Сербия на Балканах. XX век - Константин Никифоров

Указанный поворот во внешней политике России был, конечно, обозначен не только на вербальном уровне, но и в практических делах, в том числе и на балканском направлении. В частности, российская политика активизировалась в связи с проблемой нахождения статуса Косово. Причинами этого называют желание России конвертировать свои экономические успехи времен высоких цен на энергоносители в политический вес. Однако, на наш взгляд, желание России не допустить нового нарушения международного права было важным не только для нее, но и для других стран и всего мироустройства.

Россия это прекрасно понимала. Отсюда и все ее заявления о том, что необходимо выработать «универсальные принципы» решения подобных конфликтов, которые могут быть применены к любой ситуации, а не только к Косово. К сожалению, Россию не послушали, спровоцировав тем самым признание ею независимости Абхазии и Южной Осетии.

На Западе часто говорят, что признание независимости Косово, пусть и с нарушением международного права, положит конец балканским раздорам. Но кто знает Балканы, понимает, что здесь ничего просто так не заканчивается. Вспомним, что Берлинский конгресс, отдав Боснию и Герцеговину Австро-Венгрии, спровоцировал тем самым в определенной мере и выстрелы Гаврилы Принципа в 1914 г., и боснийскую войну 1992–1995 гг.

Как пишет Дж. Кер-Линдзи, «вопреки часто повторяющимся утверждениям о том, что косовская независимость необходима для стабильности региона, в действительности появились основания для других долгосрочных проблем в регионе. Прежде всего в соседней Боснии и Герцеговине боснийские сербы в провозглашении независимости Косово увидели возможность для выдвижения своих требований о государстве или объединении с Сербией»[279].

Нельзя забывать о том, что сегодня на Балканах остаются нерешенными, по крайней мере, три национальных вопроса – сербский, албанский и македонский. И нам представляется наивным думать, что все проблемы почти автоматически разрешатся, как только так называемые «Западные Балканы» окажутся в Евросоюзе и НАТО.

В заключение хотелось бы подчеркнуть, что Балканы для России – это «среднее зарубежье», стратегически важный регион. Особые отношения традиционно связывали Россию с проживающими на Балканах славянскими (прежде всего православными) народами. В русском национальном самосознании, несмотря на все катаклизмы советского времени, и сегодня существует представление о славянской общности, о том, что именно Россия находится в центре славянского мира, в определенной мере отвечает за сохранность славянской культуры, призвана при необходимости ее защищать.

Конечно, мир сейчас совсем не такой, как в XIX веке. Тем не менее, интерес к Балканам в России никуда не исчез. И активизация связей России с балканскими странами в связи с новыми маршрутами поставок энергоносителей это не только подтверждает, но и создает прочную основу для более тесного дальнейшего сотрудничества. Здесь мы видим уже чисто прагматическое взаимовыгодное сотрудничество с обеих сторон.

Нельзя сказать, что в России выходит мало работ, затрагивающих сербскую историю и особенно сербскую современность. Конечно, в основном это публицистика, но и серьезных научных трудов хватает. Интерес в России к Сербии и сербам стабильно высок. И это понятно. В русском самосознании сербы занимают особое место[280].

Частично это благодарность в ответ на изначальное сербское русофильство, с которым встречался всякий русский, побывавший в Сербии. Это русофильство возникло издавна и не исчезает уже несколько столетий, несмотря на то, что официальные русско-сербские (советско-югославские, но тоже понимаемые преимущественно как русско-сербские) отношения далеко не всегда были безоблачными. Известны, например, про-австрийская ориентация последних Обреновичей в конце XIX и самом начале ХХ вв. или неприятие большевистского режима королем Александром Карагеоргиевичем в межвоенный период, когда между Югославией и Советским Союзом вплоть до кануна Второй мировой войны не было даже дипломатических отношений.

После Второй мировой войны на отношения между двумя народами не мог не оказать резко негативного влияния конфликт между Сталиным и Тито в 1948 г. Наконец, официальная политика России во время десятилетнего югославского кризиса (1991–2001 гг.) многими в Сербии воспринималась негативно и даже как предательство. Претензий к России предъявлялось гораздо больше, чем к тем странам, которые в 1995 и 1999 гг. бомбили сербскую землю. Традиционно завышенные ожидания сербов от России и русских никуда не исчезли и проявились вновь.

Иногда Россию обвиняли даже в том, к чему она не была причастна. Так, не найдено ни одного документа об участии России в государственных переворотах 1903 и 1941 гг. Однако об этом то и дело можно прочесть даже в научной сербской литературе. Дошло до того, что уже и в убийстве З. Джинджича подозревают Россию.

Так, по словам политика суперлиберального толка В. Пешич, она этого совсем не исключает[281].

Однако, повторим, все эти моменты не меняли общего фона и не могли заслонить главного – искреннего русофильства сербского народа. На его представления о России огромное влияние оказывали не только конъюнктура межгосударственных отношений, в которых все же примеров русской помощи единокровным и единоверным сербам было гораздо больше, но и более древние идеалистические предания, благодаря которым русофильство стало даже частью сербского национального самосознания.

Несмотря на все перипетии последних десятилетий, сербское русофильство никуда не делось и сегодня. Опросы общественного мнения в Сербии в 2010 г. показали, что сербы из народов «большой восьмерки» лучше всего относятся именно к русским. По шкале от «-5 до +5» только русские имеют в сербском представлении значительный плюс. (Хуже всего сербы относятся к американцам и англичанам. Чуть лучше – к французам, но и они оцениваются со знаком минус. В то же время итальянцы и японцы имеют небольшой плюс[282].)

Это подтверждают и многие русские добровольцы, побывавшие в бывшей Югославии в 90-е годы прошлого века[283]. В качестве самого сильного впечатления о Сербии они называли неисчезнувшее и даже граничащее с иррациональностью русофильство сербов. В частности, один из первых добровольцев, житель Самары Ю.М. Хамкин пишет, что не понимает, за что сербы «нас так уважают. Если мы их где – то поддерживаем, они говорят: “Нас с руссами 300 миллионов!” Если предаем, как сейчас, они вздыхают: “Бог высоко, рус далеко. Бог не слышит, рус не чует”»[284]. О.В. Валецкий, проведший, наверное, на Балканах времени дольше других добровольцев, пишет о том, что среди сербов «встречал к себе весьма благожелательное отношение»[285].