Бездушная - Гейл Кэрриджер

У сквайра Лунтвилла возникло отчетливое ощущение, что, хочет он того или нет, ответственность за Алексию на нем больше не лежит. Еще у него возникло ощущение, что жизни его жены в данный момент угрожает реальная опасность. Граф выглядел одновременно злым и голодным, и на его нижнюю губу сверху медленно наползали клыки.

Мисс Таработти задумчиво коснулась пылающей щеки, гадая, отпечаталась ли на ней ладонь. Потом она злобно уставилась на графа:

— Немедленно отпустите мою мать, лорд Маккон.

Граф смотрел на нее, но явно не видел. Его глаза стали совершенно желтыми, не только радужка, но и белок, совсем как у волка. Мисс Таработти подумала, что оборотни вроде бы не способны перекидываться средь бела дня, но кто его знает, может, перед самым полнолунием случается и такое. А может, это еще одно из присущих исключительно альфам дарований.

Алексия сделала шаг и втиснулась между матерью и лордом Макконом. Он вроде бы хотел женщину-альфу? Что ж, сейчас она ему это устроит.

— Маменька, я не пойду за графа против его воли. А если вы со сквайром Лунтвиллом попытаетесь меня заставить, просто испорчу всю церемонию. И вы будете по-дурацки стоять в церкви среди родственников и знакомых, глядя, как я молчу у алтаря.

Лорд Маккон перевел на нее взгляд:

— Но почему? Чем я плох?

От очередного потрясения к миссис Лунтвилл вернулся дар речи:

— Вы имели в виду, что хотите жениться на Алексии?

Лорд Маккон поглядел на нее как на умалишенную:

— Конечно, хочу.

— Давайте внесем полную ясность, — встрял сквайр Лунвилл. — Вы собираетесь жениться на нашей Алексии, хоть она и… ну… — он запнулся.

— Старая! — пришла ему на помощь Фелисити.

— И некрасивая, — добавила Ивлин.

— И смуглая, — сказала Фелисити.

А сквайр добавил:

— И чрезвычайно напористая.

Мисс Таработти кивнула в знак согласия:

— Вот и я именно об этом! Не может он хотеть на мне жениться. И я не допущу, чтобы его принудили это сделать только потому, что он джентльмен и считает себя обязанным так поступить. Просто скоро полнолуние, и он не может владеть собой. Или, — тут она нахмурилась, — правильнее будет сказать, владеть мной?

Лорд Маккон обвел беглым взглядом родню Алексии. Ничего удивительного, что она себя не ценит, в такой-то обстановке. Он посмотрел на Фелисити:

— А на что мне глупая девочка, только-только из-за школьной парты?

Потом на Ивлин.

— Похоже, у нас разные представления о красоте. Я нахожу внешность вашей сестры весьма приятной, — ему пришлось постараться, чтобы не упомянуть фигуру Алексии, и запах, и то, какие шелковистые у нее волосы, и еще множество весьма соблазнительных для него нюансов. — В конце концов, это ведь мне придется с ней жить.

Чем больше лорд Маккон думал над подобной перспективой, тем сильнее она ему нравилась. Конечно, в его воображении возникали похотливые видения того, чем они с Алексией могли бы заняться после того, как он введет ее в дом в качестве законной жены, но теперь к ним примешивались и другие, где граф просыпался подле нее, сидел напротив за обеденным столом, обсуждал с ней науку и политику, советовался насчет дел стаи и сложностей, возникающих в работе БРП. Бесспорно, ее полезно иметь на своей стороне в словесных баталиях и светских интригах — брак с подобной женщиной дает и такие преимущества. В случае с Алексией ничего нельзя предугадать заранее, поэтому союз с ней сулил множество сюрпризов и встрясок, а лорд Маккон никогда не стремился к спокойной, размеренной жизни. Он сказал сквайру:

— Благодаря своему характеру мисс Таработти нравится мне еще больше. Вы можете представить меня с легкомысленным юным созданием, которым можно безнаказанно помыкать и которое будет соглашаться с любым моим решением?

Лорд Маккон пустился в эти пространные разъяснения не ради семьи Алексии, а ради нее самой, хотя, конечно, ему вовсе не хотелось, чтобы Лунтвиллы вообразили, будто способны к чему-то его принудить! Не зря же он был альфой. И вообще женитьба, прах ее побери, была его идеей. Не важно, что она лишь сейчас пришла ему в голову.

Сквайр Лунтвилл ничего не сказал ему в ответ, а все потому, что на самом деле сомневался в искренности графа. Какой мужчина захотел бы получить такую жену? Но лорд Маккон и сквайр явно были птицами с совершенно разным оперением.

— Такая мне не годится при моей работе и моем положении. Я нуждаюсь в сильной женщине, которая будет надежным тылом, во всяком случае по большей части, и у которой хватит здравого смысла и решительности возражать мне, когда я неправ.

— Что в это самое мгновение она и делает, — перебила Алексия. — Вы никого не убедили, лорд Маккон. Меня уж точно нет, — когда граф попытался протестовать, она остановила его движением руки. — Нас застали в щекотливом положении, и теперь вы пытаетесь сделать для меня все возможное, ведь я скомпрометирована.

Мисс Таработти упрямо отказывалась верить в его искренний интерес и честные намерения. Ведь ни до того, как в комнату вломились ее родственники, ни во время их предыдущих встреч с его уст не слетело ни одного упоминания о свадьбе. И ни одного, тоскливо подумала она, слова любви.

— Я ценю вашу порядочность, но не позволю принуждать вас. И не допущу, чтобы меня обманным путем втянули в союз, основанный не на любви, а исключительно на сладострастных желаниях, — она посмотрела в желтые глаза графа. — Пожалуйста, поймите мою позицию.

Словно они были одни в комнате, граф коснулся щеки Алексии, той самой, которую ударила ее мать.

— Я понимаю, вам слишком долго внушали, будто вы ничего не стоите.

Мисс Таработти вдруг почувствовала, что может заплакать. Она увернулась от ласки лорда Маккона, и тот опустил руку. Ясно было, что ущерб, который ей нанесли за всю жизнь, не смогут восполнить несколько слов, сказанных им в одно крайне неудачное утро.

— Маменька, — сказала Алексия, яростно жестикулируя, — я не позволю тебе воспользоваться ситуацией. Никто не должен знать, что произошло в этой комнате. Никто и не узнает, если вы все в виде исключения придержите языки, — тут она пристально посмотрела на сестер. — Моя репутация не ухудшится, а лорд Маккон останется холостым. А теперь прошу прощения, но у меня страшно разболелась голова.

С этими словами она собрала все, что осталось от ее достоинства, и выскользнула из гостиной. Потом поднялась по лестнице и укрылась в своем будуаре, чтобы предаться совершенно для нее нехарактерным, но, к счастью, недолгим бурным рыданиям. Их свидетелем стал лишь Флут; он проявил сочувствие, поставив ей на тумбочку поднос с чаем и абрикосовыми слойками, которыми славилась кухарка Лунтвиллов, и велел прислуге не беспокоить старшую барышню.

А лорд Маккон остался в окружении ее родственников.

— Полагаю, что в данный момент мы должны поступить так, как она сказала, — обратился он к ним.