Последняя истина, последняя страсть - Татьяна Степанова

– Ваш брат Чук писал стихи? – спросила Катя Гектора Борщова, заказавшего две бутылки итальянского красного на всех, пока остальные листали меню.

– В двадцать пять кто не поэт? Кто не Лермонтов? Ну, вот такое его творчество, например… Вдали от ваших губ и глаз…

Гектор в упор глянул на Катю и сразу опустил свой взор.

Все примолкли. А Гектор Борщов продолжил как ни в чем не бывало:

– Кого-то явно не хватает за нашим дружным столом? Майор Ригель, как считаешь? А не попросить ли вас, Герда, прямо сейчас позвонить подруге Лизе и пригласить ее сюда к нам? Майор ее в мгновение ока примчит. А с малышкой вашей отрядим сидеть доброго усатого няня – дежурного Ухова. Он вооружится пистолетом. Как вам идея, а?

На скулах Вилли Ригеля зардел слабый румянец. Он глянул на Герду – доставай телефон, звони.

– Лиза не придет. – Герда отрицательно покачала головой.

– Ладно, нет так нет. – Гектор глянул в свой мобильный, – Ба, Фима, твои тролли резко оживились. Патриот Абрамыч прознал о Triomphe de L’Amour[12] в застенках и отреагировал в сети. Фимино Агентство Новостей срочно постит текущий позитив – зачитываю: «Сколько секса надо для здоровья обычному человеку? Считается, что интимный контакт нужен два-три раза в неделю, это минимум. Но все зависит от темперамента и чувств». Фима, зацени, как твои тролли стараются. Это лучше, чем круглые сутки долбать мозг про Сирию.

Теперь вспыхнул сосредоточенный и слегка потерянный, как все влюбленные, Фима Кляпов, тихонько советующий Герде, что лучше выбрать из меню, а что ни в коем случае не брать.

– И вообще, Фима, завязывал бы ты с пиаром. Ну не твое это, совсем не твое дело. Не смеши людей, – голосом Фагота-Коровьева продолжал Гектор Борщов. – Прогони троллей. Оставь это тем, кто умеет писать, у кого талант, полет мысли, кто рожден для творчества. А у тебя иная стезя.

– Какая же? – поинтересовалась Герда.

– Маленькая, такая ну совсем незаметная частная военная компания – ЧВК. Под названием «Кулинарный техникум имени Фимы Кляпова». – Гектор веселился. – Где-то далеко к югу, а может, к северу от Килиманджаро. Будь мужчиной среди мужчин – чем не кредо? Полевой лагерь у подножия дерева венге, камуфляж-сафари, алмазы… кимберлиты… кофе с ромом… и виски… Какой-нибудь диктатор-гамадрил, возжелавший победы в племенной войне. И ты, Фима, со своим «кулинарным техникумом» наемников у него на службе. И я, по выходу в отставку, у тебя менеджером по персоналу в роли полковника Тангейзера. А потом мы найдем другого диктатора-гамадрила и продадим ему нашего с потрохами – переметнемся. И запустим руку в дырявый карман экваториальной державы Кот д’Ивуар… Или на худой конец купим плантации какао-бобов на Золотом Берегу. А наша талантливая адвокат-писательница Лиза Оболенская потом все это красочно изобразит в своем новом детективном романе. И мы прославимся как прототипы и действующие лица.

– Выходит, как на пиарщике ваш отдел уже поставил на нем крест? – спросила Герда.

– Не понял вас.

– Все вы отлично поняли. Не прикидывайтесь. Новое направление деятельности для него подобрали? Новое задание – вы и ваш отдел? Что сами не можете, замараться боитесь, поручите ему. Ему все дерьмо, а вы в стороне. Фима, молчите… Я скажу за вас. А вы сейчас просто молчите. Я тоже теперь за вас буду заступаться. Он же рыцарь по натуре! У него большой талант ко многим делам – это очевидно. Если бы он его направил на что-то по-настоящему нужное, доброе, полезное, как бы это пригодилось нам всем. И он сам этого в душе желает. Но вы, Гектор, разве позволите ему это сделать? Нет, его одаренность, его способность к организации, его талант в самых разных сферах жизни нужны вам, вашей конторе, чтобы он служил только вашим интересам. Тролли, пишущие гнусности… вся эта ложь, фейки… Фима, молчите, я ему все скажу! Я это ради вас делаю, ради вашей свободы и душевного равновесия. Я всегда говорю правду в лицо.

– И в чем же правда? – спросил Гектор.

– В том, что вы и вам подобные губите все, к чему прикасаетесь. Ваш отдел, контора все уродует, низводит до самой крайней низости. А потом использует. Затем выбрасывает, как тряпку на свалку. Запредельный цинизм – вот ваша правда, Гектор. Люди для вас и вашей конторы – либо перспективный материал, либо отработанный шлак. Где бы вы ни появились – примером тому наш город – везде разобщенность, ненависть, взаимные оскорбления, весь этот мрак, в котором мы живем последние годы. Вы считаете, что таким способом, натравливая нас друг на друга, вы охраняете устои государства, да? Вы хотите, чтобы мрак, который всех окутал и пожирает нас уже изнутри, разрушает нашу жизнь, стал нормой нашего дальнейшего существования? Вы сердечными делами майора Ригеля сейчас озаботились, а ведь это ваша вина в том, что он и моя дорогая Лиза переживают такую драму в отношениях! Это вы руку приложили, чтобы развести их по разные стороны, инспирировав все это противостояние здесь, в нашем городе. Да что наш город – повсеместно! Этот мрак уже везде! Он не только на телевидении и в интернете. Он уже в головах, в отупевших от пропаганды ненависти и шовинизма мозгах! А вы служите этому мраку, как пес цепной, и вам это нравится, да? То, что мы все ваши марионетки, которых вы за веревочку дергаете. А когда веревочка оборвется, сломаете и выбросите на мусорную кучу! Как выбросили Кабанова, который перестал ваш отдел устраивать и подчиняться вам!

– Вы мрака настоящего не видели, Герда. – Гектор произнес это тихо. Выражение лица его изменилось. Видно было, что она своей злой обличительной речью задела его очень глубоко.

– Я достаточно уже навидалась! Меня каждую неделю в полицию таскают, как какую-то преступницу, хотя я всего лишь высказываю свое мнение о том, что вижу здесь, у нас в городе! И не желаю с этим мириться!

– Я служу, да. – Гектор поднялся. – Служил и буду служить, пока сил моих на это хватит. И не пропаганде я служу и не устоям. Я служу своей личной идее.

– И в чем же ваша идея?

– В том, что я должен. Я на это подписался… кровью подписался, Герда. Такой пакт. Может, для кого-то наше дражайшее Отечество – это свалка, куча нечистот, где все надо окультуривать, разгребать. А для меня это Троя. Да, та самая Троя… может, обреченная на упадок… но все еще живая за своими стенами. И пока эти стены стоят, я буду их защищать. Потому что если наша с вами Троя… весь этот миропорядок, наш привычный жизненный уклад рухнет под натиском радикальных идей, которые вы исповедуете, то изо всех щелей снова полезет такое… такое полезет, Герда… Вы что, сами не помните, что было? Вы это забыли? Словно мы и не жили прежде, когда все рушилось – война, междоусобица, развал…