитв поразило жену. Даже к ужину король не соизволил спуститься, он так устал от выполнения религиозных обрядов, способных даровать успокоение души и тела, что решил лечь сегодня пораньше. Поэтому ужин был тихим: без танцев, без прочих увеселений. Люди лишь молчаливо стучали ложками о тарелки и переглядывались между собой, таинственно улыбаясь и нетерпеливо дожидаясь того, когда же они всё-таки узнают об обстоятельствах, ставших причиной необычной перемены в настроении короля. Лишь два человека, потерявших аппетит и ожидающих того, когда будет уместно уйти, подозревали о возможном факторе, который привёл к странному поведению Генриха. Они лишь раз взглянули друг другу в глаза и всё поняли без слов. Хотя чувства их переполняли разные. Чарльз считал себя виновным во всех бедах и волнениях, обрушивших на голову его отца. Адриану же не волновало то, как себя чувствует сейчас её отец, так как у неё было достаточно причин для того, чтобы желать ему зла. И хотя она и не желала ему зла, но всё же Генрих тревожил её сейчас как можно меньше. Она беспокоилась о том, что их поступок не останется безнаказанным. Зная Чарльза, девушка предполагала, что он расскажет всё Генриху, и только сам Дьявол знает, в какую ярость придёт король и как он захочет наказать своего сына, как, впрочем, и её, его дочь.

Королева быстро покончила с ужином и распустила своих дам: ей не терпелось запереться в своей спальне и скрыться от назойливых глаз. Так что Адриана, как и остальные жители замка, была предоставлена самой себе. Девушка шла неторопливо, смотря по сторонам так, словно выискивала кого-то. Но Чарльз сам нашёл её: он подозвал Адриану к себе, и они оказались совершенно одни на балконе. Прохладный осенний ветер бережливо ласкал их кожу, отчего на ней выступали мурашки. Но они даже не замечали холода: настолько были погружены в свои мысли. Стояли друг напротив друга, смотрели в глаза, но не видели перед собой ничего, сердца всё также бились в унисон друг другу, вот только теперь они не могли даже подумать о чём-то большем, чем дружба. Адриана заговорила первой, ей невыносимо было молчание, доказывающее то, как нелегко им сейчас, а тот факт, что они не могут быть вместе, лишь усугубляет всё:

– Ваше высочество, вы говорили с его величеством?

– Нет, он никого сегодня не впускал к себе. – Расстроено сказал тот. Он вдруг замялся, не решаясь спросить у девушки что-то важное: – Адриана, я хотел задать вам один вопрос.

Девушка почувствовала, как руки её начали дрожать, она понятия не имела, о чём её хотел спросить принц, но судя по его выражению лица это было что-то неприятное. Каждая ложь, которая покрывала их, казалось, идеальные отношения, убивала её. И, быть может, Чарльзу удалось что-то узнать о тайнах, которые скрывала девушка.

– Да, конечно. – Пыталась как можно хладнокровнее говорить фрейлина, хоть по её виску пробежала капля пота.

– Вы вчера не возвращались в склеп? – Внезапно огорошил Адриану принц.

– Нет. – Удивилась она. – Я бы предпочла и вовсе туда не возвращаться. А с чего вы взяли, что я там была?

– Гроб был снова открыт. – Лицо принца побледнело, ему как будто бы стало совсем дурно.

– Но как же так? Вы ведь возвращались вчера, закрывали крышку? – Взволнованно начала она.

– Да. Но сегодня я вновь был в склепе и крышку гроба снова передвигали.

– Это не я. – Оправдывалась Адриана. – Да и как я могла её передвинуть? Я ведь даже с вашей помощью едва могла это сделать.

– Я вам верю, просто не могу понять, кто же тогда её открыл… Хуже то, что сегодня я не увидел там костей.

Адриана чуть было не задохнулась от нехватки воздуха в лёгких, глаза её были такими огромными сейчас, как если бы увеличились втрое. Дрожать уже начали и её колени, так что ей пришлось облокотиться о перила балкона, чтобы не упасть.

– Это невозможно. – Глаза её блуждали по саду, разведённому перед замком. Розы, орхидеи, гвоздики, – всё сейчас было таким умиротворённым и спокойным, что мало верилось в те ужасы, что творились в этом замке. Но где-то вдалеке лаяли сторожевые собаки, каркали вороны, как если бы чувствовали приближение беды.

– А что если это король открыл гроб? – Предположила Адриана.

– Я тоже об этом думал, но тогда не пойму, почему раньше он этого не делал. Не думаю, что мой отец переменил ритуал. К тому же украсть останки – на это он бы точно не решился. Это ведь святотатство. А Генрих делал до этого всё, лишь бы успокоить дух ведьмы, а никак не разозлить его. – Рассуждал принц.

– Тогда кто это мог быть? – Со страхом в голосе спросила девушка.

– Не знаю. Но, может, это тот, кто хочет навредить моему отцу. Иного объяснения я не вижу. По крайней мере, разумного объяснения.

Они посмотрели друг на друга, поняв и уловив во взгляде ту нить, которая вела к самым худшим предположениям: то, что бы доказывало, что они верят в проклятье, в существование злых духов и возмездие. И что-то подсказывало им, что самые худшие опасения подтвердятся.

Адриана вернулась в покои фрейлин, половина из них уже легли в постель и говорили о короле, распускали слухи о королеве и советовались по поводу того, кого выбрать себе в мужья. Камиллы и Виктории здесь не было, но Адриану волновало сейчас не это: она вдруг увидела, что её сундук с одеждой не до конца закрыт. Это было странно, так как она обычно запирала его на ключ, т. к. там, помимо одежды, были и драгоценности. Не произнеся ни звука, она подошла к нему, приоткрыла его и тут же молниеносно закрыла. Девушки обратили всё своё внимание на этот странный поступок их подруги:

– Адриана, что-то не так? – Ехидно улыбалась Каталина.

– Нет, просто устала от ваших бесед. Давайте спать. Может, завтра день будет более удачным.

Девушки согласились и попытались уснуть. Вот только Адриана, заперев на замок сундук, никак не могла сомкнуть глаз. В её голове всплывал скелет ведьмы, который она увидела в сундуке при тусклом свете восковых свечей. Ей вдруг начало казаться, что она знает, кто желает причинить королю вред: и этим человеком была она сама.

«Через полгода Генрих старался даже не упоминать о том дне, когда поведал мне тайну своей семьи, а я и не настаивала. Меня сейчас заботило лишь одно: забеременела ли я или это опять пустая надежда. В первый раз, когда я подумала о том, что беременна, Генрих был без ума от счастья. Он уже придумал мальчику имя, хотя точно не знал, кто родится и принимал ото всех поздравления. Сесилия держалась, как могла. Она сохраняла спокойствие и выжидала. Почему-то она не была сокрушена вдребезги, как я предполагала, а, значит, у неё был спрятан туз в рукаве. После того, как выяснилось, что я не беременна, а задержка моя вызвана была обычным волнением, Генрих похолодел ко мне. Он реже стал заглядывать ко мне в покои, больше времени проводил с этой блондинистой шлюхой Беатрис, дочерью какого-то там герцога Лотарингского. Но я думала, что это временно: ведь мужчины не постоянные существа, а тем более короли. Но король так и вернулся ко мне. Я знала, что моё спасение в ребёнке, поэтому всеми усилиями пыталась заманить короля в свою койку. Пришлось даже подкупить эту Беатрис, чтобы она привела Генриха в мою спальню, и мы попробовали заняться любовью втроём.