Языковая структура - Алексей Федорович Лосев

упомянем некоторые односторонние и неточные термины, фигурирующие в литературе о фонемах. О многих из них нельзя сказать, что они совершенно неверны, но их неточность сразу же бросается в глаза. Чтобы не усложнять и не затягивать нашего изложения, мы воспользуемся талантливой и очень ясной, очень четкой сводкой фонологических исследований, принадлежащей языковеду В.И. Постоваловой[200]. К этой сводке нужно обратиться тем читателям, которые захотели бы знать имена соответствующих исследователей и названия их исследований.

Если фонема определяется как «класс звуков, рассматриваемых в качестве ее вариантов, или аллофонов»[201], то здесь три логические ошибки. Во-первых, фонема вовсе не есть класс звуков, но тот принцип, который конструирует всю эту область соответствующих звуков. Во-вторых, остается неизвестным, как здесь нужно понимать слово «класс». В-третьих, если под словами «ее варианты» нужно понимать варианты фонемы, то все это определение есть ошибка idem per idem, поскольку фонема в данном случае оказывается и определяемым и определяющим. Правильно здесь только указание на то, что звуки, определяемые фонемой, являются ее вариантами. Правда, и этот момент указан в слишком широкой форме.

Далее, когда фонема понимается как «некая абстрактная единица, реализующаяся в виде класса звуков»[202], то нужно иметь в виду, что хотя подобное указание на абстракцию и правильно, имеется много разных типов абстракции, и отнюдь не ко всякому типу абстракции можно приравнять фонему. Есть абстракция формально-логическая, но есть абстракция идеирующая, в результате которой возникает обобщение в виде эйдоса, когда он чем больше по своему объему, тем больше и по своему содержанию. Обычно же думают так, что если понятие «европеец» шире понятия «француз», то оно беднее по содержанию, и чем понятие «человек» шире понятия «француз», тем понятие «человек» становится еще беднее по содержанию, т.е. тем самым бессодержательнее. Правда в данном определении фигурирует такое понятие, как «единица». Подобного рода термин свидетельствует о приближении даваемого здесь текста фонемы к ее правильному определению. Но и сочетание слов «абстрактная единица» еще не свидетельствует о том, что фонема непроизносима, а она, как мы видели выше, действительно непроизносима. То, что фонема «реализуется» в звуках, это правильно, хотя сказано слишком общо. Но что такое «класс» звуков, в котором реализуется фонема, опять остается неясным.

Давалось еще и такое определение фонемы.

Фонема есть «идеальный конструкт, с которым на ступени наблюдения (путем применения правил корреспонденции) соотносят определенный класс единиц (звуков) в качестве его репрезентантов»[203].

Хотя слово «идеальный» и не очень понятно в этом определении фонемы, все же термин «конструкт» здесь весьма и весьма уместен. Косвенно это есть свидетельство того, что фонема есть только наша конструкция, а не какой-нибудь реальный звук, реально нами произносимый. Благодаря этому термин «класс» становится гораздо более определенным. Кроме того, и обозначение звуков, соотносящихся с данной фонемой, как ее «репрезентантов», тоже звучит гораздо более конкретно, чем просто указание на «варианты» фонемы.

Далее, имеется понимание фонемы как

«минимальной фонологической единицы, обладающей смыслоразличительной функцией, где фонологическая единица – член фонологической оппозиции»[204].

Если это считать определением фонемы, то здесь, прежде всего, бросается в глаза логическая ошибка idem per idem: фонема есть фонологическая единица. Но то, что фонема есть некоторого рода неделимая единица, это правильно. Правильно и то, что фонема обладает смыслоразличительной функцией. Здесь только неясно, обладает ли фонема смыслоразличительной функцией или она не только обладает ею, но сама уже есть эта смыслоразличительная функция. И если она только еще обладает этой функцией, то что же она такое сама по себе? Кроме того, мы не находим целесообразным выдвигать на первый план «оппозицию» одной фонемы в отношении другой. В живом языке тут не только оппозиция, но и объединение, доходящее до полного тождества. Фонема есть самотождественное различие и с самой собой и со всякой другой фонемой, входящей в контекст речи вместе с самой этой фонемой, но никак не «оппозиция» к ней просто.

Далее, определять фонему как «набор различительных признаков»[205] никак невозможно. Слово «набор» указывает на какую-то случайность признаков фонемы, в то время как всякая фонема обладает только строго определенной системой различительных признаков.

Далее, называть фонему «дифференциальным знаком языка»[206] невозможно, потому что здесь неизвестно, ни что такое «знак», ни что такое «дифференциальный», ни что такое «язык». Неизвестное определяется здесь через неизвестное же.

Фонему определяли еще и как

«минимальную фигуру плана выражения, представляющую собой конечный результат деления текста на более мелкие части на основе сопоставления их взаимных отношений»[207].

Здесь непонятно, ни что такое «выражение», ни что такое «план выражения». Это словосочетание «план выражения» употребляется в языкознании очень часто. Но о «выражении» известно только то, что оно противоположно «содержанию»; но, чем, собственно говоря, отличается «выражение» от «содержания», об этом или мало говорится, или совсем не говорится. Несмотря на обычность этого словоупотребления, термин «план» тоже малопонятен, как будто бы имеется какое-то внеплановое и незапланированное выражение. Слово «фигура» тоже не очень понятно. Но оно интересно уже по тому одному, что косвенно свидетельствует о недостаточности здесь таких терминов, как «абстракция» или «конструкт». Термин этот навеян представлением фонемы как модели и как наличия в мысли конкретно-образных элементов, данных именно умственно, но не грубо чувственно и не ползуче вещественно. Правильно здесь и то, что фонема возникает в результате всестороннего учета системы отношений, из которых состоит реальная речь. Указание на минимальность наличия такой системы отношений для фонемы тоже правильно.

Понимание фонемы как «компонента означающего знака»[208] есть тоже определение неизвестного через неизвестное.

В заключение этих наших немногих критических замечаний укажем еще на те логические и речевые процессы, которые постепенно выдвигаются в фонологии и которые можно представить в таком виде: сегментация, идентификация, классификация, фонема и ее реализация, типы позиций, отношения, гиперфонемная ситуация[209]. В разработке всех этих проблем заметны огромные усилия языковедов логически овладеть этой замечательной категорией фонемы. И оспаривать большие достижения в этой области никак нельзя. Тем не менее, бросается в глаза тот общий недостаток всей современной фонологии, который заключается в незнакомстве с методами современной диалектики и в неумении пользоваться ими в конкретных фонологических анализах.

Например, ломаются копья в таких проблемах, как сегментация или идентификация, и мало кто учитывает важность установления диалектического единства противоположностей. Конечно, в живом потоке речи мы, например, совершенно не различаем и уж тем более не фиксируем всех тех отдельных звуков, из которых состоит речь. В этом смысле всякий живой поток