Мертв только дважды - Антон Чиж

Мечик кивнул, подтянул тарелку, вдыхая пряный аромат.

— Как живешь, Пуонг? — тихо сказал он, накрутив лапшу палочками и отправляя в рот.

— Тихо живу, испанец. Как полагается старику. Рад тебя видеть…

— И я рад, что ты жив. Без твоего супа жизнь в этом городе была бы печальна, как пасмурный день.

Комплимент старику понравился. Никто бы не мог сказать, сколько ему лет. Лицо его покрывал ковер морщинок, в котором могли спрятаться и семьдесят, и девяносто лет. А может, сто. Все, кто знал Пуонга, говорили, что старик не меняется. Макушкой он еле-еле доставал Мечику до груди. Сухие руки были обсыпаны старческими пигментными пятнами, как гречневой мукой.

— Редко заглядываешь, испанец.

— Не хочу беспокоить по мелочам.

— Ты желанный гость. Тарелка супа всегда ждет тебя.

Мечик кивнул. Было так обжигающе вкусно, что он не мог говорить, жуя комок лапши. Старик ждал.

В тарелке остался бульон. Мечик принялся черпать его ложкой, растягивая удовольствие. Так вкусно он не ел давно.

— Есть дело, Пуонг.

— Как же иначе. Просто так зайти к старику у тебя времени нет.

— Прости. Все время спешим.

— Мне спешить некуда.

— В этом твое счастье… — Мечик старательно вычерпывал бульон со дна. Оставить в тарелке хоть каплю — смертельно обидеть.

— Хватит церемоний, испанец. Мы слишком давно друг друга знаем. Какое дело?

— Полпроцента, — сказал Мечик, насухо выскребывая дно и облизывая ложку. Тоже обязательный комплимент повару.

Пуонг покачивался в задумчивости.

— Это серьезно… Что-то в витрине?

— Сейф в задней комнате.

— Очень серьезно.

— Понимаю. Иначе бы не пришел.

— Слышал, что о нем рассказывают? — спросил старик.

— Нет, — соврал Мечик.

— Давным-давно, сразу после Большой войны, Полпроцента, тогда еще молодой и дерзкий, шел мимо здания Министерства финансов, разрушенного бомбами и снарядами. В проломе стены он увидел сейф. И влюбился в него. Влюбился, как мальчик. Полпроцента решил завладеть им любой ценой. Он договорился с русскими танкистами, чтобы они зацепили сейф тросами и выволокли на улицу. Никто не знает, как Полпроцента поднял сейф на грузовик и доставил к себе. Но он это сделал. Его сейф, единственный среди сейфов. Изготовлен американцами по заказу венгерского правительства. Размером с небольшую квартиру. Никакой электроники. Только механика высшего совершенства. Невозможно просверлить, невозможно взорвать, невозможно открыть. Не сейф, а мечта. Для любого, кто понимает.

Мечик вытер пальцем тарелку и облизал его. Чтобы порадовать повара.

— Это легенда.

— Сейф стоит у него в ломбарде, — сказал Пуонг, забирая пустую тарелку.

— Легенда, что танкисты вытащили его из министерства.

— Почему?

— Полпроцента тогда должно быть не меньше девяноста лет. Он выглядит на шестьдесят.

— Сейф у него есть.

— Ты с ним справишься?

Пуонг закрыл глаза, как будто мечтал о чем-то таком же прекрасном, как его суп.

— Надо размять пальцы, неделя подготовки.

— Завтра утром. Пальцы у тебя в порядке.

Старик подхватил палочками пару волокон соленого папоротника из миски с закуской.

— От такого предложения трудно отказаться. Остальное на тебе?

— Как обычно…

— Что берем?

— Вещь, которая не будет принадлежать ни мне, ни тебе. Нужна для важного дела.

— Кому нужна?

— Мне, — сказал Мечик, глядя прямо на старика. — Это мое личное дело. Она нужна мне, Пуонг. Как не нужна ни одна вещь. Деньги тут совсем ни при чем. Это самое важное дело в моей жизни, сколько бы ее ни осталось. Ты меня понимаешь?

Пуонг еле заметно кивнул и снова закрыл веки.

— Ты никогда не врал мне, испанец, никогда не обманул и не подвел. Пришло время отдать тебе долг. Старики должны отдавать долги. Без долгов умирать легче.

— Спасибо тебе, Пуонг. — Мечик коснулся его жилистой руки. — Никто не умрет. Я все устрою. Тебе надо войти и сделать свою работу. Полпроцента не узнает про тебя ничего.

— Я не боюсь Полпроцента, — ответил старик.

— Почему?

— Нельзя бояться того, кто боится тебя. Полпроцента меня боится. Всегда боялся.

Мечик встал, оставив сумку под столом.

— Подержи мой багаж у себя…

— Места много, давай.

— Будь готов к восьми утра.

— Я всегда готов, испанец.

— Твой суп — величайшее произведение кулинарного искусства, — сказал Мечик.

Пуонг улыбнулся:

— Здесь тебе всегда нальют полную тарелку…

11 мая, среда

X округ Будапешта, улица Harmat

17.01 (GMT+1)

Катарине ужасно хотелось есть. Наличных у нее не осталось, карточка лежала в сумке. Она печально посмотрела на витрину магазина и поднялась в квартиру. Дорогое платье вернулось на вешалку под целлофановый пакет. Туфли упали в коробку, жемчужное колье легло в бархатную коробочку. Вроде все, как было. Катарина очень старалась, чтобы Моника ничего не заметила. Подруга могла закатить скандал за меньшее преступление.

Она полезла по кухонным шкафчикам. Кроме растворимого кофе и сахара, не нашлось ничего. Холодильник был пуст. Зато корм для рыбок стоял на видном месте. Катарина вспомнила, что бедные твари на волосок от смерти. Первым делом посыпала сухие крошки, воняющие рыбой, в аквариум. Стая голодных рыбок накинулась с жадностью пираний. Катарина готова была разделить их трапезу. Но запах отбивал желание пробовать рыбью кормежку. Пришлось залить кофейные гранулы кипятком. Катарина села за кухонный столик и задумалась о Карлосе. Мысли ее бросало от бешеной злости к бешеным скачкам в постели. Она готова была разорвать его на клочки, скормить рыбкам и мечтала, чтобы он сейчас оказался здесь. Только мерзкий вкус напитка оторвал от бурных фантазий.

Достав ноутбук, Катарина зашла на YouTube и набрала адрес с записки. Страница загрузилась. Видео начало воспроизводиться. За столом сидел довольно крупный мужчина моложе пятидесяти. С загорелым лицом, взлохмаченной шевелюрой и печальными, усталыми глазами. У него за спиной был натянут холст. Его локти опирались о край стола, похожего на верстак. Рядом с ним стоял довольно большой глиняный кувшин. Мужчина говорил по-французски.

Теперь она знала, как выглядит Шандор. Узнала, когда захотел он. Катарина вернулась на начало, чтобы вслушаться в речь. Шандор говорил по-французски. Это язык Катарина понимала с трудом. Удавалось уловить общий смысл. Шандор рассказывал о том, что с ним случилось. И о Службе древностей Египта. И про кувшин, который стоял у его локтя. Зачитывал по бумажке длинный список фамилий. Он говорил усталым, спокойным голосом, совсем не стараясь, чтобы ему поверили. Рассказывал так просто, как говорят правду.