Пленница - Татьяна Витальевна Устинова

солдату за дверью, чтобы отвезти его на главную городскую площадь.

Руки, ноги, язык не слушались. Мальчик пытался и не мог произнести ни звука. Перед глазами расплывались совсем уже нечеткие лица Паши и Оламоаньны. Женщина что-то говорила, но он не мог разобрать, что именно. Что ж, его уже не спасти, это очевидно, но Пашу еще можно. Надо только, чтобы его младший брат все правильно понял. Он должен, он очень умный и смышленый. Он же догадался написать Саше Кузнецовой, и та все поняла правильно, а ее мать прилетела в Муа-Майнду, чтобы их всех спасти. Не ее вина, что она просто не успела. И не их с Пашей. Это их бе…

Додумать эту мысль Петя не успел, потому что в следующее мгновение уже крепко спал. Сквозь сон он не чувствовал, как Оля и Паша дотащили его до дивана, бережно уложили в постель, раздели и укрыли простыней.

Когда он открыл глаза, комната была заполнена ярким солнцем. Мальчик рывком сел на постели, пытаясь понять, где он и что происходит. Это была все та же квартира Оламоаньны, к которой он за несколько дней успел привыкнуть. За столом у окна сидел Паша и ел, Петя глазам своим не поверил, пюре с котлетой. Напротив него, подперев подбородок ладонью, сидела Оламоаньна и с печальной улыбкой смотрела, как мальчик с жадностью уплетает еду.

А еще в комнате были два незнакомых человека. Белый мужчина, пожилой, но стильно одетый и какой-то благородный. Язык не поворачивался назвать его стариком. И белая женщина с серьезным лицом, но не таким, как у мамы. У их с Пашкой мамы лицо чаще всего бывало недовольное, а у этой именно серьезное, словно она обстоятельно решала какую-то важную задачу.

Боже мой, неужели это та самая судья Кузнецова, которую они с братом вызвали на помощь, как джинна из бутылки. И что же, получается, что Оля их не предавала? Не собиралась отдать организаторам жертвоприношения? Но тогда зачем она опоила его какой-то дрянью, от которой он спал как убитый?

— Ой, Петя проснулся. — Оламоаньна заметила, что он сидит на кровати, хлопая глазами. — А то я уж начала беспокоиться, что переборщила со своими травами. Но мне так хотелось, чтобы он хотя бы ненадолго забылся и перестал думать обо всех этих ужасах. Он так нервничал, что я боялась, что он заболеет. Как выспался, мальчик? А у нас, видишь, гости.

— Здравствуй, Петя. Меня зовут Елена Сергеевна, я — мама Саши Кузнецовой, которой вы отправили свое сообщение, что моя сестра попала в беду. Я очень вам благодарна, что вы догадались это сделать. А это мой друг Сэм, он живет здесь, в Муа-Майнде и помогает мне вытащить из тюрьмы мою сестру и ваших родителей.

— А получится? — выпалил Петя.

Больше всего на свете ему хотелось позорно, как маленькому, заплакать от того, что теперь они точно были не одни.

— Почти наверняка, — улыбнулась женщина. — Вчера мы с Сэмом сделали для этого все необходимое. Через два часа нас ждут в суде, время нашей отсрочки кончается. А вечером приедет российский консул из Эритреи, и в суд мы завтра пойдем вместе.

— Елена Сергеевна, очень надо, чтобы получилось, причем именно завтра. Дело в том, что завтра очень важный день. — Петя сглотнул, потому что в горле у него было сухо, то ли от пережитого испуга, то ли сваренное Оламоаньной зелье давало такой побочный эффект.

— Из-за последнего дня жертвоприношения и вероятности стать Кауккой-Ваккой?

Петя испытал облегчение от того, что эта женщина судья знала про самое страшное. Значит, можно не объяснять.

— Да.

— Ну, этого-то российский консул точно не допустит. — Кузнецова улыбнулась, и тут же ее строгость слетела куда-то, показывая, что она в общем-то еще совсем не старая и довольно симпатичная. — И вообще, мальчишки, держите хвост пистолетом. Мы обязательно справимся.

— Петька, иди ешь, она нам пюре с котлетами принесла, — проговорил Паша с забитым ртом, ни на минуту не переставая жевать. — Вкусно!

— Я подумала, что местный колорит вам уже слегка поднадоел, — улыбнулась Елена Сергеевна, — и вы наверняка соскучились по простой домашней еде. Я с утра попросила Сэма купить нужные продукты и встала к плите. Мне и его хотелось накормить настоящей русской едой. Так что я даже солянку приготовила.

Запах по комнате плыл действительно упоительный. Петя соскочил с кровати, бросился к столу, отодвинул табуретку и сел, втягивая носом аромат жареных котлет. Оля встала и поставила перед ним тарелку.

— Ешь, мальчик!

Он вдруг каким-то внутренним, обострившимся в неволе чутьем, которое всегда возникает, когда человек слишком быстро взрослеет, понял, что она расстраивается оттого, что они с Пашей скоро уедут. Эта женщина, потерявшая сына, на время попыталась найти ему замену именно в нем, в Пете, но ее новое случайное материнство длилось слишком недолго. Олю ему было жалко, но уехать домой было, конечно, важнее. Интересно, а они смогут ей писать?

Все-таки она их с Пашкой спасла.

— Ладно, нам надо бежать, — деловито сказала судья Кузнецова. — В суд опаздывать никак нельзя. Госпожа Илунга, мы очень благодарны вам за участие в судьбе мальчиков. Уверена, что их родители лично выскажут вам свою признательность. Присмотрите, пожалуйста, за ними еще до завтра, я надеюсь, что мы вернемся с хорошими новостями. И, если вам нужны деньги на продукты…

— Мне ничего не нужно, — сказала Оля, поджав губы. — Государство выделило мне продукты, потому что дети находятся временно под его защитой.

— Под защитой, как же, — буркнул Петя.

Оля смутилась.

— Деньги мне не нужны, — продолжила она, помолчав. — Я сделала это не из-за денег. Да и еды вы принесли много. До завтра точно хватит. Мне даже завидно, что вашу еду они едят гораздо лучше, чем мою.

— Просто она привычнее, — мягко объяснила Кузнецова. — Это мы, взрослые, любим баловать свои вкусовые рецепторы новыми неизведанными блюдами, пусть даже очень экзотическими. Например, Сэм каждый день открывает мне совершенно волшебные сочетания, которых я никогда раньше не пробовала. Африканская кухня, признаться, мне понравилась. Но дети — совсем другое дело.

— Африканская кухня разная, — горько проговорила Оламоаньна. — богачи могут есть мясо и прочие деликатесы, в то время как бедняки обходятся кукурузной кашей и лепешками из маниоков. Впрочем, и в России богатые и бедные тоже едят по-разному.

— Классовые споры вести не намерена, — призналась Елена Сергеевна. — Спасибо вам еще раз. Мальчики, завтра мы вернемся. Надеюсь, вместе с вашими родителями. Что им передать?

— Что мы их любим, скучаем и что у нас все в порядке, — сказал Петя, и