Победы, которых могло не быть - Эрик Дуршмид

же, спрашивается, должны мы воевать?» Кравченко, офицер связи, прикомандированный к штабу Северо-Западной армии, и его начальник, полковник Сергей Михайлович Глаголев, ехали верхом, рядом с уныло плетущейся колонной.

— Ну разве можно так идти на войну? — вздохнул полковник.— Ты только посмотри на этих полуголодных мужиков, они же из винтовки ни разу не стреляли. Разве можно назвать это армией? Немцы перемещают свои войска по железной дороге, это и быстро, и солдат всегда свежий, отдохнувший. А мы тут тащимся босиком, какая ж потом война, если солдаты валятся с ног от усталости?

Не дождавшись от Кравченко ответа, полковник продолжал:

— Слева болото, справа болото, сплошные топи и бурелом. Что толку, что у нас в четыре раза больше солдат, чем у немцев? Где мы их развернем? Шаг в сторону с этой дороги, и ты ухнешь в болото по горло. Нашей армии придется наступать на узком фронте, можешь себе представить, какая там будет теснота. Немцы прекрасно это знают и поджидают нас с тяжелой артиллерией. Они понимают, что такое современная война. У них обученная, дисциплинированная армия, офицеры тщательно изучили местность. Мы тоже начнем кое-что понимать, вот только не пришлось бы заплатить за уроки слишком дорого.

Он был совершенно прав. Мобилизацию провели так быстро, что не хватило времени обучить новобранцев, когда же пришел приказ выступать, вся система снабжения мгновенно превратилась в хаос. Ренненкампф, обуянный желанием во что бы то ни стало опередить соперника, привел 1-ю армию в движение на целых шесть дней раньше, чем Самсонов сумел изготовить к походу свою 2-ю. Одно уже это подвергало обе армии риску фланговых ударов.

Разведывательные группы генерала фон Франсуа, командовавшего немецким 1-м корпусом, быстро обнаружили широкий разрыв между 3-м и 4-м корпусами Ренненкампфа. 18 августа, неподалеку от деревни Шталлупенен[195], фон Франсуа сумел провести в этот разрыв весь свой корпус, а затем атаковать Ренненкампфа с тыла. Немцы захватили свыше 3000 пленных, однако и сами понесли весьма серьезные потери, чего они, ввиду подавляющею численного превосходства противника, никак не могли себе позволить. Однако основной результат этой, относительно небольшой, стычки состоял совсем не в потерях той или другой стороны, а в невероятном открытии. Допрашивая пленного русского штабного офицера, немцы с удивлением узнали, что генерал Жилинский, командующий Северо-Западным фронтом, координирует перемещения 1-й и 2-й армий по обычному и беспроволочному телеграфу en clair![196]. Уже через четыре часа немецкие телеграфисты сумели подключиться к линии, по которой передавались приказы русского Верховного командования[197].

19 августа передовые части Ренненкампфа достигли немецкого городка Гумбиннена. У Германии не хватало солдат, чтобы остановить русский потоп, и на Восточную Пруссию обрушились ужасы войны. Генерал фон Притвиц был сторонником отступления, однако фон Франсуа уговорил его принять бой. Неподалеку от Гумбиннена корпуса фон Франсуа и фон Белова осуществили ограниченные сдерживающие действия, однако 17-й корпус фон Маккензена отступил[198]. Бои под Гумбинненом не имели сами по себе решающею значения, однако это частичное поражение германской армии привело чуть позднее к неизмеримым последствиям. Пока же происходило вот что. Вместо того чтобы активно преследовать потерпевших тактическую неудачу немцев, генерал Павел Ренненкампф решил отметить свою победу бутылкой шампанского, что показывает всю странность русского менталитета. Можно привести еще один характерный штрих. «Раздевайся-ка ты и ложись спать,— посоветовал Ренненкампф своему начальнику штаба.— Немцы отходят».

Трудно придумать менее подходящий момент для сна.

Отступление 17-го корпуса привело генерала фон Притвица в ужас. Он не знал, и даже не догадывался, что Ренненкампф считает положение под Гумбинненом патовым и остановил продвижение своих войск, а армия Самсонова, приближавшаяся к немецкому флангу с юга, настолько измотана форсированным маршем через Припятские болота, что не может с ходу вступить в бой. Запаниковавший генерал схватился за телефон и связался с Кобленцем, где располагалось Имперское верховное командование. Он сообщил графу фон Мольтке, что не в силах продолжать защиту Восточной Пруссии. Затем, не считаясь с мнением полковника Гофмана, фон Притвиц приказал своим войскам отойти за Вислу. Иными словами, он решил сдать Восточную Пруссию почти без боя.

Тем временем Самсонов не понимал, где он находится, потому что его армии не выдали карт. На российской территории офицеры могли спросить дорогу у местных крестьян, однако в Восточной Пруссии им попадались одни только брошенные деревни. Жилинский приказал Самсонову догнать Ренненкампфа, но это выходило за пределы возможного. Армия находилась в безобразном состоянии. Она шла по бездорожью, безо всякой походной дисциплины, босые ноги солдат по щиколотку увязали в песке. Их обмундирование превратилось в лохмотья, на лицах лежал толстый слой пыли, воины Российской Империи сильно смахивали на восставших из гроба покойников. Армейские корпуса не имели ни хлеба для людей, ни овса для лошадей. Вместо того чтобы поспешать на бой с врагом, солдаты тратили большую часть сил и времени на поиски пищи, они резали крестьянский скот, воровали кур. В самое короткое время отборные казачьи части превратились в бандитские шайки.

Связь между подразделениями, дивизиями и корпусами безнадежно нарушилась. Верховное командование русской армии ничего не знало о действиях и намерениях противника; более того, оно не знало, где находятся и куда продвигаются его собственные армии. Еще хуже было то, что Верховное командование знало. Великий князь Николай очень быстро понял, что между 1-й и 2-й армиями нет абсолютно никакого взаимодействия.

Посеревший от усталости, Самсонов ежеминутно заходился кашлем. В его временную ставку, расположившуюся к крестьянском доме, вошел начальник штаба армии генерал Потовский — нервический человек с пенсне на носу.

— Ваше превосходительство, телеграмма от генерала Жилинского.

Самсонов прочитал телеграмму. «Ускорьте свое продвижение. Ваша медлительность подвергает опасности 1-ю армию».

— Кой черт,— выругался генерал,— как я должен все это понимать? Почему бы им лучше не придержать этого идиота Ренненкампфа?

— Этот проклятый песок ломает мне и пушки, и людей,— неожиданно сорвался Ворошилов, командир артиллерийского дивизиона. Лошади выбились из сил, и моим солдатам приходится тащить орудия буквально на руках. Каждые сто метров ломается то то, то другое. Какое там «ускорить», нам бы двенадцать верст в день пройти, и то бы хорошо.

— Да,— сказал кто-то из штабных офицеров,— если так и дальше пойдет, не скоро наша армия доберется до Берлина.

В данный момент Самсонов был бы счастлив добраться хотя бы до Восточной Пруссии.

А в Кобленце, в Имперской ставке, неудача германской армии под Гумбинненом дала толчок цепи событий, существеннейшим образом повлиявших на ход войны. Первая армия генерала фон Клука вышла