Книги лжепророков - Александр Усовский

— Все.

— Вот и славно. У тебя связь со всеми, я так понимаю, есть? В том числе и со странником нашим?

— Со всеми. Одиссей в Воронеже купил телефон и подключился — правда, сейчас он вне зоны доступа.

— А звонил он тебе, стало быть, или из Воронежа, или из Тамбова…. Так? — И генерал, хитро прищурясь, посмотрел на Левченко.

— Из Тамбова. Откуда вы знаете?

— Я не знаю, я предполагаю. Понимаешь, друг мой ситный Дмитрий Евгеньевич, те ребятишки, что ночью некую жуть в свою машину погрузили и от Одиссея оторвались — совсем не такую свободу рук имеют, какую ты им, по доброте душевной, нарезал. И от Воронежа эта "газелька", по моему разумению, может пойти всего по двум дорогам — или на Елец и Москву, или на Тамбов и Муром. Наш паренёк решил, что те, что играют за чёрных — умные; между прочим, очень правильно решил! А раз умные — то пойдут не по федеральной трассе, где у нас супротив них все, как сейчас модно говорить, преференции — а двинутся по трассе глухоманистой, по какой и посейчас лучше конвоями ходить, хотя антоновский мятеж уж восемьдесят лет, как закончился. На Моршанск, на Алгасово, а там и Рязанская область — городок Шацк.

Левченко почесал затылок.

— Ну, предположим. Хотя лично бы я, если бы шёл на Ковров…

Тут генерал перебил своего заместителя.

— А кто тебе сказал, дорогой мой подполковник, что наши любезные вражины на этой "газели" чешут на Ковров?

— А…. А куда?

Генерал улыбнулся.

— А туда, куда Макар телят не гонял! Я, помнится, тебя спросил про наших ребятишек, что в Коврове сторожевую службу несут. Помнишь, аль запамятовал?

Левченко молча кивнул.

— Так вот, отзвонись-ка им быстренько, и вели срочно менять место дислокации.

— А куда им ехать?

Генерал загасил наполовину выкуренную сигарету, грустно оглядел останки — и, вздохнув, произнёс:

— Вишь, бросаю. Ленка печень выела, требует постепенно понизить норму — ежели я не могу вот так, враз, бросить. Как Марк Твен, помнишь?

Левченко улыбнулся.

— Ничего нет проще, чем бросить курить. Я сам это делал многократно. — А затем, согнав улыбку, спросил серьезно: — Так куда им ехать?

— В Гороховец.

— Ку-у-да? Где это?

— Там же, во Владимирской области, километрах в шестидесяти на восток от Коврова, по той же горьковской трассе. В городок ведут четыре дороги — по эту сторону Клязьмы; две — это въезд и выезд в город вышеуказанного шоссе, ещё одна дорога — от железнодорожной станции Гороховец, и одна — от деревеньки Куприяново. Есть ещё одна дорога — через мост на левый берег Клязьмы — но там нашим гренадёрам ловить некого. Звони!

Левченко, выслушав генерала, тотчас же начал набирать номер на телефоне.

Калюжный тем временем обошёл стол своего заместителя, уселся в его кресло — и внимательно выслушал приказы, которые тот отдавал своим сотрудникам.

Закончив с телефонными переговорами, Левченко, уставившись на генерала, покачал головой.

— Всё равно я ничего не понимаю…. Ну ладно, ребята где-то через час займут все выезды из этого Гороховца, приметы "газели" я им сообщил. Ещё бы номер! Ну да ладно, на крайняк сгодится и то, что у этой машины белая кабина и синий тент с рыжей собакой. Не в этом дело. Но почему Гороховец?

Генерал улыбнулся.

— По кочану. Знаешь, что находится в окрестностях этого городка?

Левченко задумался — и через минуту, пожав плечами, ответил:

— Гороховецкие лагеря. Ну и что?

Калюжный вздохнул.

— Лагеря — это понятно. Кстати, место историческое — там польскую дивизию имени Косцюшко формировали в сорок втором, и из пленных румын дивизию имени Тудора Владимиреску сколачивали. Но дело не в поляках да румынах, и даже не в том, что на тамошних полигонах весь Московский военный округ может учения проводить с боевой стрельбой, и место ещё и для Приволжского останется.

— А в чём? — Левченко нетерпеливо постукивал по столу так и не убранной пепельницей.

— Ты про такой договор об ограничении обычных вооруженных сил и вооружений в Европе, конечно, слыхал?

— Ещё бы!

— Отлично. — Генерал удовлетворённо кивнул. — Стало быть, про то, что стороны допускают инспекции на свои военные объекты, конечно, в курсе?

— В курсе.

— Гут. В Гороховце — не в самом, конечно, городке, а вёрст за двадцать от него, в лесах — находится Гороховецкий арсенал, в каком хранится, в том числе, и тактическое ядерное оружие.

— Хранится. Ну и что?

— А то, друг мой ситный Дмитрий Евгеньевич, что об этом факте наши недруги — причём, заметь, вполне официально — оповещены. Там, — и генерал неопределенно махнул рукой в сторону окна: — За бугром, все, кому надо, в курсе, что в оном арсенале находится полторы тысячи единиц тактического ядерного оружия — снаряды и боеголовки для ракет.

— И поэтому в этот Гороховец должна прибыть наша "газель"? Ничего не понимаю! Почему?

Генерал вздохнул — на этот раз с ноткой снисходительности.

— А потому, что этот груз, какой она привезёт — должен будет именно из этого Гороховца и убыть! По документам, понятное дело.

— Убыть? Как это — убыть? Куда?

— На кудыкину гору. Ладно, я тебе пока всё, что можно, рассказал. Где сейчас Румянцев?

— Вчера приехал из Тулы, сейчас должен быть у себя.

— Кликни его к себе, мне на второй этаж подыматься что-то неохота. Поручение у меня к нему есть срочное.

Левченко тут же поднял трубку внутреннего телефона, и, набрав три цифры — бросил:

— Дмитрий Германович, подойди ко мне. Генерал видеть желают.

Через две минуты дверь кабинета подполковника Левченко отворилась — и на пороге появился подполковник Румянцев.

— Товарищ генерал-лейтенант, подполковник Румянцев по вашему….

— Ладно, давай без формальностей. — Оборвал его Калюжный. А затем, махнув рукой, добавил: — Заходи, не студи хату.

Румянцев вошёл. Генерал, указав ему на свободный стул, предложил:

— Садись, в ногах правды нет. Дмитрий Евгеньевич говорил, ты вчерась в Туле был?

— Так точно. Возил для исследования установку пассивной радиолокации, что нам в Линце удалось прикупить.

— Ну и как? Силён супостат? Как машинка?

Румянцев поморщился.

— На четверочку. И то, ещё очень надо подумать…. Пока — слабо. Даёт обнаружение максимум в шестьдесят километров и по высотности выше сорок-пятьдесят.

— То есть пока практического значения не имеет?