Рейд ценою в жизнь - Александр Тамоников

Немцев на данный момент в деревне не было, как и прочих жителей - всех выгнали. Хорошо, что не СС приезжало, обычные солдаты - дали полчаса на сборы и с вещами куда угодно, но только на север и чтобы не путались под ногами. Чете Тереховых податься было некуда, решили остаться на свой страх и риск - пусть расстреливают, они отжили свое. Немцы прочесали опустевшую деревню, зашли в избу и ничего - посмеялись да ушли. А старики уже к смерти приготовились. После этого случая фашисты приезжали ещё несколько раз, но не задерживались - что им тут делать. Даже грядку не тронули, где Фёдор Матвеевич возделывал чахлую картошку и репу. Живности в деревне давно не осталось, собаки и те сбежали.

На вопрос далеко ли линия фронта, а то мы немного заблудились, старик озадаченно почесал плешивую макушку. В последний раз стреляли где-то к югу, кажется, вчера или позавчера. Словно дозоры столкнулись, пулемёты трещали, автоматы. Точно он сказать не может. Но наверняка линия фронта близко. Фронт понятие растяжимое - где-то много войск, где-то мало, где-то болото не дают развернуться, где-то сложный характер лесистой местности. На его памяти несколько раз снаряды в деревню залетали, но ничего. В огороде погреб вырыт, там можно укрыться.

- Спасибо вам, Фёдор Матвеевич! - поблагодарил Глеб. - Больше ничего не надо, мы пойдём. Нет, не уговаривайте… Остаться не можем – служба... Немцам не говорите, что нас видели, да вы сами понимаете.

Старик проводил их до калитки, напутствовал, рассказал как лучше пройти по лесу, а потом через заброшенные агрономическое хозяйство, расположенное дальше югу.

Кто же знал, что уже через двадцать минут придётся вернуться к этим гостеприимным людям. До южной околице разведчики даже не добежали. Темноту разорвал свет фар - целая колонна шла вдоль южной окраины деревни. Несколько машин остановились, остальные продолжали движение, трещали мотоциклетные моторы, в потемневшим воздухе сновали фигурки людей.

Бойцы рассредоточились вдоль ограды, стали ждать. Огни фонарей плясали в темноте.

- Да ну, товарищ лейтенант!.. Это всё по наши души? - засомневался Мостовой. - Не верю… Не такие уж мы значительные персоны.

- Ты правильно рассуждаешь. Думаю им нет больше резонна нас ловить, привлекая крупные силы - не машут кулаками после драки. Проиграли, так проиграли… Это что-то другое… Думаю немцы начинают занимать ничейные земли. Это первая ласточка.

- Хреново, - выразил своё мнение Савенко. - Может нашим сообщим?

- Не о чем пока сообщать.

Несколько минут разведчики наблюдали за происходящим: по дороге, вдоль южной околицы прошла ещё одна колонна, что-то лязгало, возможно везли орудия.

Шубин всматривался – где та просека за деревней, о которой говорил Фёдор Матвеевич? Темнота сгустилась - хоть глаз коли, не стоило туда соваться, уже двоих потеряли.

Немцы рассыпались цепью, начали прочёсывать деревню. Судя по выкрикам и общей неторопливости, беспокойство пока не было.

- Ох, приплыли, товарищ лейтенант! - подал голос Герасимов. - И за что нам такое наказание?

Прорываться вшестером через пешие порядки было делом безнадёжным. Отчаяние душило, но Шубин сдерживался. Отдал приказ отходить. Через минуту отворил знакомую калитку, забежал внутрь.

- Фёдор Матвеевич, это снова мы! – он долбился в дверь, а когда изумлённые старик открыл и не уверенно заулыбался, огорошил. - Всё плохо, Фёдор Матвеевич. Немцы в деревни. Придётся переночевать в вашем погребе. Примите на постой? Надеюсь Прасковья Ильинична не болтливого десятка?

Ночью все замёрзли, жались друг другу, спали урывками, дышалось в подземелье, мягко говоря, не очень. Зато проснулись живыми, что означало, что их не выдали. Погреб был узкий, глубокий, никакой еды в нём не держали, зато имелись пустые бочки, бидоны и прочая никому не нужная тара. Люк погреба располагался в глубине участка, вровень с землёй, его надёжно маскировал мусор и голые кусты малины. Немцы вечером к нему не подходили. Аккумулятор в фонаре основательно подсел, Шубин освятил лежащих на мешковине разведчиков - вид у группы был, прямо сказать, не боевой.

- С добрым утром, товарищи! - поздоровался Глеб. - Спешу сообщить, что мы пока на этом свете.

Лестница скрипела и прогибалась. Глеб осторожно поднялся, приподнял крышку люка.

Развязная немецкая речь больно резануло слух - так и не ушли супостаты!

Дверь в избу была распахнута, на крыльце стояли трое в пехотном облачении - только что вышли из избы. Они смеялись, оживлённо говорили, потом спустились с крыльца, не спешно отправились к калитке и вышли на улицу.

В отдалении работал двигатель, шумели люди - перспектива вырваться из деревни приобретала туманные очертания. Что со стариками? Впрочем, поволноваться Глеб не успел. На крыльцо вышел Фёдор Матвеевич в короткой безрукавке, посмотрел вслед оккупантам и сплюнул под ноги - жест красноречивый. Старик покосился в сторону погреба, взял из груды дров несколько поленьев, растворился в избе. Шубин облегчённо выдохнул - живы старики! Вермахт, как правило, с мирным населением не воевал, это была прерогатива СС.

Видать опять развеселили бравых вояк. Контактировать с семьёй он больше не собирался и старика ещё с вечера предостерёг приближаться к погребу. Просиживать штаны в подземелье было невозможно, через пять минут группа покинула убежище, переползла на соседний участок.

По деревенской улице, поднимая пыль, проехала колонна мотоциклов.

У соседей на участке было шаром покати, ставни и двери заколочены, задворки соседствовали с плетнём и океаном бурьяна. Здесь деревня обрывалась.

Красноармейцы спустились в небольшой овраг, пробежали несколько десятков метров - до южной околицы было рукой подать. Бойцы лежали в траве, уныло разглядывая представшую, их глазам, картину. Укрытие было безопасным, но вот всё остальное… Отсюда просматривалась просека, о который говорил старик. Она была фактически напротив - метрах в трёхстах, там маячили немцы, проехал мотоцикл. Немцев в округе было много - пеших и моторизованных.

Рядом с просекой несколько человек в майках играли в волейбол, оттуда доносились азартные крики, зрителей набралось немного, очевидно, матч был не самым ответственным. Справа, у опушки, серели палатки просматривались силуэты самоходных орудий, вдоль леса прогуливались часовые. Возникало удручающее чувство, что такая картина будет везде - и к востоку, и к западу.

- Только не говорите, товарищ лейтенант, что полезем обратно в погреб, - жалобно пробормотал Герасимов.

- Будем вырываться! - решил Шубин. - Николай, распечатывай радиостанцию...

Сообщение передали прямо из лога: «Группа вторые сутки не может выйти из вражеского расположения… Есть потери… Немцы в таком-то квадрате концентрируют силы. Разведчики не знают, где они находятся… При отходе пришлось сместиться на восток, ориентир деревня Бекасово. Где она, черт побери?».

Ответ пришел довольно быстро: «Такая деревня существует… Напротив 316-го полка 44-ой стрелковой дивизии генерал-майора Будаева… Далеко же вас занесло, товарищи. От деревни до передовых дозоров километра полтора-два…».