Глаз бури - Тэд Уильямс

— Два дня и три ночи висел я в западне у этого смертного. Мне недолго оставалось жить, даже если бы лесник не пришел — я умер бы от позора. — Выражение лица ситхи мгновенно изменилось, словно он накрыл свою боль крышкой. — Пойдем, — сказал он. — Вы должны получить еду. К несчастью, у нас нет возможности накормить вас так, как мне хотелось бы. Мы немногое приносим в наш, — он обвел рукой комнату, подыскивая нужное слово, — охотничий домик. — Он гораздо более свободно владел вестерлингом, чем мог вообразить Саймон после их первой встречи, но все-таки в его манере говорить было что-то неуверенное, так что можно было понять, насколько чужд ему этот язык.

— Вы здесь… охотитесь? — спросил Саймон, когда людей вели к огню. — На кого? По-моему, в лесах сейчас и зверей-то нет.

— Ах, но добыча, которую мы ищем, более обильна, чем когда-либо, — сказал Джирики, подходя к ряду каких-то предметов, лежащих вдоль одного края пещеры, которые покрывала полоска мерцающей ткани.

Рыжеволосый ситхи, одетый в зеленое, встал из-за игрального стола, где место Джирики занял Аннаи, и заговорил на своем языке с вопросительными, а может быть и сердитыми интонациями.

— Только показываю нашим гостям плоды последней охоты, дядюшка Кендарайо'аро, — весело ответил Джирики, но Саймон опять почувствовал, что чего-то недостает в улыбке ситхи.

Джирики грациозно присел на корточки, легкий, как морская птица. С гордостью он оттянул в сторону ткань, обнаружив ряд из полудюжины огромных светловолосых голов, чьи мертвые лица оскалились звериной ненавистью.

— Камни Чукку, — выругался Бинабик. Остальные остолбенели.

Ужаснувшийся Саймон не сразу смог разглядеть кожистое лицо и понять, кто это.

— Великаны, — проговорил он наконец, — гюны!

— Да, — сказал принц Джирики и обернулся. В его голосе вспыхнула угроза. — А вы, смертные путешественники… на что вы охотитесь в горах моего отца?

Деорнот проснулся в холодной тьме, мокрый от пота. Ветер снаружи свистел и завывал, цепляясь за закрытые ставни, как стая не нашедших покоя мертвецов. Сердце рыцаря подпрыгнуло, когда он увидел на фоне догорающих углей склоняющийся к нему темный силуэт.

— Капитан! — это был один из его людей, и в голосе солдата слышалась паника. — Кто-то идет к воротам! Вооруженные люди!

— Древо Бога! — выругался он, натягивая сапоги. Надев кольчугу, он подхватил ножны и шлем и выскочил вслед за солдатом.

Еще четверо сгрудились на верхней площадке сторожевой башни у ворот, укрывшись за крепостным валом. Ветер налетел на Деорнота, сбивая с ног, и он быстро опустился на корточки.

— Вон там, капитан, — сказал солдат, разбудивший его. — Поднимаются по дороге через город. — Он наклонился над Деорнотом и показал.

Лунный свет, сочившийся сквозь проносящиеся над городом облака, посеребрил жалкий камыш скученных крыш Наглимунда. По дороге действительно двигалась небольшая группа всадников, что-то около дюжины.

Люди на башне наблюдали за медленным продвижением отряда. Один из солдат тихонько застонал, сердце Деорнота тоже сжималось от боли ожидания. Было легче, когда гремели трубы и поле боя было наполнено криками и кровью.

Это бесконечное ожидание лишило нас всех мужества, думал Деорнот. Когда дело снова дойдет до крови, наглимундцы будут держаться достойно.

— Остальные, наверное, в засаде, — выдохнул молодой солдат. — Что будем делать? — Казалось, что его голос перекрывал даже вой ветра. Как подъезжающие всадники могли не слышать его?

— Ничего, — твердо ответил Деорнот. — Ждать.

Время тянулось бесконечно долго. Когда всадники приблизились, луна озарила сверкающие наконечники пик и блестящие шлемы. Безмолвные воины направили коней к воротам и застыли, как бы прислушиваясь.

Один из стражников встал, поднял лук и направил стрелу в грудь первого всадника. Деорнот бросился к нему, увидев напряженное лицо и отчаянный взгляд предводителя отряда. Снизу раздались громкие удары по воротам. Деорнот схватился за лук и силой направил его вверх; стрела вылетела и пропала в ветреной тьме над городом.

— Во имя милостивого Бога, откройте ворота! — И снова торец копья ударился о дерево. Это был голос риммера, как подумал Деорнот, находящегося на грани безумия. — Вы что, все заснули? Впустите нас! Я Изорн, сын Изгримнура, мы бежали из рук врагов!

* * *

— Смотри! Видишь, как рвутся облака? Тебе не кажется, что это добрый знак, Веллигис?

Говоря это, герцог Леобардис махнул широким жестом в сторону распахнутого окна каюты, едва не стукнув тяжелой, закованной в железо рукой по голове своего взмокшего оруженосца. Оруженосец, возившийся с ножными латами герцога, нырнул, проглотив проклятие, и повернулся, чтобы ударить пажа, недостаточно быстро убравшегося с его пути. Паж, старавшийся быть как можно незаметнее в переполненной каюте, возобновил свои горестные попытки немедленно превратиться в невидимку.

— Может быть, мы некоторым образом острие клина, который положит конец всему этому безумию? — железная рукавица Леобардиса лязгнула по окну, оруженосец ползал по полу, пытаясь удержать на месте полупристегнутый наколенник. На низком небе голубые полоски и вправду зацепили и порвали тяжелые облака, будто темные массивные скалы Краннира, нависающие над заливом, где качался бросивший якорь флагман Леобардиса "Сокровище Эметтина".

Веллигис, огромный, тучный человек в золотых одеждах эскритора, шагнул к окну и встал подле герцога.

— Как можно погасить огонь, мой лорд, подлив в него масла? Прошу простить мою прямоту, но думать так — большая глупость.

Ропот барабанной переклички разносился по заливу. Леобардис смахнул упавшую на глаза прядь белых волос.

— Теперь я знаю, что думает Ликтор, — сказал он. — И знаю, что он просил вас, дорогой эскритор, попытаться отговорить меня от этого предприятия. Любовь его святейшества к миру… что ж, она прекрасна, но боюсь, что сейчас вряд ли удастся добиться его при помощи разговоров.

Веллигис открыл маленькую медную шкатулку, достал из нее сахарную конфетку и аккуратно положил на язык.

— Вы опасно близки к кощунству, герцог Леобардис. Разве молитвы — это просто "разговоры"? Разве посредничество его святейшества Ликтора Ранессина может быть менее действенным, чем сила ваших армий? Если вы полагаете, что это так, тогда ваша вера во всеблагого Узириса и его ближайшего помощника Сутрина — это не что иное, как притворство. — Эскритор тяжело вздохнул и принялся сосать конфетку.

Щеки герцога порозовели; махнув рукой, он отослал оруженосца и, с трудом нагнувшись, сам прикрепил последнюю пряжку, потом приказал, чтобы ему подали накидку темно-синего цвета с бенидривинским золотым геральдическим зимородком на груди.

— Да поможет мне Бог, Веллигис, — сказал он раздраженно, — но я Не намерен спорить с вами сегодня. Я слишком далеко отброшен Верховным королем Элиасом, и теперь у меня не остается другого выбора.