Смерть шута - Джорджет Хейер

От визита Финеаса у Пенхоллоу заметно улучшилось настроение. Даже невероятный вельветовый жакет, который был на Обри, не вызвал на сей раз у старика ничего, кроме грубого смеха... Пенхоллоу заявил, что уже много лет он не чувствовал себя так превосходно, как сегодня. Когда пришло время обеда, он придвинул свое кресло к торцу стола, туда, где место главы семьи давно уже, из-за отсутствия на обедах отца, занимал Раймонд. Раймонд молча уселся между Чармиэн и Юджином. Казалось, мрачное, потерянное выражение лица Раймонда вызвало явное неудовольствие у Пенхоллоу. Братья Раймонда были здорово удивлены, что всегда ровный Раймонд был явно не в своей тарелке. Но хотя Пенхоллоу решил, что сын расстроился из-за места за столом, в действительности тот вовсе не обратил на это внимания, а неотвязно думал о странном сегодняшнем разговоре отца с Финеасом.

Когда Раймонд вошел в комнату, где шла эта беседа, он с удивлением натолкнулся на взгляд Финеаса, полный откровенной ненависти... Стало ясно, что Делия, напуганная разглашением ее девичьей тайны, прибегла к помощи брата, а значит, вынуждена была напрямую рассказать тому все, о чем ранее он мог только догадываться. Конечно, для Финеаса было весьма оскорбительно, что его сорок лет держали в неведении, а теперь навалили на него обязанность вести пренеприятные переговоры; и его злость на мерзавца и нахала Пенхоллоу, сломавшего жизнь его сестре, как-то странно перешла и на Раймонда, который, как и Финеас, был, в сущности, всего лишь жертвой...

– Хэлло, Рай! – сказал тогда Пенхоллоу сыну. – Вот сижу с твоим дядей, который сорок лет жил спокойненько, а теперь чего-то взвился... Зачем ты ездил к Делии, болван?

– Мне надо было знать правду, – сказал Раймонд.

– Ах, какой у меня непочтительный сын! – гадко усмехнулся Пенхоллоу. – Разве можно не верить отцу? А Делия, как я уже тебе объяснял, была маленькой глупышкой, неспособной хоть что-нибудь обдумать и пережить самостоятельно. Конечно, она все бы выплеснула еще тогда своему братцу, да он небось и слушать ее не пожелал. Он же у нас такой нежненький котик, ему страшно претят всякие треволнения... Ты же знал обо всем, Финн, скажи? Я уверен в этом. Ей-Богу, у вас в семье был один-единственный мужчина – да и то моя Рейчел!

Финеас облизнул пересохшие губы. Вся его ненависть к Пенхоллоу, столько лет ожидавшая своего часа, была готова наконец выплеснуться... Но его страх перед всяческими скандалами оказался сильнее, и Финеас удержался...

– Я думаю, что теперь бесполезно заниматься пустыми обвинениями, – заметил Финеас осторожно. – Я приехал сюда сегодня только затем, чтобы выяснить, какова была цель этого... гм!.. небольшого саморазоблачения? Почему вы рассказали о своем... гм!.. прегрешении юности, да еще человеку, некоторым образом представляющему собой итог этого... гм!.. поступка, в обстоятельства которого я не желаю углубляться?

– Это тебя, Рай, назвали итогом! – заметил Пенхоллоу.

– Я это понял, – сказал Раймонд. – Но дядя ждет ответа. Я тоже.

Пенхоллоу затрясся в беззвучном хохоте.

– Вот уж не думал, что от всего этого я получу такое огромное наслаждение! – заявил он. – А что касается цели, так у меня ее не было. Сказал, вот и все!

Финеас сжал свои слегка трясущиеся пальцы.

– Я хотел бы получить от вас гарантии, Адам, – сказал он, – в том, что эта история не пойдет гулять дальше!

– Вы таких гарантий не получите, – нахально отвечал Пенхоллоу.

У Финеаса, в добавление к пальцам, задрожал еще и голос:

– А вы представляете положение моей сестры, если хоть одно слово об этом вылетит у вас изо рта?

– Вы имеете в виду СВОЕ СОБСТВЕННОЕ положение, не правда ли, Финн? – презрительно бросил Пенхоллоу. – Очень вам нужны переживания Делии! Вам интересна только ваша личная респектабельность!

– Хорошо, а как же я? – спросил Раймонд угрюмо.

– А ты учись со мной разговаривать почтительнее!

– язвительно сказал ему Пенхоллоу. – Может быть, если ты будешь вести себя паинькой, я буду держать язык за зубами!

Раймонд молчал, тягостно воображая себе собственное будущее под гнетом отца...

– Насколько я понимаю, женщина, которая некогда находилась в услужении у моего отца, а затем служила у вас нянькой и кормилицей, тоже осведомлена в этом деле? – спросил Финеас. – И я настаиваю, чтобы в отношении нее были приняты самые суровые меры, дабы исключить...

– Да неужели вы можете на чем-нибудь настаивать? – удивился Пенхоллоу, постепенно разъяряясь.

– Вы находитесь в моей вотчине, и имею честь сообщить вам, что в Тревелине один человек имеет право настаивать, – это я, Пенхоллоу! Вы что же думаете, мне надо предложить старой Марте хорошенькую взятку? А может быть, вам сделать это самим, из своих денег? Вы ведь так их берегли всю жизнь, свои денежки? Для чего же, как не для этого? Я вовсе не буду против – попробуйте поговорить с Мартой.

– Ну что ж, если вы так хорошо знаете характер этой женщины, и считаете, что она заслуживает доверия, то я преклоняюсь перед вашими познаниями! – язвительно поклонился Финеас.

– Я не только характер ее знаю, по правде сказать, так что вы преклоняетесь совсем не перед тем, о чем думаете! – отрезал Пенхоллоу.

И Финеасу пришлось это проглотить. Раймонд развернулся и вышел из комнаты, не зная, сколько еще времени будет продолжаться эта мучительная беседа. Была ли у Пенхоллоу другая, тайная цель, но вся эта история здорово повеселила папашу...

А теперь, сидя за столом, по отличному настроению отца Раймонд понял, что тому удалось здорово насолить Финеасу. В сущности, папаша просто тешил свое необузданное самолюбие, причем делал это совершенно по-варварски, ведь он знал наверняка, что брат и сестра Оттери будут завтра сидеть у него за праздничным столом...

–...Итак, кто же будет у тебя на празднике? Опять викарий с супругой, и миссис Венгрен наверняка испортит нам все веселье? – спрашивал тем временем Конрад.

– Черт меня побери, если я сам этого не сделаю! – со зловещей веселостью объявил Пенхоллоу. – Слышишь ты это, Фейт, дорогая?

Фейт спокойно занималась поглощением пищи, поскольку была почти уверена, что очередного кошмара на сей раз не будет... Она кротко подняла глаза и прошептала:

– Конечно, Адам, я слышу...

Тут Рубен Лэннер, который очень неодобрительно наблюдал за тем, как жадно расправляется Пенхоллоу с омаром, заметил, что ракообразные на ужин способны причинить такой вред пищеварению Хозяина, который сделает невозможным его дальнейшее участие в торжестве.

Но это замечание Лэннера привело лишь к тому, то Пенхоллоу дружелюбно послал его куда подальше и потребовал себе новую порцию омара. После этого он решил еще немного позлить Раймонда и объявил на весь зал, что сегодня послал Обри обналичивать чек.

– Что-то ты, папа, пошел рысью! – заметил Барт. – Помнится, не так давно ты уже обналичивал чек?