Бей ушастых! Часть 1 - Марина Владимировна Добрынина

была не того, потому что ушами он как-то вразнобой шевелил. Они у него будто своей отдельной жизнью зажили, я аж залюбовалась. Тут полуэльф шмыгнул носом.

— Ты чего, Шеон? — насторожилась я. Мне вот только не хватало тут плачущего здорового парня! А он именно это делать собрался.

— Так, отставить, сопли распускать! — скомандовала я. — Ну-ка, давай, рюмку взял и выпил. Огурец держи, не закусывают только алкаши всякие, вроде моего деда Мерлина.

— Мерлин твой дед?

— Ой, а ты не знал? Вот сидите там в своем эльфийском лесу и не знаете ни фига! Мерлин мой прапра и еще много раз прадед. Я дочь советника Абрама. О нем-то слышал?

— Нет, — грустно признался Шеоннель.

— Да они там у себя вообще людьми не интересуются, гордые, — подала голос Брианна и уронила голову на стол.

Вот отлично! Что маменька, что сынок — храпят, только шум стоит!

— Бедный ты эльфенок, — посочувствовала я, — ничего-то вы там не знаете. Советник Абрам, папа мой, украл артефакт из сокровищницы чародеев. Повелитель порталов. О таком слышал?

— Да, слышал.

— Ну, хоть что-то ты знаешь! Так вот, значит, папа артефакт украл и сбежал в другой мир, там маму мою встретил.

— Так ты дочь женщины из другого мира? — встрепенулся Шеоннель, — ну и как?

— Что "ну и как"? — не поняла я.

— Как тебя здесь родственники приняли?

— Ой, Мерлин до соплей был рад, когда понял что я его внучка! А что?

— А мне вот не рады, — уныло поведал парень и уже без моего приглашения выпил.

— Эй, ты закусывай, а то тоже свалишься, что я тут буду одна с вами пьяными делать?

— Одна? А я вот всегда один.

— Да ладно! У тебя мама есть. Стерва, конечно, та еще, но все ж таки есть. Да и друзья у тебя наверняка в эльфийском королевстве имеются.

— Какие друзья? — он на меня посмотрел как на ненормальную. — Я же полукровка! Кто со мной таким дружить будет.

— Это как это? — растерялась я, — что вот прямо таки из-за этого и не дружат? У вас там что за сумасшедший дом?

И тут Шеоннеля понесло. И начал он на меня вываливать все свои беды. О детстве без друзей, о маме, которая его не особо любила, только шпыняла больше. Это типа она так пыталась в строгости его воспитать, чтобы вырос истинным эльфом. Да только сама же, дура несчастная, постоянно напоминала ему о том, что он полукровка и его место "у параши". Сверстники его не любили, дразнили в детстве, а сейчас игнорируют, ну типа недостоин он их внимания. Так, не Шеоннель, а пустое место. А девицы эльфийские и вовсе его десятой стороной обходят.

— Бедный ребенок, — посочувствовала я и по ушкам этим хорошеньким его погладила.

Он совсем растаял, все порывался стихи мне читать, да только я хихикала, и со стихами не очень получилось. Потом это дитятко пьяненькое в любви мне признаться пробовало, да только я ж не дура. Понятно, что нафиг я ему не нужна — старая прокуренная калоша. Я признания эти быстренько пресекла и пообещала, что, как только Лин вернется, я их познакомлю, и он эльфенка в такие бордели сводит, что испарятся все мысли обо мне и всяких эльфийских дурах, которые от него нос воротят.

— Добрая ты, Дуся, — умилился Шеоннель, — добрая и красивая.

— Вот правильно в мире, где я родилась, говорят — не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки! — сделала я вывод.

Вот так и сидели мы, общались. Я его рассмешить пыталась, а он то стихи читал, то жаловаться на свое житье-бытье начинал. А я как-то и позабыла, что поила его с целью разузнать что-то о мамашиных планах. Да собственно он о них и не знал, скорее всего. Разве стала бы эта стерва с ним делиться? С таким-то к нему отношением. Ох, и сволочь эта Лиафелька! Это надо же так собственного ребенка не любить!

В общем, упились мы так, что я не все запомнила. Урывками помню. Вроде бы песни мы какие-то пели, сидя в обнимку на полу. А потом целовались даже… кажется… или это мне приснилось? Вот то, что плакали мы на пару, жалуясь друг другу, какие мы несчастные, это я точно помню. Короче говоря, пьянка удалась.

В таком виде нас и застали Вальдор с Лиафель.

* * *

Просыпаюсь я в объятьях Лина. И что это он на меня ноги складывает? Я ему что, его собственность, что ли? Нет, друзья друг на друга конечности не кладут! Пытаюсь отпихнуть в сторону этого героя-любовника, а он не то, что не отпихивается, так и норовит плотнее прижаться, и даже просыпаться не собирается.

Аккуратно выползаю из-под его ног и рук, выглядываю из шатра. Осторожненько так выглядываю, чтобы по носу от стражи не получить за излишнее любопытство. И вот он сюрприз — нету стражи. Выхожу. Солнышко светит, ветерок легенький такой, приятно-прохладный, птички… может и поют, только их не слышно. Потому что в лагере — грохот и гам — его явно сворачивают. Оглядываюсь в поисках жертвы, то есть источника информации и вижу лишь Кира-2, свернувшегося клубком метрах так в двух от меня, и делающего вид, что и меня он не видит, и неразбериха его не касается. Спит бедный песик, и все тут.

— Кир! Киир!

Не реагирует. Ладно, присаживаюсь рядом с собакой на корточки, ласково тереблю его за шкирку.

— Глазки открой, ужасный волкодав, — прошу я.

— Доброе утро, принцесса, — со вздохом отвечает пес, — как Вам спалось?

— Да не очень. Лин, зараза, большую часть кровати занял, — честно признаюсь я, и тут понимаю, что говорю я не совсем то, что хотел бы слышать мой пока еще жених.

Кир поднимает голову, заглядывает мне в глаза и спокойно так произносит:

— Наверное, нам стоит расторгнуть помолвку.

— Ну да, такие мысли мне тоже в голову приходили.

Что?! А он-то почему об этом заикается?!

— Почему?

— Это была не очень хорошая идея. Да, кстати, тебе удалось то, что было задумано?

О чем он? Ах, об этом…

— Да, я беременна.

— От кого?

И вот тут я замираю, округлив глаза, и, кажется, даже забываю, как дышать. Просто смотрю на этого… глупого пса и молчу. А у него взгляд такой холодно-отстраненный, и мне очень-очень хочется его ударить. Вот взять что-нибудь тяжелое и бить до тех пор, пока он не запросит пощады. И, может быть, даже после. Как он осмелился мне задать такой вопрос? Как ему в голову вообще пришло такое? Он