Неладно что-то в нашем королевстве, или Гамбит Минотавра - Джаспер Ффорде

Я обшарила взглядом французское судно, нашла снайпера и стала за ним следить. Он находился менее чем в пятидесяти футах от Нельсона. Попасть в адмирала ничего не стоило. Я увидела, как стрелок положил палец на спусковой крючок…

— Пли!

Свинцовый шарик слетел с резинки и больно ударил Нельсона в колено. Адмирал упал на палубу, а предназначавшаяся ему пуля прошла у него над головой и вонзилась в палубу.

Капитан Харди приказал своим людям унести Нельсона вниз, где ему предстояло пролежать остаток сражения. Утром его гнев обрушится на голову Харди, и тому больше не служить под началом Нельсона за неповиновение приказу. Мой отец отсалютовал капитану, и тот вскинул руку в ответ. Харди погубил свою карьеру, но спас своего адмирала. Хорошая сделка.

— Что же, — сказал папа, засовывая рогатку в карман, — все мы знали, на что шли. Идем.

Он взял меня за руку, и мы понеслись сквозь время. Сражение стремительно закончилось, палуба очистилась, день сменился ночью, и мы галопом вернулись в Англию. Нас приветствовала криками собравшаяся у пристани толпа. Затем корабль опять поднял паруса и причалил в Чатеме. Там он подгнил, потерял оснастку, снова обрел ее и вышел в море — но на сей раз только до Портсмута, чьи здания вырастали вокруг нас по мере того, как мы с головокружительной быстротой возвращались в двадцатый век.

Затормозив, мы снова очутились в настоящем, на палубе корабля, стоящего в сухом доке. Вокруг кишели школьники с учебниками в руках.

— Именно здесь, — говорил экскурсовод, указывая на прибитую к палубе пластинку, — адмирал Нельсон получил в колено срикошетившую пулю, и это, возможно, спасло ему жизнь.

— Значит, с этим делом покончено, — сказал папа, выпрямляясь и отряхивая руки. Он посмотрел на часы. — Мне пора. Спасибо за помощь, Душистый Горошек. Запомни: «Голиаф» попытается подкупить «Суиндонские молотки», особенно капитана команды, чтобы те сдали Суперкольцо. Так что будь начеку. Передай Эмме — в смысле, леди Гамильтон, — что я заберу ее завтра утром в восемь тридцать, и поцелуй за меня маму.

Он улыбнулся, снова замелькал свет, и я вернулась в здание ТИПА. Мы с Безотказэном шли по коридору. Он завершил фразу, начатую в момент папиного появления:

— …дриться в клан Монтекки?

— Извини?

— Я сказал, хочешь послушать, как я придумал внедриться в клан Монтекки? — Тут он сморщил нос. — Э, да от тебя порохом несет!

— Боюсь, что да. Слушай, ты меня извини, но, сдается мне, «Голиаф» может подкупить Роджера Хлоппока, а без него у нас нет никаких шансов выиграть Суперкольцо.

Безотказэн рассмеялся.

— Клонированные Барды, «Суиндонские молотки», исчезнувшие мужья. Любишь ты невыполнимые задачи!

УРОВЕНЬ РАСКАЯНИЯ СЛИШКОМ НИЗОК

Таков шокирующий отзыв мистера Торка Вемады, спикера ОТБОГА, органа, лицензирующего религиозную деятельность. «Несмотря на продолжительные и упорные усилия „Голиафа“ достичь уровня раскаяния, требуемого нашей организацией, — сказал господин Вемада на вчерашней пресс-конференции, — им не удалось набрать даже пятьдесят процентов от минимального показателя божественности, необходимого для данного вида деятельности». Выводы мистера Вемады с удивлением встретили в «Голиафе», поскольку корпорация рассчитывала на быстрое и беспрепятственное удовлетворение своей заявки. «Мы меняем тактику с упором на тех, для кого „Голиаф“ — проклятие, — заявил мистер Дэррмо-Какер, представитель „Голиафа“. — Недавно мы заручились прощением от человека, который глубоко презирал нас, а это в двадцать раз ценнее по собственным правилам покаяния ОТБОГА. За ней вскоре последуют и остальные». Но на мистера Вемаду данное заявление не произвело никакого впечатления. Он просто сказал: «Поживем — увидим».

«Голиаф сегодня», 17 июля 1988 г.

В глубокой задумчивости я трусила по дорожке к стадиону на тридцать тысяч мест. Сегодня утром газеты поместили рейтинг покаяния «Голиафа», взлетевший до небес благодаря мне и «Проекту массового Крымского покаяния». Таким образом, переход корпорации в статус религии превратился из возможного во вполне вероятный. Единственным утешением служило то, что они явно не успевали осуществить его до Суперкольца. А значит, как папа и предупреждал, «Голиаф» попытается подкупить команду Суиндона. И скорее всего, первой мишенью станет Роджер Хлоппок.

Я миновала парковку для крутых, где красовалась череда дорогих машин, и показала свой ТИПА-жетон изнывающему от безделья охраннику. Вошла на стадион, поднялась на трибуны и оттуда посмотрела на зеленую лужайку. Разглядеть с такого расстояния воротца не удавалось, но их расположение отмечали нарисованные на дерне большие белые круги. Десятиярдовые линии пересекали поле, и «природные препятствия» в виде итальянских террасных садов, кустов рододендрона и клумб просматривались как на ладони. Каждое препятствие создавалось весьма тщательно, дабы удовлетворить требованиям Мировой крокетной лиги. Высота рододендрона перед каждой игрой тщательно замерялась, травянистые бровки засаживались одинаковыми кустами, террасные сады с их лилиями и свинцовыми фонтанами Минервы ничем не отличались от своих копий на любой крокетной площадке мира, от Далласа до Пуны, от Найроби до Рейкьявика.

Внизу я увидела усердно тренирующихся «Суиндонских молотков». Среди них был и Роджер Хлоппок. Он выкрикивал команды, и его ребята бегали взад-вперед, вращая молотками в опасной близости друг от друга. Крокет в четыре шара — игра опасная, и тесная работа молотками, не повлекшая за собой травм, считалась высшим искусством в Крокетной лиге.

Я сбежала по ступенькам между рядами кресел, едва не свернув шею: на полпути мне под ноги попалась брошенная кем-то банановая кожура, и, не ухитрись я извернуться, пересчитала бы головой бетонные ступеньки. Выругавшись себе под нос, я сердито глянула на маячившего вдали одинокого уборщика и вышла на поле.

— Итак, — донесся до меня голос Хлоппока, — в субботу у нас крупная игра, и пусть никто не думает, будто мы выиграем автоматически, ибо таково пророчество святого Звлкикса. На прошлой неделе брат Томас Йоркский предсказал «Лихачам из Баттерси» победу с преимуществом в двадцать два очка, а их разбили наголову. Поэтому не расслабляться!

Команда покивала, поворчала, и Хлоппок продолжил:

— Суиндон никогда не выигрывал Суперкольцо, и мы должны стать первыми. Биффо, Пачкун и Обри, вы, как всегда, поведете атаку, и постарайтесь не свалиться в фонтан, как во вторник. Эти препятствия здесь понатыканы, чтобы вы упускали вражеские шары в чистой и законной крокировке, и незачем использовать их для других целей.

Крупный, стриженный под ежик, Хлоппок гордо демонстрировал всем желающим сломанный нос. Пять лет назад, когда защитное снаряжение еще не стало обязательным для всех, он схлопотал по физиономии крокетным шаром. Он играл за Суиндон более десяти лет, и его тридцать пять считались верхним возрастным пределом для профессионального спорта. Хлоппок и остальные члены команды являлись местными легендами, и им не требовалось ставить всем пиво в городских пабах, чтобы их узнавали. Однако за пределами Суиндона они вряд ли пользовались известностью.