Тревожит память былую рану - Владимир Колычев

Звонил Корифей, ранний малый, в обязанность которого входила опека над Лаймой.

– Босс, у нас проблема, – с плохо скрытым раздражением донес парень. – Типа бунт на корабле.

– А конкретно? – нахмурился Ревякин.

– Лайма охрану разогнала. Даже прислугу за борт... Да, и еще всех «клопов» передавила. Типа, говорит, охрана на ментов работает...

– Кому говорит?

– Егору... Да, тому самому... Она с ним пришла. Через ограду перелезли, чтобы к охране придраться, и всех в разгон. Там пока они камеры не сняли, сигнал прошел. Она там с этим Егором. Я его раньше видел, узнал...

– Что за сигнал?

– Ну, видео...

– И что они там, на этом сигнале делают?

– Да ничего, просто стоят. Она икру мечет, а он рядом... Там у него стопудово ствол под курткой...

– Изображение хорошее?

– Так вообще ничего не видно. Ствол, говорю, под курткой, не видно...

– Это твои мозги не видно... Можешь мне пару кадров прислать, где Лайма с Егором.

– Думаете, не он?

– Я спрашиваю, можешь?

– На электронку – запросто... Они что-то задумали. Лайма говорит – менты, а я так думаю, против нас это... Не надо было тогда уходить. Сделали бы дело, и все, нет проблемы...

– Это, может, и дело, но не твоего ума... Сам, без тебя знаю, что мне делать. Ты меня понял? – зло спросил Альбинос.

– Да я-то понимаю... Но еще не поздно вопрос решить. А то ведь нарубят дров на нашей голове...

– Чем они там занимаются?

– Понятия не имею. Они весь дом от «клопов» зачистили, ничего не ясно.

– Сколько их там?

– Двое... Точно двое. За этим я слежу...

– Давай, дальше работай. А я решу, что делать...

Ревякина злило раздражение, скрытое в голосе Корифея. Но еще больше он злился на самого себя. Почему дал слабину, почему не покончил с Лаймой. И еще с Егором позволил ей связаться. Можно сказать, сам бросил ее в объятия предателя... Конечно же, Лайма рассказала Егору, кто его заказал. Теперь Альбинос для него враг, и эта сучка стала в два раза сильней. Вместе с Егором они – сила. Сколько раз они это доказывали...

Надо было кончать с ними. И чем скорей, тем лучше. Но днем ехать к ним не с руки. Нужно дождаться ночи, чтобы нагрянуть к ним в темноте. Они будут барахтаться в постели, ублажая друг друга, и у них просто не будет возможности защититься...

Так или иначе, но Альбиносу нужно было сначала побыть дома, провентилировать легкие экстрактом настоянного на хвое воздуха, отдохнуть. На обед ему подадут запеченную форель, а на десерт – Нику. Давно уже пора посмотреть, какова она в постели.

Солнце дает свет и силу всему живому, дождь орошает землю, без которой нет пищи, ветер и лес очищают воздух... Все в этом мире нужно человеку, чтобы жить. Все, что естественно и даровано природой или цивилизацией. Но в этой системе жизнеобеспечения просто нет и не может быть места наркотикам. Ведь жила Вероника без них раньше, и все было хорошо. Не нужны тошнотворные грезы, ей не обязательно забываться. Да, действительность ужасна, но ведь наркотики не способны вернуть ее домой, к маме...

Ника напрягала мышцы и крепко сжимала кулаки, чтобы унять нервную дрожь в теле. Да, ей хотелось уколоться, но ведь она сильный человек, она сможет справиться с этой на удивление страшной жаждой... Не нужны ей наркотики. Есть солнце, которое греет, есть земля, которая кормит... Черт! Ну почему ей не нужно тепло, почему она не хочет есть? Ей нужен только укол. Хотя бы один разок, и пусть он будет последним...

– Черт!!!

Вероника не выдержала и со всей силы ударила кулаком по стеклу. Эффект нулевой: окно было бронированным, хоть кувалдой по стеклу бей, ничего не будет. И никто тебя не услышит. Но ведь есть же дверь. И за ней может кто-то быть. Она должна привлечь внимание.

Она подскочила к двери, забарабанила по ней кулаками. Ждать пришлось недолго.

– Чего ломишься? – спросил накачанный верзила с приплюснутым носом и сильно выпирающим подбородком.

– Мне... Мне нужно...

– Знаю, что тебе нужно, – презрительно скривился он.

– Мне обещали, значит, будет!..

– Жди!

Он вернулся примерно через час, хотя Веронике показалось, будто прошла целая вечность. Но вместо шприца, он принес непонятно что – блестящее лакированное платье, белый фартук, белые банты, босоножки на высоченном каблуке и на высокой подошве.

– Что это?

– Пропуск, – ухмыльнулся детина.

– Куда?

– В кокосовый рай!.. Давай, в душ и переодевайся. И чтобы под юбкой ничего, поняла?

– Но я не хочу, – мотнула головой девушка.

– Тогда на цепь, и в подвал... Ну, чего стоишь? Час времени у тебя. Ну, пошла!

В комнате, куда ее вчера поместили, было все – даже санузел с душевой кабинкой. Шампуни, гели, крема, косметика, фен – словом, все, что нужно женщине для ухода за собой. А в подвале всего этого не будет. Да и на цепи сидеть не хотелось... Вероника горестно вздохнула и поплелась в душ.

А потом, надев на себя блестящее платье, она долго и с ужасом смотрела на себя в зеркало. Одежда соответствовало ее размеру по той простой причине, что была резиновой, если точней, латексной. Широкое декольте, открытая спина, короткий подол. И эти банты, которые делали ее похожей на безмозглую куклу... У нее не было сомнений в том, что кто-то хочет позабавиться с ней в эротических играх. И этот кто-то – хозяин дома, человек, которому ничего не стоит посадить ее на цепь и оставить без укола.

Со слезами на глазах она худо-бедно привела себя в порядок. Появившийся верзила скептически осмотрел ее, но, в принципе, остался доволен.

– Порядок! – заглянув ей под платье, хмыкнул он.

– Зачем ты это делаешь? – возмутилась девушка.

– А надо так, поняла?

– Я хозяину пожалуюсь.

– Не будь идиоткой. Завтра ты надоешь хозяину, и он пустит тебя по кругу. Как думаешь, что я с тобой тогда сделаю?

– Н-не надоем, – поежившись, пробормотала Вероника.

– Ну да, ну да...

– С-сколько ему лет?

– Пятьдесят с небольшим. А мне двадцать, но с большим... Хочешь, я к тебе сегодня ночью приду?

– З-зачем?

– Сделаешь мне хорошо, а я тебе потом помогу, ну, когда по кругу пустят. Никому не дам... Или тебе нравится, когда по кругу?

– Да пошел ты!

– Сама пошла! – разозлился детина. И несильно толкнул ее в плечо – в сторону двери.

Олег Никитич ждал ее в малом каминном зале. Он сидел в кресле за журнальным столиком и сосредоточенно сдирал кожуру с апельсина. Он был в атласном стеганом халате – как будто нарочно, чтобы походить на мелкопоместного барина.