Город Солнца. Сердце мглы - Евгений Рудашевский

Несчастный случай. Всё глупо и обыденно. Дома поскользнулась у бассейна. Ударилась головой о бортик. Сломала позвонок и упала в воду. Когда… когда моя няня увидела маму, было поздно. А отец тогда был в Мадриде, встречался… Да неважно, с кем он встречался! – вспылила Лиза, будто разозлившись на себя за то, что согласилась открыться перед Аней.

Лиза остановилась. Долго смотрела в неподвижную чащу предгорного леса, затем повернулась к Ане и твёрдо, в холодном оцепенении продолжила:

– Глупая смерть. Мама не должна была так умирать. Лучше бы её сбил пьяный водитель, или, не знаю, врачебная ошибка, или что-то ещё. Тогда отец разозлился бы. И злость дала бы ему силы. Он бы мстил, он бы искал адвокатов – делал бы хоть что-то. А так молча похоронил маму. Не плакал, не… Он просто замкнулся. Понимаешь? Словно умер вместе с мамой. Так же нелепо. Вместе с ней ударился о бортик. И потом часто сидел там, у бассейна. В метре от места, где упала мама. Подолгу сидел. Как сейчас сидит в своём кресле…

В память о маме он всё-таки основал благотворительный фонд. И они отреставрировали небольшую галерею в Малаге. Мама сама предлагала начать именно с неё. И тогда отец получил приходную книгу – ту самую, где указывались памятники из Города Солнца. Якобы в благодарность от директора галереи. Следом появились Гаспар Дельгадо, Погосян, Шустов-старший. И всё закрутилось. Отец, конечно, не догадывался, что его нарочно втянули в эту историю, да и ладно. Спасибо Шустову. Он умел увлечь. И отец в самом деле увлёкся. Поначалу не то чтобы очень. Ему понравилось разгадывать ребус трёхсотлетней давности – эти таинственно умершие мастера, продолжавшие творить после смерти, загадочное исчезновение Затрапезного и на пустом месте разорившийся дель Кампо.

За четыре года отец сблизился с Шустовым. Они часто пропадали у него в кабинете. Отец пытался забыть маму. Всё равно не забывал, я видела это в его глазах, но Шустов со своими историями помогал ему держаться. Отец уже не так хорошо следил за холдингом. Начались убытки. Стоило Шустову указать на какой-нибудь памятник, отец тут же выкупал его – на аукционах или напрямую у владельца. Не жалел денег. К десятому году он лишился трети всего, чем обладал. Уж лучше так, чем в казино или… Я радовалась, что отец ожил. Он больше не избегал меня. Звал к себе в кабинет, чтобы показать какую-нибудь драгоценность, вроде золотых статуэток Дюрана. Или замысловатый гобелен братьев Лот, который мне казался уродским и… Картину Берга отец мне тоже показывал. Да, «Особняк на Пречистенке» раньше висел у него в кабинете. Там было многое из того, что они с Шустовым собрали со всего мира. А потом Сергей Владимирович расшифровал дневник. И выкрал карту.

Лиза, чуть сгорбившись, продолжала стоять напротив Ани. До бивака оставалось не больше десяти минут, и Лиза явно не торопилась возвращаться. Хотела закончить начатую историю. Упомянув дневник Затрапезного, опустила глаза. Принялась подковыривать последние шелушинки чёрного лака на ногтях. В интонациях её уставшего голоса, в утомлённой манере с редкими всплесками негодования Аня уловила скоробогатовские оттенки. Впервые подметила, что Лиза похожа на своего отца.

– Не спрашивай про дневник, – вздохнула она. – Мне тогда было пятнадцать, и отец не показывал мне расшифровку. Я всякое слышала, но сейчас… Всё равно мы оказались в тупике. Тут нет ни намёка на то, о чём писал Затрапезный. Главное, что дневник окончательно преобразил отца. Он будто сошёл с ума. У него появилась цель. Нечто, ради чего отдали жизнь плантатор дель Кампо и мануфактурщик Затрапезный. Они верили. Шустов верил. И отец поверил. Точнее, заставил себя поверить. Я радовалась за отца. И я благодарна Шустову за то, что он выкрал карту. Спросишь почему?

Аня повела плечами.

– Я знала, что рано или поздно отец разочаруется. Откроет карту, найдёт нужное место. Прилетит туда с экспедицией. Перероет всё. Ничего не найдёт. И разочаруется. Или найдёт. Но всё равно разочаруется. Рано или поздно история с Городом Солнца должна была закончиться. И я бы предпочла, чтобы поздно. Так и случилось. Карта пропала. Отец полмира перевернул в поисках Шустова. Не сдавался. И не забывал о нём ни на минуту. Грезил дневником Затрапезного, словно тот мог оправдать прожитые годы, и работу, и горе, которое он причинял людям, и смерть мамы… Думаю, в какой-то момент игра перестала быть игрой. Отец забыл, что когда-то заставил себя поверить в Город Солнца, – вёл себя так, будто никогда в нём не сомневался.

Отправил меня учиться в Саламанку. Сказал, что, вернувшись, я возглавлю благотворительный фонд мамы. Пока меня не было, продолжал искать Шустова, но постепенно всё как-то заглохло. Никаких следов. Сергей Владимирович испарился. Вместе с картой и с тем, что ему было известно. Отец тогда… Мне правда жаль и Сальникова, и Покачалова. И других. Поверь, жаль. Да и я многого не знала… Все эти пытки, убийства… А когда я вернулась из университета, отец уже потерял надежду. Вновь замкнулся. Общаться со мной не хотел. Я ведь… Я похожа на маму. Очень похожа. Поэтому начала всё это. – Лиза с грустной улыбкой дёрнула свою отросшую, но сохранившую намеренную небрежность чёлку. – Стриглась, одевалась, красилась в чёрное. Лишь бы не напоминать маму. Она… Мама так не ходила. И предпочитала светлое. И я предпочитала, пока… В общем, отец опять увял. Без Шустова его люди в поисках Города Солнца не продвинулись. Так, прикупили кое-какую мелочь из приходной книги.

– А потом Екатерина Васильевна выставила «Особняк», – прошептала Аня, – который твой папа подарил Сергею Владимировичу…

– …в награду за расшифровку дневника, да. И всё закрутилось по новой. Что было дальше, ты и сама знаешь. А вот то, о чём ты спрашивала… Про помощь и переодевание в Кристину. Да, я сказала отцу, что Максим добровольно гораздо дальше продвинется по следам Шустова, чем мы. Понимаешь? Тогда впервые появилось это «мы». Отец мне доверился. И я оказалась права. Максим мной увлёкся.

Лиза вновь посмотрела на Аню. Последние слова произнесла с игривым безразличием и нарочно сделала после них паузу. Аня выдержала её взгляд, глаз не отвела. Знала, что дочь Скоробогатова нравилась Максиму раньше и по-своему нравилась даже сейчас, хоть он не выражал свой интерес ни словами, ни поступками. Удивляясь собственному спокойствию, приняла Лизины слова без тревоги или обиды.

– Я заставила Максима перешагнуть через злость к Шустову, – продолжила Лиза, – открыть его письмо. То самое, где было про глаза смерти. Максим, сам того не понимая, включился в игру. И всё было хорошо. Напролом отец в самом деле ничего бы не добился. Но я задумала переодевание в Кристину по другой причине. Как и отец, верила, что Шустов спрятал карту у сына. Боялась, что отец её сразу отыщет и… Ну, я уже говорила. Быстро разочаруется в том, чтó найдёт или не найдёт на месте Города Солнца. Знаешь, я думала, если доберусь до карты из дневника, то сама её перепрячу. И буду дразнить отца. Чтобы он не терял надежду. В общем, хотела, чтобы игра не останавливалась. Ведь мы с ним впервые сблизились. Он со мной советовался. Мы вместе придумали прийти к вам с Димой, заставить вас лететь в Индию вслед за Максом. Потом Дима поторопился. Решил, что томик Кампанеллы – то, что нам нужно. Игра чуть не прервалась. Но я помогла вам бежать из Ауровиля.