Кавказская слава - Владимир Соболь

— Мрачновато там, Семен, вижу. — Сергей показал сложенной нагайкой налево, где за едва угадывающейся полоской реки, насколько доставал глаз, поднимались вверх мощные леса Большой Чечни.

— Ай-ай-ай! — покачал головой казак. — Да разве же это горы! Горы, но Черные. Упал снег, да весною растаял. Туда за них уйти, да еще перевалить за Андийский хребет — там, брат, такие горы, что вверх посмотришь, потеряешь папаху. Белые, холодные, аж страх берет посмотреть, да глаз не отведешь другой раз. И ноги, не поверишь, сами туда несут.

Сергей, ухмыляясь, покачал головой: ему, мол, вполне хорошо живется и здесь, на равнине.

— Ты, Александрыч, зарекаться будешь, когда увидишь. Наперед ничего не скажешь. Конечно, может человек так испугаться, что побежит до самого моря. А может и загореться. И тогда ему, кроме этих вершин, жизни нигде не будет.

— Чем же живут люди в этих снегах?

— Разбоем и живут, — просто ответил Атарщиков. — Где друг у дружки возьмут. Где вниз спустятся, в богатые села. В Грузию, а то и дальше уйдут, до самой Гянджи. Еду возьмут, вещи, всякую хурду-мурду, рабов пригонят.

— Рабов? — изумился Новицкий. — На что им рабы?

— Работать. Хозяйство в сакле какое-никакое, а есть. Но многих и продают. Девчонок и мальчишек пригожих. Два места есть: Анапа на Черном море и Эндерийский аул в горах. Андреевским мы его называем. Отвезут добычу туда, сбудут с рук, глядишь, в кисетах и зазвенело.

— Что же, землю совсем не пашут?

— Где же там пахать, Александрыч?! Если сумеет выгородить себе место, подопрет балками деревянными, наносит туда снизу землю, то и будет с весны мотыгой махать. Что-то, может, и прорастет. Рассказывают историю, будто бы один аварец пошел так на свое поле, поработал хорошенько с утра, а потом решил пообедать да отдохнуть. Съел кусок козьего сыра, запил холодной водичкой, расстелил бурку и прилег на часок. Встает — поля нет. Искал, искал, крутился кругом себя, нет поля, и все тут. Шайтан унес, черт по-ихнему. Плюнул, решил возвращаться. Поднял бурку, глядит: да вот же оно, поле его, все буркой накрылось.

Семен густо захохотал, а Новицкий улыбнулся печально, вспомнив неожиданно свою деревушку, что, в сравнении с поместьями его же соседей, тоже вполне могла накрыться если не одни плащом, то двумя. Оттого и ему не сидится на месте, потому и едет по чужой стороне среди вооруженных людей то ли устраивать свою жизнь, то ли отнять чужую…

Мысль эту свою он додумать до конца не успел, потому что с ближайшего холма замахали, закричали передовые казаки, и двое припустили к обозу, вниз.

— Заметили кого? — спросил себя же Атарщиков и потянулся за спину, проверить, висит ли на месте его ружье, завернутое в овчинный чехол.

Проводник поехал навстречу. С ним поскакали есаул, егерский штабс-капитан, несколько казаков и Новицкий.

— Чеченцы! Много! Идут навстречу. Конница, а за нею и пеших черным-черно.

Они взлетели наверх и уже сами увидели, что им только что рассказали. Несметная черная сила шла к ним со стороны Сунжи. Сотни конных, поделенные на отряды, двигались скорой рысью, а за ними уже поспешали нестройные толпы пеших, но катившихся на удивление быстро.

— Хорошо! — удовлетворенно сказал проводник.

— Что ж хорошего здесь, Семен? — удивился штабс-капитан.

— Хорошо, что мы их заметили первыми. Успеем повозки составить. Приказывай, Михал Михалыч, пусть обозные пошевелятся.

— Много-то как, — сокрушенно пробормотал есаул; его полк, знал Сергей, недавно пришел с Дона в очередь на кавказскую линию, и что рядовые казаки, что офицеры от хорунжего до полковника еще недостаточно знали и условия, и врага.

— И это хорошо! — улыбнулся Атарщиков. — Такую силу издалека видно. Из Грозной крепости ее тоже видят. Даст Бог, отобьемся!..

Еще до того как показались первые разъезды чеченцев, они успели продвинуться вперед, до удобного, открытого места, поставили повозки в каре. Егеря и казаки ловко и сноровисто выпрягали волов, раскатывали телеги, подталкивая плечами. Конные спешились, животных завели внутрь вагенбурга, туда же поставили и орудие. Все, кроме артиллерийской прислуги, заняли места для стрельбы, стали у бортов, присели за колесами и ждали команды штабс-капитана Овчинникова.

— Что, Александрыч, как будто не хватает чего-то? Говорил я тебе — без оружия в нашем крае не обойдешься. Шашка тебе и впрямь ни к чему, но без хорошего ружья долго не проживешь.

Сергей облокотился на борт повозки, один пистолет, взятый из седельной кобуры, положил рядом, другим пробовал выцеливать далекую еще, впрочем, мишень.

— И не старайся. Твои пукалки только шагов на пятнадцать и донесут. А если мы его так подпустим, нам здесь не удержаться. Так завизжат, так кинутся, разом всех вырежут. Ну да капитан знает, что делает. Орудие картечью, солдаты залпами, ну и мы, помолясь.

— Что за люди? — спросил Сергей.

— Чеченцы, — пожав плечами, отозвался Атарщиков. — А большего я тебе не скажу, потому как и сам не знаю. Они, видишь, и так недовольны, что крепость на Сунжу вынесли. Тут же донес кто-то, что богатый обоз движется. Решились собраться и… Погоди, погоди…

Он перебил сам себя и, сложив ладони козырьком, стал вглядываться в линии неприятеля. Там все больше и больше прибывало людей, прежде всего верховых, но уже и пешие начали появляться, но держались пока еще дальше.

— Так и есть! Э-э, брат, здесь не одни чеченцы собрались. Здесь из-за хребта подошли белады.

— Кто-кто? — не понял Новицкий.

— Белад. Атаман, значит, по-ихнему. Он и в ауле своем начальствует, и в походы набирает сильную шайку. Видишь, белые бурки?

Сергей присмотрелся и в самом деле легко различил между темными всадниками два-три белых пятна. Один наездник не только щеголял белой буркой, белой папахой, но и конь под ним тоже был белый, словно облитый только что сцеженным молоком.

— Абдул-бек прискакал, — мрачным голосом заметил Атарщиков. — Из самой Табасарани. Это худо.

— Много людей с ним?

— Не в людях дело, а в самом Абдуле. Хитер, шельма, умен и очень настырен. О храбрости говорить не буду, трусов между ними ты не отыщешь. С чеченцем же в чем легче — он ударил и отскочил. А дагестанец упорный, черт. Не так ловок в седле, не так дерзок, но если уж решится приступить, скоро от него не отделаться. Сам же в ауле своем держится просто зубами.

— Видел я, — сказал Сергей, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. — Видел я турка в крепости. Почти такой же.

— Значит, понимаешь, что тебя ждет. Только я смотрю, что кроме Абдулки здесь, кажется, еще Бей-Булат и Нур-Магомет — все разбойники из Аварии. Это, Александрыч, не просто набег, это горы поднялись. Быть здесь обратно большой войне. Ну да ладно, нам пока что выжить надобно.

Он раздвинул подсошки, аккуратно поставив их на дышло той же повозки, где стоял и Новицкий. Пристроил длинный ствол ружья на связанные прутики, обструганные и отделанные у концов костью. Прицелился, пробормотал: «Поручаю тебя Отцу и Сыну…» — и потянул за крючок. Громыхнул выстрел, и один верховой, неосторожно подъехавший близко к вагенбургу, нелепо взмахнул руками и повалился на бок, головой вниз. Другие подхватили его и отъехали дальше.