Танкистка - Александр Айзенберг

Прочитав, он только скрипнул от злости зубами и обратился к фон Боку:

– Господин командующий, прошу прощения, но мне надо идти.

– Идите, Гудериан, и помните: у вас всего лишь неделя!

– Слушаюсь!

Весь прямо кипевший от распиравшей его злости и ярости Гудериан прошел в радиоотдел. Там уже все знали: штаб Гудериана открыто просил у всех помощи.

– Что тут у вас?

Начальник связи, который был тут, ответил:

– Господин генерал, похоже, все кончено: ваш штаб перестал выходить на связь.

Гудериану оставалось только бессильно сжимать кулаки. Сейчас он ничего не мог сделать. Разумеется, приказы о переброске к месту расположения его штаба всех свободных войск уже отданы, но толку с них мало: русские не дураки и уже наверняка начали отход в свои леса. Из-за их фанатичного сопротивления и так все сроки продвижения сорваны, а если еще бросить все наличные силы на поимку этой чертовой Валькирии, то можно будет окончательно распрощаться с графиком продвижения.

А ведь ему сейчас придется заново формировать свой штаб, да еще предстоит выяснить потери и, кроме того, назначить нового командующего 20-м армейским корпусом, хотя это сделают и без него. Хорошо хоть остальные командующие были в своих частях, иначе его танковая армия была бы полностью обезглавлена. А тут всего неделя на Валькирию, хотя ему нужно минимум неделю только на формирование нового штаба. Пока будут назначены новые офицеры, пока они примут дела и разберутся с обстановкой, а сколько времени им понадобится, чтобы сработаться! И за какие грехи ему этот геморрой?

Пока Гудериан разбирался со своими делами, фон Бок распорядился еще больше усилить охрану своего штаба. Пример со штабом Гудериана показал, что русские могут наносить очень болезненные удары не только на фронте. По крайней мере, пока группа этой Валькирии не будет уничтожена, они все находятся под ударом. Сил у нее, похоже, много, и ее ничто не сдерживает, и где и когда она снова ударит, известно только одному богу.

А я, не зная, как икается от моих действий немецкому командованию, двигался лесными дорогами к аэродрому. Правда, пришлось немного пройтись и по шоссе, но теперь я мог себе это позволить, благо силы позволяли, и особо скрывать сейчас направление нашего движения было не надо.

Впереди двигалась небольшая разведгруппа из четверки тяжелых мотоциклов с колясками и немецкого колесного бронетранспортера, разумеется, в немецкой форме и с разведчиком, прекрасно говорившим на немецком, в их составе. Они маскировались под моторизованный патруль и сообщали нам обо всех встречных немецких колоннах. Было их, кстати, не так много, и бронетехники в них почти не было, так что мы просто с ходу раскатывали их в тонкий блин, так как впереди шли танки, которые своими бронированными корпусами сносили с дороги всю технику противника. Наш путь был явно виден по горящей технике и трупам немецких солдат и офицеров.

Сидящие на броне бойцы только радостно скалились, глядя на это, и сейчас они готовы были разорвать кого угодно. Прекрасно экипированные, ранее познавшие горькие поражения, а многие из них и плен, теперь они чувствовали себя непобедимыми. Это, конечно, тоже не есть гуд, но сейчас просто необходимо для дальнейшей борьбы.

Вот так через четыре часа мы и достигли аэродрома. Его охрана, конечно, была усилена после наших художеств, но противостоять намного превосходящим их силам они не могли. Первыми к аэродрому выдвинулись КВ и Т-34, но они не стали атаковать его сломя голову. Остановившись примерно на расстоянии километра, они стали неспешно выцеливать противотанковые и зенитные орудия, причем в первую очередь тяжелые зенитки, благо те были большими. Это полевые орудия делают по возможности как можно ниже, для большей незаметности, а вот к зениткам это не относится, и те были еще теми дурами на четырехколесных шасси.

Только ликвидировав угрозу в виде противотанковой и зенитной артиллерии, мои ребята двинулись дальше. Они действовали по уже отработанной методике: уничтожали весь летный и технический персонал, при этом сами самолеты пока не трогали, только сбили два попытавшихся улететь бомбардировщика. Лишь после зачистки всего аэродрома, убедившись, что живых немцев на нем нет, на него выехали машины с пленными и нашими летчиками. Весь свой табор выводить на территорию аэродрома я не стал – зачем? Мы тут ночевать не собираемся, вот отправим к нашим транспортники и разнесем все тут вдрызг и напополам.

Несколько техников быстро осмотрели трофейные самолеты, затем заправили их из автоцистерны с топливом, причем автоцистерна была нашей, захваченной немцами, так что ее мы однозначно берем с собой. Затем летчики, немного посидев в кабинах трофейный самолетов, разбирались с их управлением. Хорошо хоть один из летунов летал на транспортниках, да и за штурвалом немецкого «юнкерса» ему тоже пришлось посидеть, вот он быстро и вводил в курс дела остальных летунов.

Запустив двигатели отобранных самолетов (а это были два транспортника и три Ю-88), летчики еще немного осваивались с управлением, после чего в бомбардировщики загрузили документы штаба (их оказалось прилично), а в транспортники посадили пленных вместе с охраной, в которую я распорядился назначить легкораненых бойцов. Конечно, перевозить штабные документы в бомбоотсеке бомбардировщиков не здорово, но транспортники и так взлетали перегруженными, а с документами, которых набралось прилично, могли и не взлететь.

Наконец, взревев двигателями, самолеты пошли на взлет, а тем временем в штаб Тимошенко ушла шифрограмма с пометкой «срочно». Открывать место своего расположения немецкой службе радиоперехвата я не боялся: нам тут не стоять, сейчас все тут уничтожим и двинемся дальше. Планов у меня, как говорится, громадье.

28 июля 1941 года. Штаб Западного фронта

Товарищ командующий! – В кабинет Тимошенко прямо-таки ворвался начальник разведки. – Радиограмма от Нечаевой, с пометкой «срочно»!

– Что там?

– Вы не поверите! Отряд Нечаевой уничтожил штаб второй танковой армии Гудериана! Весь штаб, за исключением самого генерала Гудериана, захвачен в плен. Гудериан, к сожалению, на момент захвата отсутствовал. После этого она захватила очередной аэродром, и сейчас к нам летят два транспортника в сопровождении трех Ю-88 с документами и пленными – практически весь штаб 2-й танковой армии немцев в полном составе и командир 20-го армейского корпуса генерал пехоты Фридрих Матерна. То-то у немцев в эфире была паника! Мы сначала даже не поверили услышанному: они кричали, что их штаб атакован русскими.

– Вот оторва! Ты только посмотри, Герман Капитонович, – обратился Тимошенко к своему начштаба. – Что творит наша Валькирия!

– Что, Семен Константинович, тоже ее Валькирией стал звать?

– Да это самое точное ее определение! Она коня на скаку поднимет и горящую избу по бревнышку разнесет.

– Надо навстречу самолетам сопровождение выслать: не дай бог, наши собьют.

Тотчас начальнику авиации ушел приказ выслать все имеющиеся истребители для встречи и сопровождения двух немецких транспортников Ю-52 и трех бомбардировщиков Ю-88.