Корона из сплетённых рогов - Андрэ Нортон

— странные незнакомые мне буквы, совершенно непохожие на наши. На верхнем, восточном конце камня, там, где должно быть сердце захороненного, виднелись очертания кубка. По форме он был похож на тот, который я получил от Гунноры, но на нем не было головы. Однако над изображением кубка я разглядел корону, сплетенную из оленьих рогов — корону древнего лорда.

— Дартиф Двойной Меч…

Я поднял руку ладонью вверх. Это по обычаю означало, что я пойду на битву за ним, даже если мы совершенно не знаем друг друга.

— Ты назвал имя. — Инна, закутавшись в плащ, смотрела на меня.

— Я назвал имя величайшего лорда, — ответил я, понимая, что это имя, это приветствие пришли откуда-то изнутри меня, помимо моей воли. — Это Фартфелл, — я окинул взглядом огромную долину печальных курганов. — Когда силы Зла, ведомые Арчоном, пришли с севера и Рог Войны созвал все силы Света на битву, здесь произошло страшное сражение. Они убивали, они умирали — их мир кончился. Эта битва не принесла победы — осталась только память о лучших днях.

Я произносил эти слова, но как будто сам впервые слышал их. Я поклонился с глубокой печалью — какой еще никогда не ощущал. Такая печаль возникает у людей, когда Барды своим пением о давно прошедших временах, о великих победах, о страшных поражениях вселяют в людей веру, что раньше люди были сильнее и лучше, что они дали миру героев, идеалы, к которым нужно стремиться.

Ведь если люди будут иметь героев, они будут стараться стать лучше, достичь такого же величия. Именно поэтому мы, слушая Бардов, плачем, или предаемся гневу, что жизнь не такая, какая была раньше. И это укрепляло наше мужество, когда приходило время идти на бой. Барды дарили нам надежду. Барды соединяли нашу жизнь с героическим прошлым. Я был не Бард, у меня не было лютни. И я смотрел на могилу, на Рогатую Корону, хорошо зная, что тот, кто похоронен здесь, намного выше меня, но он не смог поработить меня, так как я другой человек и во мне есть что-то, что позволило мне устоять перед ним.

Вставало хмурое утро, но ничто не двигалось в долине Фартфелл среди курганов. То, что надвигалось на нас под покровом ночи, исчезло. Я протянул руку и помог Инне подняться на ноги.

Я не знал, куда нам идти, Рог звучал на западе и я решил идти туда, хотя долина Гарна, куда я должен был отвести Инну, находилась на востоке.

— Куда мы идем? — спросила она, отказываясь двигаться, пока я не схватил ее и не принудил идти за мной. Я ожидал, что она снова будет сопротивляться, а мне этого совсем не хотелось.

— На запад.

Она оглянулась на долину Фартфелл, в которой кое-где росли деревья среди темных курганов.

— Ты напрасно держишь меня, — сказала она. Меня ждут. Теперь во мне ребенок. Пусти меня, ведь я больше не дочь Гарна. Я та, кто будет величайшей из матерей.

Я пожал плечами. Ведьма внушила ей очень сильную иллюзию. То, что она теперь не простая девушка, было правдой. Но, хорошо это, или плохо, но наши судьбы теперь переплелись, и я не должен был отдавать ее тем силам, с которыми боролся в Лунном Святилище.

Когда мы спустились с кургана Дартифа, я увидел на дороге, которая привела нас сюда, тысячи следов — копыта, лапы, человеческие следы, только с огромными когтями. Были даже следы обуви, глубоко вдавленные в землю.

Мы пошли по тропе, пока не добрались до реки. Здесь мы наполнили свои фляги и немного поели. Запасы мои совсем истощились и мне нужно было сегодня охотиться, чтобы мы не умерли от голода.

Фартфелл лежал между двумя горными хребтами. Я решил, что восточный хребет я пересек перед тем, как попасть в Черную Башню. Я смотрел на западный хребет и мое внутреннее чувство говорило мне, что именно туда мы должны идти.

Дождь постепенно стихал и вскоре перешел в водяную пыль. Хотя мы могли спрятаться под деревьями, я все же предпочел остаться на открытом месте и продолжать путь. Слишком уж много раз опасность настигала меня именно во время остановок.

Я двинулся вперед, а Инна, казалось, не очень спешила. Мокрые волосы ее лежали на голове и плечах сосульками и она была похожа на ведьму. Я с удовольствием предложил бы ей одежду, но никто не может сотворить ее из травы и листьев.

— Идиот! — она стиснула кулачки и ударила ими друг о друга. — Пусти меня! Ты ничего не добьешься, только вызовешь к себе их ненависть!..

— Теперь я не держу тебя, — ответил я, так как мне надоело воевать с ней, и я бы с большим удовольствием повернулся и ушел от нее, если бы смог.

— Ты держишь меня, держишь своей волей! — пронзительно крикнула она.

Затем она медленно поднялась на ноги, как смертельно уставший человек, и поплелась на запад с таким выражением на лице, что было ясно, что идет она против своей воли.

Мы прошли совсем немного к западу, как плечи ее выпрямились, голова поднялась и повернулась к северу. В нее вливалась новая энергия, такая могучая, что я почти мог видеть ее. Отшвырнув плащ, как будто одежда для нее ничего не значила, она пустилась бежать. Ноги ее сверкали в утреннем свете.

Я подхватил плащ и побежал за ней. Хотя на мне были кольчуга и меч, я все же не выпускал ее из виду и даже понемногу догонял. К счастью, она держалась на открытой долине. Я боялся, что она свернет в лесок, где легко сможет спрятаться от меня. Но, по-видимому, она вообще забыла обо мне. Я был уверен, что ее снова захватили сети колдовства.

Начался подъем. Инна легко бежала наверх, прыгая с камня на камень, с уступа на уступ. Она уже пропала за вершиной холма, когда я, тяжело дыша, добрался до вершины. И тут я резко остановился, так как увидел, что ждало нас внизу.

Там была та самая одетая в черное карга, с которой я имел дело в Лунном Святилище. Она была не одна и ее спутники не были людьми. Одно из летающих чудовищ, с одним из которых я уже дрался, стояло слева от нее. Чудовище было женского пола и намного выше ведьмы. Громадные крылья лениво колыхались в воздухе, но когтистые лапы твердо стояли на земле. Справа стояло другое чудовище, при виде которого я замедлил шаг.

Это была жуткая смесь зверя и человека, причем самых отвратительных компонентов. Тело его от пояса вниз было покрыто жесткой грубой кожей, а на ногах были копыта, как у быка. Половой орган его тоже был как у быка. он был хорошо виден, как будто специально выставлен напоказ, как какое-то оружие.

Выше пояса кожа становилась менее грубой, но на груди, плечах и руках она все же оставалась жесткой и шершавой. Сами руки были необычайно длинные и болтались почти у земли. Но поразили меня голова и лицо.

Оно было до ужаса похоже на лицо, изображенное на моем кубке, но его выражение было совсем другим. Если одно было благородным, то другое было гнусным и отвратительным. Это было одно лицо, но человек-зверь был полной противоположностью Рогатому Лорду — и он не был коронован. На его густых курчавых волосах не красовалась корона из переплетенных рогов.