Чингисхан. Имперская идея - А. Мелехин

Мерв был местом нахождения султана Санджара, собранием великих и малых. Он выделялся среди земель Хорасана обширностью территории, и птицы мира и безопасности парили над его границами. Число его вельмож соперничало с числом капель апрельского дождя, и его земля спорила с небом; и его дехкане, от величины своего богатства, дышали воздухом равенства с монархами и эмирами своего века и ступали по одной земле с могущественными и благородными мира сего…

…Чингисхан послал Толи завоевывать страны Хорезма с отважными воинами и боевыми львами; и, захватывая пленных в покоренных землях… они собрали войско из семи тысяч бойцов. Приблизившись к Мерву, они послали через брод четыреста всадников в качестве авангарда…

На следующий день, который был первым днем месяца мухаррама 618 года (25 февраля 1221 года) и последним днем жизни большинства жителей Мерва, Толи (Тулуй. – А.М.), этот разъяренный лев, прибыл со своим войском… в котором «все были знаменитыми воинами»…

Все войско собралось вместе и остановилось перед воротами Шахристана. Они вступили в бой, около двухсот человек высыпали из ворот и перешли в наступление. Сам Толи сошел с коня… и бросился на них. И монголы вместе с ним бросились вперед и загнали их назад за городские стены. Другие вырвались из других ворот, но монголы, стоящие там, отразили атаку…

Муджир аль-Мульк не видел другого выхода, кроме как сдаться и покориться. Поэтому утром… он отправил Джамал ад-Дина, одного из главных имамов Мерва, в качестве своего посла и попросил пощады. Ободренный учтивыми словами и обещаниями, он собрал в подарок бывших в городе четвероногих – лошадей, верблюдов и мулов – и отправился к Толи (лично). Толи расспросил его о городе и более подробно о богатых и знатных. Муджир аль-Мульк вручил ему список, в котором было двести человек, и Толи велел привести их к нему. О допросе этих людей можно сказать, что «земля сотрясалась своим сотрясением», а о выкапывании их зарытого имущества, денег и вещей, – что «земля извела свои ноши». После этого монголы вошли в город и выгнали всех его жителей, вельмож и простолюдинов, в поле. Люди выходили из города четыре дня и четыре ночи; монголы останавливали всех и отделяли мужчин от женщин. Увы! Скольких красавиц, подобных пери, оторвали они от груди их мужей! Сколько сестер разлучили с братьями! Сколько родителей потеряли рассудок при виде насилия, чинимого над их дочерьми-девственницами! Монголы приказали убить всех горожан, в том числе женщин и детей, за исключением четырех тысяч ремесленников, которых выделили и отобрали среди других… Затем, по приказу Толи, укрепления были разрушены, цитадель сровняли с землей… Затем они направились по дороге на Нишапур и убивали всех, кого нашли, из числа тех, кто вернулся с равнины и бежал от монголов, пройдя навстречу им полпути. И так лишились жизни многие люди…

Когда Тогачар-куреген (Тохучар хургэн. – А.М.) (который был зятем Чингисхана) прибыл с великими эмирами и десятью тысячами человек передового отряда Толи в середине месяца рамадана (ноября) и подъехал к воротам Нишапура, жители города вели себя с отчаянной храбростью, и так как их число было велико, а число монголов было меньшим, они предпринимали частые вылазки и вступали в бой… До наступления третьего дня они отчаянно сражались в башне Кара-Куш и пускали стрелы из луков и самострелов со стен и земляных валов. Вследствие несчастного случая, которому было суждено стать погибелью для всех этих людей, одна из этих стрел насмерть сразила Тогачара…

Когда армия отступила, Борке-ноён, который был помощником Тогачара, разделил ее на две части. Сам он отправился к Сабзавару, который он занял после трехдневного боя, приказав перебить всех жителей, так что те, кто зарывал трупы, насчитали их семьдесят тысяч. Вторая половина выступила к Тусу на помощь Куш-Темуру и захватила ту часть крепости, которую не могло взять войско Куш-Темура…

Тем временем жители Нишапура открыто взбунтовались, и, когда бы ни подходили монгольские отряды, они высылали к ним храбрецов, чтобы захватить их.

Той зимой цены в Нишапуре были очень высоки, и жителям было запрещено покидать город, поэтому большинство их терпели великие лишения.

Когда наступила весна 618 (1221–1222) года и Толи покончил с Мервом, он отправился в Нишапур, и никто не знал о его приближении. Он собрал и отправил туда такое огромное войско, что в районе Туса они захватили все селения одним ударом и отправили к их товарищам всех, кто избежал меча. Он также заблаговременно послал большую армию к Шадияху с камнеметными орудиями и (другим) вооружением, и хотя Нишапур находился в каменистой местности, они нагрузили камней за несколько перегонов и везли их с собой. Они свалили их в кучи, как собранное зерно, и даже десятая их часть не была использована.

Жители Нишапура увидели, что дело нешуточное и что на этот раз пришли не те люди, каких они видели до этого; и хотя на городской стене у них было три тысячи исправных арбалетов, и установлено три сотни камнеметных машин и баллист, и запасено соответствующее количество снарядов и нефти, их колени задрожали, а сердце ушло в пятки. Они не видели иной возможности (спасения), кроме как послать к Толи главного кади Рукн ад-Дина Али ибн Ибрахим аль-Мугиши. Когда он пришел к нему, он стал просить пощадить жителей Нишапура и согласился платить дань. Это не помогло, и ему самому не позволили вернуться.

Двухлучный станковой арбалет «Большая двойная цикада», использовавшийся монголами при штурме городов в среднеазиатском походе Чингисхана

На рассвете в среду двенадцатого числа месяца сафара (7 апреля 1221 года) они наполнили утреннюю чашу войны и яростно сражались до самой полуденной молитвы пятницы, и к тому времени ров заполнился в нескольких местах, а в стене появилась брешь. А так как наиболее ожесточенным бой был у ворот Погонщиков верблюдов и в башне Кара-Куш, и там находилось больше воинов, то монголы установили свое знамя на стене Хусрау-Кушк, и, поднимаясь наверх, они сражались с горожанами на крепостном валу, в то время как силы, находившиеся у ворот Погонщиков верблюдов также взбирались по укреплениям. И весь тот день до самого наступления ночи они продолжали лезть на стены и сбрасывать с них людей.