Неукротимая красавица - Бертрис Смолл

– Теперь ты настоящая пограничная девка – твой мужчина вернулся домой с трофеем.

Катриона, подыгрывая ему, изобразила, что ревнует:

– И с какой же нежной шейки ты снял этот трофей?

В ответ он рассмеялся:

– Вряд ли шею того барыги можно назвать нежной, да и лежала цепочка у него в шкатулке. Просто он случайно оказался у нас на пути.

Посмотрев на Кэт, он вдруг, не в силах справиться с собой, заключил ее в объятия и принялся жадно целовать. Она задрожала всем телом, обхватила его голову руками и ответила на поцелуй.

Взгляд голубых глаз Френсиса Хепберна не мог оторваться от нежно-зеленых глаз Катрионы. Она стояла босая, приподнявшись на пальчиках и обхватив руками его шею.

Его изящные аристократические руки запутались было в массе волос цвета меда, а потом спустились ей на плечи и стянули халат, открывая наготу. Его губы, нежные, как крылья бабочки, касались ее век, щек и шеи. Обхватив ладонями лицо, он завладел ее губами. А потом, опустившись на колени, стал целовать живот, обвел языком пупок и спустился ниже, к тщательно выщипанному холмику.

Катриону сотрясала дрожь, и, не в силах стоять, она тоже опустилась на колени. Их губы встретились. Ботвелл был потрясен до глубины души.

– Скажи мне «да», дорогая, или «нет», но только прямо сейчас, – прошептал он хрипло, – потому что я готов сказать тебе правду, моя милая Кэт! Я всегда хотел тебя так, как ни одну другую женщину! Но я хочу всю тебя, а не твою тень!

– Ботвелл, – нежно прошептала Катриона, и он увидел, как просияло ее лицо. – Ботвелл! Я чувствую! Чувствую! И очень хочу тебя!

Он потянул ее вниз, на шкуру. Отблески пламени камина бросали на них тени, пока он стоял над ней, избавляясь от одежды. Она поощряюще улыбалась, глядя на него. Это был первый мужчина, которого она выбрала сама и теперь хотела. Мужа для нее выбрала прабабка, а король принудил отдаться ему.

Опустившись на колени, он нежно перевернул ее на живот и принялся целовать. Его губы неспешно двигались от затылка к плечам, вдоль позвоночника, к упругим ягодицам. Он ласкал ее с нежностью, в которую ей раньше было бы трудно поверить, и она отзывалась всем телом на каждый поцелуй.

Повернув ее на спину, он стал ласкать руками и губами ее грудь. Под его нежными прикосновениями они напряглись, розовые соски затвердели, он зарылся лицом в ложбинку между полными полушариями. Его поцелуи обжигали. Катриона негромко постанывала, а граф с облегчением улыбался. Она запрокинула голову, глаза ее были закрыты, воздух вырывался из полуоткрытых губ быстрыми короткими толчками.

В своих странствиях Френсис Хепберн не чурался плотских радостей и познал множество самых разных женщин. Весь свой огромный опыт он готов был применить к одной-единственной женщине, которую действительно любил. Ему хотелось как можно дольше доставлять ей наслаждение.

Лаская губами и языком тугую плоть ее грудей, он чувствовал, как бешено бьется ее сердце. Захватив зубами соблазнительный сосок, он сначала пососал, потом легонько прикусил его. Она вскрикнула, а ее бедра начали двигаться в такт движениям его губ, продолжавших странствовать по ее телу.

– Френсис! – вдруг воскликнула Кэт. – Великий боже, Френсис! Ты сводишь меня с ума!

– Ты хочешь, чтобы я остановился, моя дорогая?

Глаза его смеялись, а ответом на его вопрос было молчание. Теперь он стал понимать, до какой степени наслаждения может довести Катриону.

Он руками развел ей ноги, закинул себе на плечи и стал ласкать губами и языком нежную плоть. Она неистово содрогнулась, однако не остановила его. Его язык творил чудеса: кружил, надавливал на чувствительный бугорок, – а губы собирали ее нектар. Ответная реакция ее тела так воспламенила его, что, не в силах более сдерживать себя, он возлег на нее, глубоко вонзив свой мужской корень в ее набухшую коралловую плоть.

Катриона с радостью приняла его, обхватив длинными ногами и гибкими руками. Оказавшись в ней, он дал ей привыкнуть к новым ощущениям и двинулся дальше. Их тела двигались в едином ритме, стараясь доставить наслаждение друг другу, пока она не выдохнула:

– Не могу больше…

Изменив темп, он заставил ее расслабиться, а потом довел до наивысшей точки. Сила его страсти накатывала на нее волнами, и она искренне удивлялась, что ему удалось доставить ей такое наслаждение. Еще никогда она не чувствовала себя такой любимой, и когда он, наконец, позволил ей вознестись на небеса, она закричала от восторга, а потом услышала и его хриплые возгласы.

Не размыкая объятий, все еще слитые воедино, покрытые потом, они тяжело дышали, сердца бились как сумасшедшие. Неожиданно Кэт с неподдельным изумлением воскликнула:

– Боже мой, Френсис! Ты уже готов продолжить? Я же это чувствую! О да, любимый! Да! Да! Да!

Его не пришлось упрашивать, хотя реакция собственного тела удивила: казалось, он никогда не насытится ею, – да и Катриона в эту ночь была ненасытна. Они сравнялись в своей страсти друг к другу, пока не вымотались настолько, что заснули в той позе, в которой их застиг момент наивысшего наслаждения, не ощущая, что огонь в камине погас, а в комнате похолодало.

Почувствовав, что его накрывают одеялом, Френсис проснулся и, притянув Кэт к себе, поцеловал.

– Доброе утро, любовь моя.

Она ответила ему счастливой улыбкой.

– Доброе, любимый.

Кэт сегодня чувствовала себя великолепно и не испытывала никакого стыда. В полном ладу сама с собой, она высвободилась из его объятий и, театрально вздрогнув, предложила:

– Что-то похолодало. Давай я разведу огонь?

Со смесью восторга и обожания он наблюдал, как она разводит огонь в камине. Через несколько минут языки пламени уже весело лизали дрова, и Кэт повернулась спиной к камину. Глядя на эту картину, он вздохнул.

– Ах, моя дорогая! Как бы я хотел быть этим огнем, что согревает твою очаровательную попку!

– Ох, Ботвелл! – рассмеялась она, зарумянившись. – Ты такой испорченный!

– Увы, моя любимая, до мозга костей! – Вскинув бровь, он хитро посмотрел на нее. – Под этим одеялом так холодно и одиноко. Может, составишь компанию?

Она скользнула под шерстяной плед, которым сама же укрыла его, обняла обеими руками и прижалась всем телом.

– Так лучше, милорд?

Его глаза весело сверкнули.

– Ты можешь согреть даже каменную статую, и тебе это прекрасно известно, моя сладкая! – Он нежно поцеловал ее. – Где ты была, Кэт? Где все эти годы ты была?

Он помолчал, вновь переживая только что закончившуюся ночь.

– Я люблю тебя, Катриона Майри, – сказал он, несказанно удивив ее тем, что знал имя, которое она получила при крещении. – Я никогда никому не говорил этих слов, но – Господь свидетель – я люблю тебя!