«Попаданец» специального назначения. Наш человек в НКВД - Виктор Побережных

Старшина еще раз козырнул и направился к шлагбауму. Через пару мгновений мы уже ехали дальше, по неширокой, но очень ровной дороге. Еще минут через десять подъехали к высокому деревянному забору, окрашенному той же зеленой краской, что и домик-дзот на КПП. Не успели остановиться у деревянных же ворот, как открылась калитка рядом с ними, и к нам вышел невысокий широкоплечий капитан. Молча заглянув в салон автомобиля, он вернулся назад и через минуту ворота открылись. За ними продолжалась такая же дорога, петляющая между сосен, по которой мы направились к каким-то зданиям, виднеющимся сквозь деревья. Еще через несколько минут мы остановились на небольшой площадке перед одноэтажным деревянным домом и вышли из машины, где нас встретил почти брат-близнец старшины с КПП. Почти, потому что он носил капитанские погоны и был немного пониже. Но при этом – пошире в плечах и вооружен не автоматом, а пистолетом в полуоткрытой кобуре.

– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! – очередное отличие от старшины – ни малейшего намека на улыбку на лице капитана. – Товарищ Сталин ждет вас в саду. Сдайте оружие, пожалуйста.

Избавив нас от лишнего веса, капитан отдал пистолеты подошедшему откуда-то со стороны сержанту и пригласил следовать за ним.

Честно говоря, дача Сталина меня разочаровала, я ожидал чего-то большего, более дорогого и солидного. А тут… большой деревянный дом в один этаж, судя по всему, и комнат не слишком много. На полу – красные дорожки, похожие на те, что я видел в ГлавПУРе у Мехлиса. Стены, до половины прикрытые деревянными панелями. Как-то все… просто очень и скромно. В моем мире у каждого более-менее серьезного чиновника хоромы намного богаче, да и больше. Пройдя через небольшой то ли зал, то ли вестибюль, мы повернули налево, прошли по недлинному коридору мимо нескольких дверей, еще раз повернули, только уже направо, и, пройдя по совсем короткому коридорчику, вышли на улицу, оказавшись в саду.

А вот сад мне очень понравился! Он не был ни запущенным, ни слишком прилизанным. Этакая золотая середина, которая делает приятным нахождение в таком месте. Немного пройдя вперед, мы увидели большую деревянную беседку, окрашенную белой краской. Немного не доходя до нее, капитан остановился.

– Проходите, товарищи, товарищ Сталин ждет вас.

Сделав несколько шагов за Меркуловым, я заметил фигуру человека, сидящего в беседке. Он повернул голову в нашу сторону и… меня накрыло!!! Только в момент, когда я увидел лицо сидящего человека, до меня окончательно дошло, что это правда. Что сейчас я встречусь с «отцом народов». У меня даже ноги подкосились, такой страх нахлынул! Вроде с кем уже ни встречался, в каких ситуациях ни оказывался, а замандражировал как в юности перед первым свиданием. Даже то в жар, то в холод так же бросало. Поэтому момент, как мы вошли в беседку и здоровались с вождем, как и первые несколько минут разговора, прошли для меня как в тумане. Вернулся я в реальность как-то рывком, сразу, и осознал себя сидящим напротив Сталина за большим круглым столом. На котором наставлено несколько корзинок с каким-то печевом и яблоками, вазочки с каким-то вареньем, несколько чайных чашек и небольшой самовар без каких-либо украшений. Сталин время от времени окутывался клубами ароматного дыма, кивал на слова что-то рассказывающего Меркулова и не обращал никакого внимания на меня. Вернее, мне показалось, что не обращает внимания. Потому что именно в этот момент он посмотрел прямо на меня. Уже потом я понял, что Сталин, видимо, оценил мое не совсем адекватное состояние и решил дать мне время прийти в себя.

– Еще раз здравствуйте, товарищ Стасов. Вы успокоились? Вот и хорошо, – Иосиф Виссарионович усмехнулся. Голос у Сталина был слегка глуховатым, с легкой хрипотцой, которая часто встречается у курильщиков со стажем. Что меня особенно удивило, так это то, что знаменитый акцент был не таким уж и сильным, как мне представлялось до этой встречи. – Что же вы так, Андрей Алексеевич? Офицер, сотрудник государственной безопасности, воевали, а так волнуетесь? Или товарищ Сталин так страшен?

Покосившись на серьезного Меркулова, я вздохнул, окончательно успокаиваясь.

– Конечно, нет, товарищ Сталин. Просто… вы для меня Легенда, которая сейчас стала реальностью!

– Ну и как вам, хм, ожившая Легенда? – судя по глазам, и по подергивающимся рыжеватым усам с ярко выраженной сединой, Иосиф Виссарионович откровенно забавлялся нашим разговором. И я ему был интересен не в меньшей степени, чем он мне.

– Совсем не такая, как мне когда-то представлялось, товарищ Сталин.

– И как? Лучше или хуже? – Сталин отложил трубку и слегка прищурился, почему-то напомнив в эту минуту Олега Табакова.

– Нет, товарищ Сталин. Не хуже, – вспомнив слова Меркулова, что ни в коем случае не врать Сталину, я продолжил: – Я не знаю, как правильно сформулировать, но точно не хуже.

Сталин пару минут помолчал, внимательно глядя на меня, и неожиданно спросил:

– Скажите, Андрей Алексеевич, а почему вы не попросили, чтобы вас называли, как в вашем родном мире? Если не ошибаюсь, там вы были Дмитрием Николаевичем Сергеевым?

– Не ошибаетесь, товарищ Сталин. Просто… – я замялся, не зная, как объяснить то, что не совсем понятно было и самому. – Понимаете, товарищ Сталин, придя в себя в этом теле, я стал другим. Перестал быть Сергеевым из России двухтысячных, но и не стал молодым шифровальщиком из Ровно. Что-то изменилось во мне помимо тела. Что-то неуловимое, я просто не знаю, как описать свои ощущения словами, но ближе всего, по своему душевному состоянию, я оказался именно к Стасову. Тем более кое-какие навыки мне от него передались. Вот я и подумал, что Дмитрий Сергеев умер, а родился новый Андрей Стасов. Вот как-то так, товарищ Сталин. Извините, что сумбурно, но мне трудно рассказать об этом как-то более ясно.

– Ничего, товарищ Стасов, ничего, – Сталин снова взялся за трубку. – Я понимаю вас.

Мгновение помолчав, он посмотрел на Меркулова.

– Всеволод Николаевич, вы не оставите нас, с вашим подчиненным наедине?

– Конечно, товарищ Сталин.

Проводив взглядом удаляющегося генерала, Иосиф Виссарионович минуту помолчал.

– Андрей Алексеевич, расскажите о себе. Только поподробнее, пожалуйста.

– Родился я в 1971 году, в городе Красноярске…

Да-а. Слушать Сталин умел. Как и вытягивать из рассказчика самые мельчайшие подробности. Причем прерывал меня он очень редко и как-то тактично, ничуть не сбивая с общей темы моего рассказа. Прерывал в основном, проясняя для себя некоторые непонятные ему слова и выражения, а также уточняя некоторые моменты из моей прошлой жизни. Что меня особенно удивило – чаще всего Сталин особенно интересовался моими детскими воспоминаниями: впечатления от фильмов и мультфильмов, от школьных лет, пионерлагеря и походов по магазинам. К периоду взрослой жизни он отнесся менее заинтересованно, уточняя только какие-то мелкие дела. Несколько раз, видя, что я выдыхаюсь и мой язык начинает заплетаться в пересохшем рту, он останавливал меня и предлагал попить чаю. Затем все начиналось по новой до следующего перерыва. Когда я закончил рассказывать свою «расширенную версию» автобиографии, стало уже смеркаться и я чувствовал себя выжатым скорее не как лимон, а как подсолнечный жмых, даже на пот сил уже не осталось. Внимательно посмотрев на меня, Иосиф Виссарионович покосился на погасшую трубку.