📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетективыГастролеры и фабрикант - Евгений Сухов

Гастролеры и фабрикант - Евгений Сухов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 60
Перейти на страницу:

Теперь Илья Никифорович вспомнил. Это, и правда, был Розенштейн. Феоктистов даже вспомнил, как зовут помощника полицеймейстера – Николай Людвигович.

– Господин помощник полицеймейстера, возьмите баул, – повторил приказание полковник Засецкий.

Розенштейн вышел из-за спины чиновника особых поручений и подошел к баулу. Откинув холстину, он развязал тесемку и освободил горловину. Показались пачки банкнот. Много пачек.

– Чьи это деньги? – спросил чиновник особых поручений.

Долгоруков и Феоктистов молчали.

– Я повторяю, господа: чьи это деньги? Ваши? – обратился Засецкий к Долгорукову.

– Нет, – ответил Сева.

– Тогда выходит, эти деньги ваши? – посмотрел на Феоктистова полковник.

Илья Никифорович хотел было тоже сказать «нет», но вспомнил, что, собственно, ничего предосудительного в сей операции, как говорил Долгоруков, не имеется. Просто удачный коммерческий расчет, основанный на полученной информации. А откуда она была получена и каким образом – он знать не обязан и ведать не должен. Стало быть, предъявить полициантам лично ему – нечего.

И он ответил, глядя прямо в глаза столичного гостя:

– Да. Эти деньги – мои.

– Тогда, господин Феоктистов, мы вынуждены на время изъять их у вас. Как вещественные доказательства противузаконной мошеннической деятельности господина Долгорукова, – четко выговаривая каждое слово, произнес Засецкий.

– То есть как «изъять»? – переспросил Илья Никифорович. – Это мои деньги, и я на них имею полное право.

– Ну, насчет полного права я на вашем месте, господин Феоктистов, поостерегся бы так говорить, – остро посмотрел на мильонщика Засецкий. – К тому же в бауле вовсе не деньги.

– Как «не деньги», а что? – не понял Илья Никифорович, хотя в душу его уже вползало холодной змеею сомнение.

– «Кукла», – произнес человек, представившийся чиновником особых поручений. – Вы знаете, что это такое?

– Н-нет, – ответил Феоктистов, хотя, что такое «кукла», он примерно представлял.

– «Кукла» – это уркаганский термин, – пояснил полковник. – Когда мошенник хочет обмануть простофилю, то изготавливается такая пачка денег, где настоящими деньгами является только первая и последняя банкноты во всей пачке. Вся середина – это аккуратно разрезанная под размер банкноты бумага. Например, газетная. Господин Розенштейн, – обратился к помощнику полицеймейстера Засецкий, – покажите господину Феоктистову одну из пачек в бауле.

Николай Людвигович кивнул и достал на первый взгляд обычную пачку денег. Не без театральности он разорвал банковскую упаковку и, убрав первую банкноту, распушил пачку веером: сплошь газетные листы. С буковками и словами, которые при желании можно было бы прочесть…

– Ах, ты… – кинулся было на Севу Феоктистов, но был остановлен сильным толчком в грудь и презрительным взглядом, который мог бы прожечь любого, но не Илью Никифоровича. Феоктистов побагровел и сглотнул. Ничего, он еще покажет этому мошеннику… – Два миллиона семьсот пятьдесят тысяч, – произнес он после некоторого молчания.

– Простите, что вы сказали? – придвинулся к нему Засецкий.

– Я сказал, два миллиона семьсот пятьдесят тысяч, – уже громче повторил Илья Никифорович. – Они – где?

– Отыщем, дражайший господин Феоктистов, непременно отыщем, – заверил его Засецкий и обернулся к помощнику полицеймейстера: – Николай Людвигович, снимайте оцепление с дома господина Долгорукова и везите вещественные доказательства в управление. А я еще немного побеседую с этими людьми…

– Вы уверены, господин полковник? – не сразу спросил Розенштейн.

– Уверен… Кроме нас троих, в доме больше никого нет, ведь так, господин Долгоруков?

Всеволод молча кивнул.

– Вот видите? – произнес Засецкий, глядя мимо помощника полицеймейстера. – Господин Феоктистов сбегать никуда не собирается, ему надо вернуть свои деньги. Ну, а господину Долгорукову сбежать не позволю я, – выразительно качнул зажатым в ладони револьвером чиновник особых поручений. – Снимайте оцепление с дома и ступайте, господин Розенштейн. Я через часик прибуду.

Когда полициант ушел и оцепление с дома было снято, в чем лично убедился Засецкий, выглянув в окно, чиновник особых поручений предложил Севе и Феоктистову присесть (ведь они во все время разговора стояли на ногах). Выглядел господин полковник уставшим и напряженным.

Он расслабил галстух и тоже присел в кресло.

– Вам нехорошо? – поинтересовался Долгоруков.

– Отчего же? – посмотрел на Севу Засецкий с легкой усмешкой. – Напротив, мне очень хорошо. Миссия моя выполнена, последний аккорд рапсодии сыгран, и наконец-то я смогу отправиться восвояси.

– Что значит, «миссия выполнена»? – возмущенно произнес Феоктистов. – Что значит – сыгран последний аккорд? А кто востребует с мошенников назад мои деньги?

С этими словами Илья Никифорович гневно посмотрел в сторону Всеволода Аркадьевича, развалившегося в кресле и непринужденно болтавшего ногой, закинутой одна на другую. Лицо Севы Долгорукова было безмятежно и выражало единственно благость и покой.

– Надо полагать, никто, – просто ответил Засецкий.

– Что-то я недопонял, – поднял брови Феоктистов. – Как это, позвольте полюбопытствовать, никто?!

Холодная змея, заползшая в душу Ильи Никифоровича, стала увеличиваться в размерах. По спине мерзковато прокатилась струйка пота, за ней другая, третья, столь же противная…

Стало мокро под мышками.

Похолодело в животе.

И неприятно ослабли колени…

– Вот, прочтите, – достал Засецкий из внутреннего кармана лист исписанной бумаги и протянул Илье Никифоровичу. – Если вы будете настаивать на возвращении денег или даже обратитесь с претензией на господина Долгорукова и его товарищей в полицию, эта бумага в числе прочих ляжет на стол господина полицеймейстера незамедлительно.

Ничего не понимающий пока Феоктистов почти вырвал из рук Засецкого лист и развернул его. Это было обращение в полицию, написанное… Наталией Георгиевной Полуянц.

Когда Илья Никифорович читал его, у него заметно дрожали руки. От негодования, злобы, может, и страха. Первым на это дрожание обратил внимание Засецкий. Он кивком указал на это Севе, и тот кивнул в ответ: спасибо, мол, вижу.

А Феоктистов, с клокотавшей у него внутри яростью, продолжал читать бумагу его полюбовницы-содержанки. Особенно вывели его из себя следующие строки:

«… и принуждал меня совершать действия, унижающие меня как человека и порочащие мою честь как женщины, угрожая тем, что выгонит меня из дома, если я не буду исполнять его в высшей степени извращенные и омерзительные желания…»

– Но это неправда! – вскричал Илья Никифорович, потрясая бумагой.

1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 60
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?