Закон монолита - Дмитрий Силлов

Остальные колебались недолго. И «монументовцы», и ожившие сталкеры по одному, по двое, и целыми группами покидали свою общую могилу, в которой и те, и другие были похоронены долгое время – только одни заживо, а другие по-настоящему. Никто из них не подошел ко мне поблагодарить за спасение. Я видел по их глазам – человек, уничтоживший главную легенду Зоны, для них чужой. Не такой, как они. Другой. Непонятный. А всё, что непонятно, внушает безотчетный страх – либо, как минимум, желание уйти побыстрее и подальше…

Хотя нет, я ошибся. Одна фигура отделилась от группы уходящих сталкеров. Ко мне подошел генерал Грачев в местами разорванной черно-красной униформе и, протянув руку, сказал:

– Спасибо, сталкер.

– Да не за что, – отозвался я, пожимая широкую ладонь предводителя группировки «Борг».

– Есть за что, – качнул головой Грачев. – И не только за спасенную жизнь. Я тут, в этом зале, кое-что для себя важное понял. Но это – моё. А от себя скажу: все счета, которые тебе могли предъявить мои парни до этой минуты, сейчас списаны в ноль. Но если ты снова нам перейдешь дорогу, то лучше не попадайся мне на пути.

– Где-то я очень похожее слышал недавно, – усмехнулся я.

– Я рад, что ты меня услышал, – кивнул Грачев. После чего развернулся и пошел вслед за уходящими сталкерами.

«Что ж, хоть один спасибо сказал», – хмыкнул я про себя. Впрочем, мне не нужна была ничья благодарность. Теперь мне лишь было необходимо забрать свое.

Я подошел к Перевозчику, тщетно пытающемуся подняться – когда приводы одной руки сломаны, а разошедшиеся пластины экзоскелета зацепились за стальную балку, это не так-то просто сделать. Скорее всего, с такой проблемой придется бывшему командиру «монументовцев» вечно сидеть на этом месте, намертво прикованным к своему позорному столбу.

– Убей меня, – негромко попросил Перевозчик. – Ты уничтожил Монумент, теперь мне незачем жить.

– Не заблуждайся, – покачал я головой. – Ты уже давно умер, поэтому какой смысл убивать тебя во второй раз? К тому же Зона обычно восстанавливает свои памятники. Так что, думаю, вскоре на месте разрушенного Монумента появится новый.

– Но… как тебе это удалось? – не сдержал любопытства Перевозчик. – Я же видел, как ты вошел в него, словно в открытую дверь!

Признаться, меня самого интересовал этот вопрос – и тут меня озарило. Ну конечно! Кусочек шкурки Рудика, который он протянул мне тогда со словами: «и это возьми, пригодится». Этот бесценный артефакт завалялся в кармане, и «вольные» его просто не заметили при обыске. А если б и заметили, то сто процентов не поняли, что это такое.

– Помог старый друг, умеющий проходить сквозь аномалии, – сказал я, коснувшись кармана, в котором лежал последний подарок погибшего друга. – А теперь просто отдай мне мой нож.

– Твоя взяла, – произнес Перевозчик, отстегивая с пояса ножны и протягивая мне. Ну да, смертоносное свойство «Бритвы» иссушать тела тех, кто рискнет к ней прикоснуться, действует только на живых. Для мертвых оно безопасно.

Конечно, интересно мне было, как это бывший предводитель «монументовцев» умудрился умереть, и при этом продолжать вести себя как живой – но, с другой стороны, какая мне на фиг разница? Поэтому я просто вытащил из ножен «Бритву», подошел к Перевозчику – и двумя ударами ножа, способного рассекать границы между мирами, разрубил погнутые пластины экзоскелета, зацепившиеся за балку.

– Теперь мы в расчете, – сказал я, отправляя «Бритву» обратно в ножны. – Я обещал тебе свою жизнь за жизнь моих друзей – и сейчас вернул долг. Живи дальше, если это, конечно, можно назвать жизнью. И с Монументом я тоже рассчитался сполна.

– Согласен… – прозвучало из разных концов зала.

Теперь, когда я расквитался со всеми долгами, у меня было лишь одно желание – поскорее уйти из Зоны, которая осточертела мне уже очень и очень давно. Поэтому я просто развернулся и пошел к выходу из этого проклятого помещения.

***

Искать обратный путь в бетонном лабиринте не пришлось – достаточно было лишь идти по многочисленным следам, оставленным толпой «монументовцев» и сталкеров. Надо же, и в пути они не передрались, хотя я думал, что не сдержатся и набросятся друг на друга! Видать всем им реально надоели разборки. Что ж, надеюсь хоть теперь в Зоне настанет мир и спокойствие. Да только надолго ли? Ох, сомневаюсь…

За очередным поворотом коридора послышались голоса. По ходу, не все ушли, обсуждают что-то. На всякий случай я снял с плеча пушку Гаусса. В Зоне часто мирные беседы перерастают в перестрелки, и тогда лучше держать оружие наготове.

Я завернул за угол, постоял пару секунд, оценивая увиденное – и закинул «гауссовку» обратно за спину.

Прямо на бетонном полу горел костер, сложенный из таблеток сухого спирта. Над костром завис чайник, подвешенный на специальных раскладных рогульках, которые равно хорошо и в землю втыкаются, и при необходимости устанавливаются на любой относительно ровной поверхности. А вокруг костра сидели те, кого я совсем недавно собственными глазами видел мертвыми – Меченый и четверо «кукол», которых мы с ним убили собственноручно. Только теперь глаза у них были обычными, человеческими, без примеси ледяной синевы. И вся эта компания с увлечением уминала тушенку из банок, словно до этого голодала неделю.

– Здоро́во, бродяги, – в некотором замешательстве произнес я. – К костру пустите?

– А чего ж не пустить, присаживайся, – сказал Меченый, ткнув вилкой в свободное место меж собой и «куклой», которой – я точно помнил – совсем недавно гранатой оторвало голову. Только теперь эта голова была на месте и смачно чавкала. Ну дела…

Я сел куда было сказано, и бывший обезглавленный тут же сунул мне в руки банку с тушенкой, достав ее из своего рюкзака. Отказываться я не стал, ибо жрать хотелось даже больше, чем спать – нормальное, кстати, состояние для сталкера в Зоне. В общем, достал я «Бритву», одним движением вскрыл подарок и принялся есть с ножа. Я ж не эстет как некоторые, вилки с собой не таскаю.

– Нож себе вернул, значит, – кивнул Меченый. – И Монумент расколотил к чертям. Рад, что я в тебе не ошибся, сталкер. Ради такого друга и помереть разок не жалко – все равно ж оживит.

– Это точно, – хмыкнул «обезглавленный». – Я, например, с того момента как меня Монумент захватил, ни хрена не помню. Как свет выключили. А когда включили – смотрю, Меченый костер разводит.

– А я помню, – отставив банку в сторону, сказал второй. – Как отпустило меня, и я начал кишки свои в брюхо запихивать. И как Снайпер мне в башку выстрелил, тоже помню. А потом как и у тебя – Меченый, костер, чайник…

– Как это понять? – подал голос третий. – Вы же нас, получается, убили – а мы живые. Как и те сталкеры, что сейчас мимо нас прошли.

– Хоть весь мозг себе сломай – не поймешь, – покачал головой Меченый. – У меня раненая рука, считай, на ампутацию была, а сейчас будто новая. Не говоря уж о том, что я, например, отлично помню, как умер. И как очнулся словно от сна. И на одежде – ни одного пулевого отверстия, и крови нет. Кстати, Снайпер. Ты тоже как-то по-другому выглядеть стал. Морщин что ли на портрете прибавилось – не пойму.