Новый порядок - Виктор Косенков

— Танк переверну! — рассмеялся Зиновьев. — Ничего приличного, что ли, нет? Вон у Гардина «мерин». Понятно, что на тестя, но все-таки… А я так собираюсь «колеса» прикупить.

Рудько смутно припомнил, что «колесами» на полубандитском сленге называлась «ауди».

— Ну и что?

— Как что?! — Зиновьев чуть водкой не подавился. — Все-таки не «Волга»! Ты чего? Как не родной. Я и дом твой видел. Почему второй этаж не надстроишь?

— А мне он нужен? — Рудько налил водки. — Дочка замуж выйдет, ей отдам. Сам в городе поселюсь… Или наоборот. Да и дорого… Что мне, деньги некуда девать?

— Ой, блин, да ты все на подачки государственные живешь. Старик, — Зиновьев похлопал Леонида Сталиевича по спине, — так можно ноги протянуть. Время другое сейчас. Надо же рубить фишку…

И он покрутил жирными руками перед лицом Леонида, словно показывая, как надо с этой «фишкой» обращаться.

— Ты вон там мой китель видишь? — Зиновьев указал на брошенную кучу одежды. — Вон там. Черный… Ну!

— Вижу…

— Пуговицы как блестят! Видишь!

— Вижу. Денщик у тебя старательный.

— Жопа он, а не старательный. Гнать надо. Это, — Зиновьев приблизился к Рудько и прошептал: — Это золото. Золотишко. Понял? И «краб» на фуражке из того же… И молния на брюках! Прикинь, да!

И он засмеялся, громко, заливисто.

— Не понял, — признался Рудько.

— Чего ты не понял? — Зиновьев налил ему водки в стакан. — Все понятно и так. Всяко уж не президентские щедроты. Потому что суки они там все. Особисты и прочие. И ты их прикрываешь, кстати.

— Ну, положим, не я, а мои ребята…

— Да ладно! Ребята. Чего скажешь, то и сделают. Скажешь пулять, пульнут. Скажешь пропустить, пропустят. Не так, что ли?

— Ну, так.

— Твои ребята, они как и мои. Понимаешь? Я своим вот скажу лететь и прыгать! Полетят и прыгнут. Лишь бы самолет до места добрался. Чуешь?

— Нет, — покачал головой Рудько, но что-то внутри неприятно закопошилось. Самолеты были слишком близки к его епархии, все, что касалось «долететь и прыгнуть», могло существовать только с разрешения Леонида Сталиевича и, конечно, его ребят.

— А! — Зиновьев махнул рукой. — Ты что, так и хочешь в нищете жить?

— Да в какой же нищете? Нормально живу. Все, что надо, есть. И больше даже. Чего мне еще? Запонки алмазные, что ли?

— Хочешь, будут алмазные, хоть какие. Платиновые там!

— Зачем?

— Дурья башка, — плюнул Зиновьев. — Детям своим чего оставишь?

— Деньжата имеются. Не пропадут. У тебя, кстати, и детей нет…

— Нет. И что с того?

— Ничего.

— Ерунда это все. Гады они там все. Вот что я тебе скажу. И ты мне скажи. — Зиновьев обхватил Рудько лапищей, прижался близко-близко. — Мои ребята через твою зону полетят, собьешь?

Леонид Сталиевич вдруг напрягся, глянул в чужие, пристальные глаза.

— Ты что? — Генеральский голос неожиданно дал петуха. — Ты что, сдурел?!

Между ними на миг зависла тишина. Словно пролетел кто-то. Не ангел, нет. Словно пуля свистнула. Мимо.

— Да шучу я! Во дурной! — захохотал Зиновьев. — Шучу!

* * *

Этот человек пришел в штаб партии «Содружество Правых Политиков» тихо и незаметно. Просто открыл дверь, вошел и присел в углу. Может быть, он так и просидел бы незамеченным, не выйди из своего кабинета Арина Магомаева. Сегодня ей, женщине активной, особенно хотелось расхаживать по офису. Даже за какой-нибудь ерундой, вроде кружки кофе, она сегодня выходила сама. На ней было новое, исключительно красивое платье с открытыми плечами. Политик-женщина прежде всего все-таки женщина.

— Арина Алтухеевна! — закричал на весь штаб человечек и кинулся к лидеру партии чуть ли не с распростертыми объятьями.

Магомаева досадливо сморщилась: она страшно не любила, когда ее называли по имени-отчеству. В большей степени из-за нелепого имени отца и благодаря глупой особенности русского менталитета к каждому имени лепить эту патриархальную принадлежность. Словно всем не все равно, кто был ее отец, какое имя носил… На просвещенном Западе уже давным-давно, едва ли не при царе Горохе, отказались от этой глупости, а вот тормозящий Восток все цеплялся за условности.

Однако Арина Магомаева нашла в себе силы улыбнуться, поворачиваясь к непрошенному визитеру.

— Чем обязана? — Она коротким жестом усадила вскинувшуюся охрану: «Раз проморгали, то хотя бы не портите имидж, бараны».

— Имею к вам серьезнейший разговор! — засуетился неприметный человечек. — Наисерьезнейший, дорогая Арина Магомаева. Можно сказать, личного свойства, хотя всем известно, что у вас личное и партийное идут рука об руку. Более серьезного политика трудно найти на всем пространстве Российской Федерации. Это, конечно…

— Погодите, погодите! — Арина подняла руку, останавливая поток слов. — Так дело личное или как? Если личное, то, пожалуй, можете записаться у секретаря, я сейчас занята. А если вопрос касается нашей партии, то прошу вас вот сюда. Сейчас подойдут мои секретари…

— Нет, уважаемая Арина Алтухеевна! — воскликнул еще громче посетитель, вызвав у Магомаевой острый приступ немотивированной агрессии. Единственной женщине-политику вдруг захотелось ухватить мужичонку за горло. — Это очень важный вопрос! Очень важный! Он касается действительно серьезных направлений деятельности вашей партии, стратегических моментов…

— Зина… — позвала Магомаева секретаршу, которая, высунув кончик языка от напряжения, выводила последнюю букву на плакате «Сила Правая — сила верная!». На носу был митинг. — Зиночка, помогите товари… господину разобраться…

— Семен Маркович просил что-то вам передать, — неожиданно вкрадчиво и на удивление интимно пробормотал мужичок. Выдержал паузу и во весь голос добавил: — Примите меня, пожалуйста, лично, Арина Алтухеевна!

Магомаева скрипнула зубами и вернула дернувшуюся было секретаршу на место.

— Нет, пожалуй, занимайтесь плакатами, Зина, я разберусь. Все-таки господин сам пришел. Вероятно дело важное. Прошу ко мне в кабинет.

— Да-да! Спасибо вам, Арина Алтухеевна!

— Сука, — пробормотала Магомаева сквозь зубы.

— Что вы говорите, Арина Алтухе…

— В кабинет! — гаркнула лидер Содружества Правых Политиков. — Пожалуйста!

В кабинете странный посетитель развалился в кресле и едва не закинул ноги на стол.

— Итак, для начала, — сказала Магомаева. — Забудьте мое отчество. Раз и навсегда. Как сделала это я. Когда я стану президентом, я отменю все эти патриархальные глупости к черту!

— Очень приятно, уважаемая госпожа Магомаева, — перебил Арину посетитель, — что вы так последовательны в своих убеждениях. И очень приятно видеть, что ваши действия направлены на то, чтобы заставить этот народ учиться, я бы даже сказал, смиренно учиться у других, более развитых народов и стран. Мы очень рады видеть такого достойного политика, который, ко всему прочему, еще и эффектная женщина. Это не комплимент, это символ. Как вы знаете, заметные женщины в политике — это редкость, навскидку можно назвать только несколько имен. И поэтому встать в один ряд с такими личностями, как Маргарет Тэтчер, Мадлен Олбрайт, можно только мечтать. Вы действительно, на наш взгляд, способны это сделать, госпожа Магомаева. Вы можете привить этой стране истинные либеральные ценности. Научить. Направить. Сделать рынок России доступным для нас.