В объятиях убийцы - Наталья Александрова

– Следующая остановка – «Технологический институт»! – объявил динамик.

Я встала и протиснулась к выходу.

В библиотеке я застала одну Нину Адамовну – Зойка уже убежала. Старушка мне очень обрадовалась, спросила, когда же я выйду на работу, – я официально числилась в отпуске. Я прошла в помещение закрытого фонда, там в старом шкафу у меня был свой ящик. Я хранила в нем всякое барахло – зеркало, старую помаду, блокнот для записей и кое-какие вещи, напоминающие мне о Максиме. Держать их дома я не могла, боялась, что матушка найдет и начнутся расспросы. Вот все тут, все мои сувениры. Общая фотография за столом на том самом дне рождения сестры, где мы с Максимом познакомились. Билеты в театр – да, один раз мы с ним ходили в театр, в самом начале знакомства, когда он за мной ухаживал, пустой флакончик из-под французских духов – его подарок тоже в начале нашего романа. Духи быстро кончились, потому что флакончик был маленький. Пожалуй, это был единственный его подарок. Были, конечно, и цветы, опять-таки в начале знакомства, но, как бы я ни была в него влюблена, хранить засушенные цветы в книгах, как героини романа Джейн Остин, – это выше моих сил. Во-первых, портится книга, а я как-никак библиотечный работник, а во-вторых, это слишком напоминает школьный гербарий, а я с пятого класса ненавижу ботанику – все эти тычинки-пестики.

Была там еще парочка любительских фотографий: одна – где мы вдвоем у его приятеля где-то под Зеленогорском, а один раз я его щелкнула где-то в чужой квартире. Он сказал, что мало света и все равно фотография не получится. Все это нужно было мне для того, чтобы вспомнить, чтобы окунуться в то время, когда я была влюблена.

– Марина, вы идете? А то уже время закрывать. – Нина Адамовна стояла в дверях.

Я собрала все в сумку и ушла.

Я никак не могла решить, правильно ли я делаю, что остаюсь у Алика, возможно, ему тоже грозит опасность, но иначе пришлось бы вернуться домой, а там мама, Дашка… Нет, Алик – все-таки мужчина.

Алика не было дома. Я машинально крутилась на кухне – уже стала привыкать к домашнему хозяйству, как будто так и надо. Он пришел усталый и с непривычки охрипший – целый день говорил. Я накормила его ужином, согрела молока с сахаром для горла, помассировала плечи и шею. Все это я делала абсолютно отрешенно, не отвлекаясь от своих мыслей. Алик посматривал на меня удивленно и все порывался о чем-то спросить, но я не отвечала, мотивируя это тем, что ему нельзя разговаривать. Так прошел вечер, мы провели его втроем: он, я и телевизор. Уже в постели он все-таки начал выяснять отношения.

– Маринка, если ты сердишься за Лену, то это все давно в прошлом, да особенно-то ничего и не было.

Я хотела сказать, что, судя по ее молчаливым репликам, Лена так не считает, но вовремя прикусила язык. Пусть сам разбирается со своими бывшими пассиями, я ему помогать не буду.

– Спи, дорогой, тебе завтра рано вставать.

Он обиженно засопел, потом уснул, а я долго перебирала в памяти все события того года, когда мы были с Максимом. Двадцать семь встреч за год, всего двадцать семь, считая первое знакомство и поход в театр. А на двадцать восьмую он пришел и сказал, что переезжает в Москву и что у нас с ним все кончено. Я опять ощутила острую боль в сердце, как тогда, два года назад. Я помнила их все, где это было и когда. Не помнила только, какой был Максим и как мне с ним было в постели, но это-то сейчас не важно.

Следующие два дня я провела, мотаясь по городу. Я искала дома, где мы бывали с Максимом. Вот здесь, в новостройках, в квартире его приятеля мы были раза четыре, а потом на улице Марата – вот этот красивый дом, там квартира была приспособлена под скромный офис, и вечером никого не было. А потом вон там, в доме на Литейном, вход со двора, под самой крышей мастерская его приятеля – художника, а еще на даче опять-таки его приятеля, куда я не поеду, и просто в машине за городом. Вот и все, роман кончился.

Абсолютно без сил, я еле-еле притащилась домой. Хорошо, что Алика опять не было дома, разговаривать с ним я была не в состоянии. Факир был пьян, и фокус не удался, приходилось это признать. Если я и дальше буду продолжать бесцельно кружить по городу, я просто соскочу с катушек и ноги сами приведут меня в психушку. Хорошо, что у Алика оказался какой-то банкет по случаю завершения экономического форума и он вернулся поздно. Я сделала вид, что сплю. Он тихонько разделся и завозился рядом, устраиваясь поудобнее. Банкет банкетом, но пахло от него почему-то не моими духами. Все мужчины одинаковы!

Опять мне снился сон.

Я бегу по лестнице куда-то наверх. Я очень тороплюсь к Максиму, я опаздываю, а он не любит ждать. Ведь он очень занятой человек, а у меня куча свободного времени. Вот и дверь, обитая старым дерматином.

У самого звонка кто-то проткнул дерматин гвоздем, он лопнул, и получилась дыра, похожая на пятиконечную звезду. Если Максима нет, то я знаю, где лежит ключ от двери – внизу, под косяком есть небольшое углубление, ведь дом очень старый, там просто вынут один кирпич.

Я звоню в дверь одним звонком, мне никто не открывает, тогда я вспоминаю, что Максим велел звонить условным звонком: два длинных, потом два коротких, потом еще один длинный. За дверью слышны осторожные крадущиеся шаги. Я уже улыбаюсь радостно, дверь открывается, и я физически ощущаю, как улыбка сползает с моего лица. За дверью стоит человек, и я знаю, что это Максим, но лицо у него закрыто простыней, как у того трупа в морге.

– Что с тобой, Максим? – спрашиваю я по инерции, еще не понимая, что случилось несчастье, но он молча отступает в коридор, я иду за ним, дверь захлопывается, и я остаюсь одна в пустой квартире, потому что Максима там уже нет. Я подбегаю к распахнутому окну, но внизу тоже никого нет, только пустой двор-колодец и сваленные в углу ржавые разборные леса. Кто-то внизу стучит по ним железной кувалдой…

Я проснулась от звона будильника, который Алик вчера забыл отключить, хотя сегодня была суббота и ему не надо было на работу. Алик повернулся на другой бок и уснул, а я поднялась и пошла на кухню. Мне надо было подумать.

И чего, интересно, я добилась своим шастаньем по городу? Теперь вижу кошмары по ночам и ни на йоту не продвинулась в поисках. Однако сон был очень ярким. Квартира так и стояла перед глазами, но я точно помнила, что наяву в ней никогда не была. Я достала из сумочки фотографию Максима, ту, где я щелкнула его в мастерской художника на Литейном. Она действительно получилась нечеткая, мало света. Я просила Максима подойти к окну, но он отговорился, что не может, у него-де в доме напротив живет тетка, она может его увидеть, а потом будет допрашивать, с кем он был и что делал. Я подумала, что Максим шутит, но сейчас вдруг вспомнила про этот эпизод. К чему это я вспомнила, и сама не знаю. А что было дальше? Я спросила: что она, так и сидит, что ли, у окна? Так просто, для разговора, на что Максим ответил, что тетка очень старая, из дома не выходит, только смотрит в окно, это ее единственное развлечение.

Мои воспоминания прервал телефонный звонок. Это была тетя Надя.