Бриллиант предсказателя - Влада Ольховская

На это и делалась ставка. Алекса уже час сидела в небольшом офисе, меблированном только столом, парой стульев и минималистичным абажуром. По лицу телеведущей было видно, насколько она недовольна. Скандал она не устроила лишь потому, что пока что Щербаков не выдвигал против нее никаких обвинений и согласился не опубликовывать кадры с камер видеонаблюдения. Но долго ли на нее будет действовать этот факт – сказать трудно.

– И что же, супердевочка, ты хочешь поговорить с ней одна? – продолжал иронизировать Щербаков.

– Да.

– И что ты сделаешь, посмотришь на нее полными слез глазами и попросишь рассказать все, ведь от этого зависит судьба твоего лучшего друга? Она не будет с тобой говорить!

Слез в глазах Евы как раз и не было. Они оставались спокойными и холодными. Лед был настолько естественным и искренним, что не по себе стало даже Щербакову. А он к таким чувствам не привык, потому и начинал злиться.

– Она будет, – просто сказала Ева. – Но у меня есть одно условие.

– Какое? Вам чай и пироженки подать, чтобы девочкам проще было говорить по душам?

– Прекратите цирк. Ваше поведение не соответствует вашему возрасту. – И снова в голосе девушки не было ни намека на иронию, она лишь обозначала реальные обстоятельства. – Мое условие – десять минут. На десять минут вы оставите меня наедине с ней. Я буду говорить так, как нужно. Для результата. Но эти десять минут вы не будете вмешиваться.

Несмотря на ее призыв, от клоунады Щербаков не отказался:

– Что, станете делиться женскими секретиками?

– Нет. Будем говорить. Но только если вы гарантируете, что вас там не будет. Она не умрет. И не пострадает. Десять минут, и я выхожу.

– Как вы с ней живете! – покачал головой банкир. – Хотя… Это так абсурдно, что даже интересно. Хорошо, у тебя будут эти десять минут. Вперед, восьмое чудо света!

Его ухмылки и подмигивания даже Марку на нервы действовали. Но Ева была по-прежнему непробиваема. Она вошла внутрь, они же остались за стеклом. С собой девушка взяла только мобильный телефон.

Когда дверь открылась, Алекса насторожилась, но, увидев, кто вошел, сразу же расслабилась.

– Детка, тебе чего? – полюбопытствовала она. – Или тебя тут тоже закрыли?

– Мне нужно, чтобы ты рассказала, что было, – пояснила Ева. На свою собеседницу она пока не смотрела, вместо этого девушка возилась с телефоном. Очевидно, настраивала секундомер. – До ограбления. Где ты была, с кем.

– Я уже сказала, что ничего этого не помню! И вообще, какого черта они начали детей присылать?!

– Хорошо, тогда начнем.

Она подошла вплотную к Алексе. Телеведущая, очевидно, находила ситуацию вполне обыденной и ожидала, что Ева просто сядет рядом с ней. Однако о таком мирном подходе девушка даже не думала. Она перехватила Алексу за роскошные волосы и резким, четким движением приложила ее лицом о металлическую столешницу.

Это было проделано настолько грамотно, быстро и нагло, что шокированы были все. Марк не ожидал ничего подобного, он привык к тому, что Ева крайне редко проявляет агрессию. Да и сейчас это сложно было назвать агрессией! Кукольное лицо его племянницы оставалось абсолютно спокойным. Она смотрела на Алексу, пускающую носом алые пузыри, точно так же, как смотрела на стену.

Телеведущая, хоть и была поражена, принимать такой расклад не спешила. Она попыталась встать, но Ева с легкостью усадила ее обратно. Вторая попытка тоже закончилась полным провалом. И со стороны это тоже воспринималось как удивительное, ведь на первый взгляд казалось, что сильнее как раз Алекса. И в то же время Ева швыряла ее как котенка.

Пожалуй, из всех присутствующих только Марк понимал, как такое возможно. Да еще, может, Вика… Потому что и она слышала, как врачи предупреждали его: сумасшедшие сильнее обычных людей. Бьют они увереннее, потому что у них нет привычных моральных ограничителей. К тому же Ева выглядит худой, потому что так уж распорядилась природа. Тренируется она регулярно, знает ведь, что пригодится…

Если бы с Алексой точно так же вел себя мужчина, она бы закатила скандал и грозила судом. Но то, что нос ей разбила хрупкая блондинка, лишало той же уверенности. Что она скажет в полиции? Ей ведь никто не поверит! Да и бог с ней, с полицией, как ей самой принять тот факт, что эта девица так себя ведет?

А Ева еще и не давала ей времени собраться мыслями. Под конец она просто столкнула Алексу со стула на пол и замерла над ней.

– Быстро вспоминай, – холодно посоветовала она.

– Но я ничего не знаю!

– Знаешь. Знание в тебе. Что ты помнишь?

– Ничего я не помню! Я куда-то пошла, но куда – не знаю! Я уже все это говорила двадцать раз!

– Что ты помнишь?

– Ничего! – Слезы скатывались по щекам Алексы, смешиваясь с кровью. – Я клянусь, ничего не было!

– Что ты помнишь?

В этом была потрясающая, нездоровая даже упертость Евы. Если ей что-то было нужно, она этот вопрос могла повторить хоть двадцать раз, хоть тридцать, и без тени эмоций. Ее не раздражала необходимость ждать ответ или стоять тут всю ночь. И эта ее отрешенность еще больше давила на ее собеседников.

Поэтому Алекса могла рыдать перед ней сколько угодно. Нельзя надавить на жалость, если жалости нет. Единственное, в чем сомневался Марк, это в том, что Ева успеет что-то за десять минут. Он тоже следил за временем, помнил, что оно идет, а Алекса только поскуливает и повторяет, что с памятью-то у нее проблемы.

Но чутье Еву не подвело и на этот раз. На восьмой минуте телеведущая наконец выкрикнула:

– Серую пыль! Я помню серую пыль! Зелень какую-то, свое недовольство! Я была где-то, где мне не понравилось, потому что это так глупо! И еще я помню женщину с черными глазами! Больше ничего! Отпустите меня домой!

Ева бросила взгляд на экран телефона, кивнула и направилась к выходу. Алекса же скрутилась на полу калачиком и продолжала плакать. О былой стервозности теперь можно было лишь вспоминать.

Когда Ева вышла, ее встречала гробовая тишина. Она же достала из рюкзака влажную салфетку и стала протирать руки. Пятен крови на ее бледной коже было совсем немного.

Первым опомнился Щербаков:

– Это у тебя называется «она не пострадает»?!

– Это не страдание. Ее нос даже не сломан. На заживление уйдет от одной до двух недель. Вы не знаете, что такое страдание? Я могу продемонстрировать.

На этот раз язвить и отшучиваться он не стал. Да оно и понятно: произошедшее по ту сторону окна оставило какую-то тяжелую атмосферу во всем зале.

– Вам не нужно искать того, кто похитил Максима, – сообщила Ева. – Вам нужно искать женщину с черными глазами. Вы знаете, кто это.

– Но у нас нет оснований что-либо ей предъявлять! Она в этом деле никак не замешана, – напомнил Вадим.