Последняя лошадь - Владимир Кулаков

Пашка молотил Кузьму сверху, судорожно пытаясь нащупать ошейник в густой шерсти. Венька орал внизу, вертелся там, как уж на сковородке, не давая медведю себя поломать. Наконец Пашка схватился за ошейник и что было сил рванул зверя на себя. Тот утробно икнул, повернул морду и страшно зарычал. Пашка, не раздумывая, двинул кулаком в мокрый нос. Одновременно словно кипятком обожгло правое бедро. «Зацепил таки!..» Медведь от удара на мгновение интуитивно закрылся лапами. В этот момент фурией влетела Варька. Она вцепилась в короткий отросток хвоста, целясь в гениталии. Кузьма взвыл от боли и бросился в сторону медвежатника. Вскоре он уже сидел на своём привычном месте, встревоженный и потрясённый произошедшим…

Венька тяжело поднимался, изрядно помятый и перепуганный. Кровь бешено пульсировала в висках, сердце готово было пробить грудную клетку. Так он не пугался ни разу в жизни! Пашка пытался прикрыть рукой порванные джинсы и остановить кровь, которая сочилась из раны. Прибежавшая на крики Света пыталась обмотать Пашке ногу носовым платком. Варька со вздыбленной шерстью скалилась и рычала. Монастырский повторял как мантру: «Всем в медпункт, в медпункт!..»

Веньке досталось. Его левое плечо пострадало от острых, как бритва, когтей молодого медведя. Щека расцарапана была от уха до подбородка. Рукав рубашки висел на двух нитках. Но он этого словно не замечал. Сидя на корточках, гладил рукой асфальт и беспомощно озирался по сторонам. Пашка напрягся, подозревая у парня сдвиг от пережитого.

– Ты чего?

– Пуговица… – еле слышно пролепетал Венька осипшим голосом. – Пуговица куда-то закатилась…

Монастырский со своим старым ассистентом рассмеялись нервным смехом, больше похожим на рыдания. Всю дорогу до медпункта Иосиф Львович повторял: «Пуговица!..» и нервно, без улыбки, хохотал.

В вагончике, оборудованном под медпункт, он залпом осушил пузырёк валерьянки, тупо посмотрел на пустую склянку и сказал в никуда: «Ну, да! Пуговица… А как же!..» и грузно, прихрамывая, спустился по порожкам, сотрясая вагончик.

Местный врач скорой помощи, Георгий Андреевич, или проще дядя Жора, которого подрядили в цирк на период гастролей, поцокал языком, разглядывая раны потерпевших.

– Красота! Наконец-то! А то сижу тут у вас уже вторую неделю, протирая штаны, давление меряю, на шару представления смотрю! Та-ак! Что тут у нас? Ага, неплохо, неплохо! Бывает и похуже…

– Сначала его! – Пашка кивнул на Веньку.

– Его так его… – доктор с металлическим стуком разложил на подносе хромированные инструменты и открыл какие-то пузырьки. Резко запахло медицинскими снадобьями. Невольные мурашки побежали по молодым телам.

Венька, морщась и сверкая своей стальной фиксой, снял с себя остатки рубашки, с сожалением посмотрел на неё и бросил в угол. Доктор начал колдовать над Венькиным плечом. Там у него красовалась какая-то татуировка, но Пашка её не смог разглядеть, он сидел с другой стороны. Да и собственная нога занимала его в этот момент больше. Вопрос мучил только один: насколько он вылетел из рабочего процесса? В таком состоянии нечего было и думать о выходе на манеж.

Первое, что сделал врач, так это влепил Веньке в плечо укол против заражения.

– Я уколов не боюсь, не повешусь, так сопьюсь!.. – доктор, мурлыкая, что-то тихо комментировал себе под нос.

В дверь без стука просунулась встревоженная голова Захарыча. За ним маячила не менее обеспокоенная Света.

– Сынок! Ты как?

– Ваш сынок в порядке, ещё на свадьбе будем гулять! – доктор, обрабатывая рану, даже не посмотрел на Стрельцова. – Не беспокойтесь! А пока, извините, закройте, пожалуйста, дверь, молодые люди стесняются собственного стриптиза.

Промыв рану, Георгий Андреевич потянулся за йодом. Крылья Венькиного носа затрепетали, глаза широко раскрылись. Доктор сделал первый мазок.

– Мм-м!.. – сдавленно застонал Грошев, и его фикса снова сверкнула под светом яркой лампы.

Пашка с чувством превосходства хохотнул над коллегой по несчастью.

– Ну, вот, джигит, первое твоё знакомство с цирком. Хотел – получи! С началом, как говорится! А это тебе, – Пашка кивнул на раненное плечо, – на вечную память!

– Ерунда, царапина! Собаки рвут страшнее, а тут медведь! – врач замотал Венькину руку с плеча по локоть, перехватив для удобства бинтом грудь. – Через неделю и следа не останется! Так что, слава богу, никакой вечной памяти! Аминь! Следующий!..

Пашка положил раненную ногу на стул.

– Ты мне, красавец, сначала своё плечо подставляй! – доктор набрал в шприц какое-то лекарство и пустил из него в потолок тоненькую струйку, выгоняя воздух.

– Зачем?..

– Что б он стоял и деньги были! Хм, зачем? Надо!..

Георгий Андреевич обрезал порванную джинсовую штанину. Окровавленную ткань он бросил в тот же угол, где валялась Венькина рубашка. Пашка с сожалением посмотрел на подарок Валентины, некогда привезённый из-за рубежа.

– Мм-да, неудобно будет ходить с одной соплёй! – доктор почесал затылок. – Вот тебе, парень, новые фирменные шорты! – и тут же кривыми ножницами отрезал вторую штанину.

– Дядь Жора! Блин!.. А ладно… – Пашка обречённо махнул рукой. В самом деле, как в одной штанине походишь? Шорты так шорты!..

Венька хмыкнул, поглядев на остатки Пашкиных джинсов и свою рубашку.

– Один – один! Ничья!

– Ничьей не будет – придётся с тобой своим гардеробом поделиться. Не попрёшься же ты через весь город голым! Окажем от циркового сообщества гуманитарную помощь пострадавшему…

– Так, Пашка, кончай трепаться, сейчас будет больно! Рана глубокая, но бегать будешь – мышцы не задеты. Хм, баловни судьбы!.. Слушайте, это не медведь у вас, а какая-то болонка! Я вот однажды… – доктор осадил себя и не стал продолжать, только подытожил: – Короче, мужики, без всякого рентгена могу сказать: по десять ангелов у вас на плечах сидит!..

Пашка невольно дёрнулся от слов врача, ещё раз вспомнив о Валентине. «У меня на одного больше…» – грустно подумал он, а вслух минорно сказал, увидев в руках дяди Жоры кривую иглу с тёмной тонкой нитью:

– Мы везучие…

Доктор с усмешкой перехватил Пашкин взгляд:

– Да-да, герой, штопать будем. Как чулок зашьём. Со временем, может, и шрама не останется. Да ты не девочка, чего тебе стесняться!

Игла легко вошла в мякоть. Пашка громко ойкнул. Венькина фикса ехидно сверкнула вновь.

– Не ври! Я не изверг – всё обезболил. Ну, может чуть-чуть, как комар…

Пока обрабатывали их раны, в медпункт не раз заглядывали Монастырский, Захарыч, джигиты, чьих лошадей спас Венька, директор цирка и, конечно же, инспектор манежа Миркин. Тот удостоверившись, что все живы и почти здоровы, пообещал по полной программе «круги ада и райские кущи в одном флаконе»…

Пашка и Венька ещё толком не успели вкусить всю славу от их героического поступка и переодеться, как обещания инспектора стали сбываться.