Дамба - Микаель Ниеми

Вниз, вниз, вниз…

И что? – думал Гуннар Ларссон, стараясь держать ноздри над поверхностью. Разве это ее вина? Разве это вина воды? Мы совершенно безразличны воде, она нас даже не замечает, как и вся природа. А мы зазнались. Строим плохо и ненадежно.

Литр воды весит килограмм. Собственно, килограмм – это и есть литр воды. Скажем, вода падает вниз со скоростью один метр в секунду – получаем десять ватт. Так, должно быть, все и начиналось: сидел какой-нибудь тоскующий по электричеству умник и прикидывал – а если десять килограммов? А если десять тонн? Сидел-сидел и покосился на Люлеэльвен.

А что теперь? Все расчеты – прахом. Гуннар пытался оценить происходящее как-то по-иному, но в голову лез один и тот же вывод: все прахом. Переполненные осенними дождями водохранилища, миллионы киловатт. Десятки, если не сотни атомных бомб. Сколько тепла могли бы дать эти мега- и гигаватты! Мало того что он, Гуннар Ларссон, вот-вот пойдет на дно, мало того что не его одного ждет такая судьба – Хинкен и десятки, если не сотни неизвестных ему уже погибли. Но какое бессмысленное расточительство!

Он прижался потеснее к Хинкену. Может, повезет и в огромном брюхе приятеля еще сохранились остатки тепла. Ноги и руки онемели от холода. Продолжал отталкиваться, но понимал, насколько бессмысленны эти попытки. Что произойдет раньше – утонет или умрет от переохлаждения? Не такого конца он ждал, но уж если выбирать, то лучше второе. Лучше замерзнуть. Захлебнуться – это вроде как медленная виселица. Судороги, последние попытки ухватить глоток воздуха… ну нет. А замерзнуть – как уснуть. Как от снотворных, которые принимает Лидия, – он иногда украдкой воровал таблетку-другую. Маленькие, голубоватые, как осколки льда. Всегда дожидался, пока она уснет, – тогда можно считать, день закончился. Крика больше не будет, Лидия не станет сдирать с себя памперсы и нарочно мочиться на матрас. Садился у телевизора и смотрел – неважно что. Боевики, детективы, “Бинго”, спорт… да, пожалуй, спорт лучше всего. Если день выдавался скверным, приходил в себя довольно долго. Пил кофе, потом потихоньку вытаскивал из упаковки ледяную таблетку и долго смотрел на прямоугольную светящуюся картинку. Картинка постепенно теряла резкость, мутнела и превращалась в дверь. Туда можно войти и спрятаться, как охотник в хижине. Горит очаг, а за дверью покой и огромный затаившийся мир.

Гуннар удивлялся сам себе: он не испытывал ничего похожего на панику. Мысли текли ровно и солидарно, ни одна не забегала вперед и не спешила перебить другую, успевшую появиться раньше. Впрочем, так и должно быть, в его-то возрасте и при его жизни причины для паники если и есть, то их очень мало.

Охота… вот чего ему не хватало больше всего. Первое, что он сделал бы, будь он властен над своей жизнью, – опять завел собаку. От Бамсе пришлось избавиться: Лидия издевалась над ним, мучила, била, и пес, натурально, начал огрызаться, а потом и укусил по-настоящему. Гуннар поступил старым дедовским способом: отвел беднягу в лес и пристрелил. Дал Бамсе большой кусок колбасы… а пес, пока он загонял в ствол патрон, лизал ему руку и смотрел, не отрываясь, преданными карими глазами. А когда вернулся домой, Лидия как с цепи сорвалась. Бесилась, швыряла в него посудой – мол, где же ты пропадал так долго? Так и не дала возможности погоревать по другу.

А сейчас… сейчас она уже проснулась. Скорее всего. Проснулась и вовсю надрывается. Это даже хорошо, успокоил себя Гуннар. Может, кто-нибудь услышит и ей не придется лежать одной и мучиться.

– Тебе-то хорошо, Хинкен, – попытался он позавидовать другу.

Челюсти настолько свело холодом, что получилось что-то вроде “э-э-о-о-ошо-инке”.

Как помогла бы сейчас голубая таблетка! Но нет ее, что же тут поделаешь, нет – значит, нет.

Хинкен уже по пути туда, на другую сторону. И он, Гуннар, скоро к нему присоединится.

Поперхнулся и закашлялся. Ноги уже почти не сгибались в коленях, но он, зажмурившись, упрямо продолжал отталкиваться по-лягушачьи.

Внезапно их нелепый экипаж на что-то наткнулся. Гуннар Ларссон открыл глаза и тут же закрыл. Заслонил ладонью, чтобы не выколоть, и открыл опять. Мешанина сучьев и ветвей. Он ухватился за сук побольше. Движение прекратилось, можно оглядеться. Вырванное дерево во что-то уперлось… как это могло получиться? Во что-то, что способно противостоять мощному и быстрому течению. Они теперь стояли на месте, а вода с журчанием обтекала огромную тушу Хинкена. Гуннар сунулся туда, сюда – везде одно и то же. Вода. Ни клочка суши. Но ведь они не плывут? Их уже не уносит река?

Гуннар начал одну за другой отодвигать ветви и уже нанесенный мусор – надо же понять, в чем дело. Чуть подальше он заметил что-то большое, во всяком случае, больше, чем ствол дерева. Какая-то здоровенная штуковина, почти целиком затонула, только край торчит. Он протянул руку пощупать и мгновенно понял: релинг!

Это же лодка… Лодка!

Но почему она не плывет по течению, да еще каким-то чудом держит на себе весь мусор?

Протиснулся поближе к носу и нащупал в воде трос. Вот оно что… трудно представить, чтобы кто-то заякорил лодку в таком месте. Лежала, видно, на берегу, и ее унесла с собой река. Лодка накренилась, якорь соскользнул и зацепился за что-то на дне. Наверняка так оно и было. Другого объяснения не найти. И конечно, вокруг лодки, этого единственного неподвижного предмета в стремительном мутном потоке, собралось все подряд: ветки, сучья, оторванные доски с торчащими ржавыми гвоздями.

Какое сильное течение… якорный канат натянут так, что аж вибрирует под рукой. Гуннар ухватился за деревянный релинг и со свистящим вдохом попытался подтянуться, но ничего не вышло, в закоченевших руках не было силы.

Надо попробовать по-другому. Сделал несколько движений ногами, будто бежал, – маневр удался. Ноги поднялись на поверхность. Вода показалась густой, как смола. Лодка почти затоплена, борт выше уровня воды всего на пару десятков сантиметров. Это плохо, но и хорошо, иначе не забраться. Хлебнул воды, долго кашлял и отплевывался. Но все же в конце концов цель достигнута: он теперь лежит рядом с лодкой. Можно попробовать закинуть ноги, тогда будет легче.

Первая попытка оказалась неудачной, нога в шерстяном носке скользнула по покрытому речной слизью борту и опять оказалась в воде. Со второго раза удалось кое-как изогнуть ступню и зацепиться пяткой за уключину.

То и дело застревая в переплетении веток, Гуннар все же ухватился за релинг и постарался вызволить туловище из тяжелой, маслянистой воды. Показалось странным: он словно прилип к борту, и вес его будто возрос раза в три. Впрочем, ничего странного – он же никогда не плавал. Так и должно быть. Закон Архимеда.

Лодка тут же накренилась и черпнула воды, хотя куда же еще, и так полна, как кастрюля с супом.

Попытка удалась, но он вновь нахлебался, на этот раз посерьезней. Долго кашлял, пока не вырвало. Хорошо. Небывалое наводнение – что ж, игра и месть природы, но река в легких и в желудке – это уж чересчур. С острой резью в бедре высвободил застрявшую в уключине ногу. Лодка под его тяжестью почти затонула. Странно, что пока не затонула совсем, то и дело черпает бортом очередную порцию воды.