Неукротимая красавица - Бертрис Смолл

– Проклятый Джеймс Стюарт! Ох, Френсис! Он намеренно уничтожил всю мою жизнь! Я убила бы его, если бы только смогла! Патрик уехал по делам в Гленкирк, и я осталась одна. Не было ни одного человека, к кому бы я могла обратиться за помощью. Я старалась держаться подальше от короля, но этот похотливый лицемер застал меня врасплох. Патрик вернулся из Гленкирка как раз в тот момент, когда Джеймс схватил меня в объятия. Король мог бы что-то сказать в мое оправдание, если бы хотел, но вместо этого он принялся расхваливать Патрику, какая я чудесная любовница, причем значительно приукрасив. Он не сказал, что принудил меня. Затем они вдвоем компанейски напились моего виски и по очереди изнасиловали меня. О боже, Френсис! Король и мой собственный муж! Причем не по одному разу, а всю ночь напролет! Они не желали меня отпускать и такое вытворяли со мной… – Ее передернуло от гадливости. – О, Френсис! Вы ведь мой друг. Пожалуйста, позвольте мне остаться у вас.

Он был ошеломлен услышанным. Тому, что Джеймс Стюарт оказался настолько мстительным, он не удивился. Но что Патрик Лесли, образованный и просвещенный, мог так истязать свою жену, его совершенно шокировало.

– Конечно, оставайтесь. Живите сколько надо.

Поднявшись, он помог встать и ей.

– Скажите, Кэт, кто-нибудь видел, как вы уезжали?

– Никто, хотя они могут догадаться, что всадником, который выехал из дворца в Гленкирк, была я. Обитель, где меня приютили прошлой ночью, находится совсем в другой стороне. В любом случае там меня видел лишь привратник и монахиня, да и то мельком. Других путников там не было. Патрик, наверное, решит, что я отправилась в А-Куил.

Френсис обнял ее.

– Ах, моя дорогая! Мне жаль вас. Неимоверно жаль. Но не бойтесь. У меня вы в безопасности. Стражники, которые привезли вас сюда, никому ничего не скажут.

Она понемногу успокаивалась в ласковом утешающем кольце его рук, потом медленно подняла лицо и, посмотрев ему в глаза, вдруг потребовала:

– Займись со мной любовью, Френсис! Здесь! Прямо сейчас! Возьми меня!

Граф безмолвно покачал головой, потому что прекрасно понимал причины, которые скрывались за этим взрывом чувств. Ей нужно было успокоиться, доказать самой себе, что мужчин она выбирает сама. Только вот уверенности в том, что, если он ответит на ее отчаянную просьбу, это не осложнит положение, не было. Он и любил ее, и хотел, но, видит бог, не собирался воспользоваться ее состоянием.

Катриона, униженная отказом, отстранилась, и в ярости закричала:

– Давайте же, Ботвелл! Вы же лучший любовник во всей Шотландии!

Схватив за ворот, она вдруг рванула рубашку, и распахнула, обнажив роскошные груди. За рубашкой последовали бриджи для верховой езды. Сбросив остатки одежды на пол, она обольстительно двинулась на лорда. Совершенно обнаженная, такая, какой была создана природой или высшими силами, она стояла перед ним, и он понимал, что сдержать желание будет стоить ему огромного труда.

– Ну же, Френсис! Любите меня, или вы уже не мужчина? Если я хороша для короля, то уж, наверное, подойду и вам!

Она говорила с вызовом, но глаза ее блестели непролитыми слезами гнева.

Будь она мужчиной, граф просто ударил бы ее, чтобы привести в чувство, но с ней нужно действовать иначе. Подобно ребенку, упавшему с пони, который непременно должен продолжить путь, Катрионе Лесли надо было заняться любовью с тем, кто не унизил бы ее. А если не с ним, то с кем? Френсис Хепберн не стал медлить, чтобы найти ответ на этот вопрос, он подхватил ее на руки, поднялся в свою спальню и, опустив на свою кровать, быстро избавился от одежды.

Френсис вошел в нее до того, как она смогла осознать это, овладев ею с такой нежностью, какую она никогда и не мечтала получить от мужчины. Он заботливо целовал и ласкал ее, стараясь доставить максимум наслаждения. Ни один мужчина никогда не любил ее подобным образом. Наконец, не в силах сдерживать свою страсть дольше, он излился в нее горячим соком любви.

Она зарыдала, всхлипывая и не в силах справиться со слезами.

– Я ничего не чувствую, ничего! Боже мой, Френсис! Что они сделали со мной, эти негодяи, если я ничего не чувствую?

Кэт колотила дрожь, и Ботвелл обнял ее и крепко прижал к себе. Потрясение, которое она испытала, оказалось куда сильнее, чем он думал. Потребуется время, чтобы она опять стала сама собой, но он мог бы с этим справиться.

– Не плачь, моя драгоценная, – произнес он нежно. – Не надо. Они нанесли тебе ужасную рану, и потребуется время, чтобы залечить ее. Но мы с этим справимся, уверяю тебя. А теперь поспи, моя любовь, постарайся заснуть. Со мной тебе бояться нечего.

Через несколько минут ее дыхание стало ровным и спокойным, она уснула, а Френсис Хепберн лежал без сна, и гнев в его душе нарастал с каждой минутой. И снова ему пришло на ум, как было бы хорошо, окажись он и правда колдуном: взял бы и разом покончил с обоими кузенами.

Проблема в том, что женщина, лежавшая в кольце его рук, даже сейчас эмоционально привязана к мужу, и ему не хотелось бы причинять ей еще большую боль, карая Гленкирка. С Джеймсом дело обстояло иначе, и Френсис Хепберн долго и обстоятельно обдумывал, каким образом можно отомстить кузену. Он непременно найдет способ, а пока достаточно и того, что прекрасная графиня Гленкирк согласилась принять его помощь.

В последующие недели Катриона скрывалась в охотничьей хижине Ботвелла. Граф не держал слуг, так что сплетничать было некому, и господа сами справлялись со всеми работами по хозяйству. Временами Френсис Хепберн уходил со своими людьми в пограничный рейд, оставляя Катриону одну на сутки, а то и на несколько. Она не имела ничего против, наслаждаясь одиночеством на исходе зимы и используя это время, чтобы восстановить силы – как душевные, так и физические. Они больше ни разу не были близки: она не просила об этом, а он не настаивал, – но каждую ночь проводили вместе и она крепко спала в надежных объятиях его крепких рук.

Граф Ботвелл по-настоящему влюбился в первый раз за всю свою жизнь, и хотя понимал, что его любви скоро может прийти конец, намеревался наслаждаться каждым мгновением, которое они проводили вместе. Он восхищался ее красотой, хотя, будь Катриона Лесли даже самой безобразной на свете, он все равно любил бы ее. Она умна, хорошо образована, не лишена чувства юмора, способна поддерживать беседу на самые разные темы, не в пример чуждой ему жене. Еще важнее, что она умела слушать и обладала к тому же своеобразным даром внушить мужчине, что все, о чем бы он ни говорил – пусть его слова и были банальными, – чрезвычайно интересно. Катриона могла быть как мягкой и сердечной, так и язвительной, даже стервозной. Ее красота служила прекрасным обрамлением такому характеру.

В начале весны Ботвелл вернулся из очередного рейда и привез Кэт длинную, искусно сделанную золотую цепочку с крошечными топазами разных цветов – от нежно-золотистого до темного серо-коричневого.

Надев подарок ей на шею, он с улыбкой заметил: