Правдивая история - Клэр Пули

Моника, встревожившись, пошла в ту сторону, откуда вернулся Райли. Она надеялась, ничто не испортит этот день, когда они уже так близко от дома. Дверь в туалет была заперта. Моника постучала.

– Ты тут, Алиса? Это Моника. Тебе нужна помощь? – спросила она.

– Подожди, Моника! – ответила Алиса.

Через минуту или две дверь открылась, и Алиса сунула ей Банти:

– Подержи, пожалуйста, Банти, пока я тут приберусь. Я положила ее на пеленальный столик, но, когда поезд поворачивает, боюсь, она может свалиться на пол. Через минуту я выйду. Большое спасибо!

Дверь снова закрылась. Оставшись одна, Моника наклонилась и вдохнула запах головы Банти, покрытой пушком. Ребенок пах детским шампунем «Джонсон энд Джонсон», свежим хлопковым бельем и тем не поддающимся определению запахом совершенно нового человеческого существа, который напомнил Монике обо всем, чего она была лишена. Раздвижная дверь открылась, и Алиса вышла.

– Она изумительная, Алиса, – сказала Моника, когда они возвращались на свои места.

Она ожидала от Алисы один из очевидных ответов типа: «Я знаю» или «Правда ведь?». Или, возможно, непритязательную шутку вроде: «Только не в три часа ночи!» Но вместо этого Алиса остановилась и пристально посмотрела на нее:

– Знаешь, Моника, ребенок не приносит счастья на всю жизнь. А иногда брак заставляет человека чувствовать себя самым одиноким на свете. Уж я-то знаю.

– Не сомневаюсь, что ты права, Алиса, – ответила Моника, размышляя о том, какая за этим кроется история. – По сути дела, у холостого человека куча преимуществ.

И Моника впервые подумала, что это может быть правдой.

– Я помню! – воскликнула Алиса. – Ешь, что хочешь, когда хочешь, сама решаешь, что смотреть по телику, не надо никому говорить, куда идешь и с кем. Слоняешься по дому в штанах для йоги и шлепанцах. Регулярный секс тоже – ха-ха. Вот были деньки! – Замолчав, она о чем-то задумалась. – Моника, недавно я прочла кое-что в Instagram. Там писали: «Мать – глагол, а не существительное». Я думаю, это значит, что есть много способов заботиться о ком-то, не будучи матерью. Вот ты и твое кафе. Ты каждый день кормишь кучу людей.

Моника не могла поверить, что такая жизненно важная, пусть немного покровительственная мысль исходит от женщины, которой она откровенно пренебрегала в начале этого дня.

Несколько раз пройдясь по проходу в вагоне с Банти на руках, Моника передала ребенка Алисе, испытывая в равной мере облегчение и сожаление, и села рядом с Райли.

Вероятно, шампанское Джулиана приободрило Райли, ибо выражение его лица говорило о том, что он намерен сказать нечто важное. Моника приготовилась слушать.

– Моника, мне и правда очень жаль, что я не сказал тебе о той тетради. Честное слово, я не хотел держать тебя в неведении, просто не смог рассказать тебе в тот вечер, когда мы встретились, и вокруг были все эти люди, и я просто упустил момент. Потом стало слишком поздно, и я не знал, как все уладить. Ты, наверное, не поверишь, но я собирался сказать тебе сразу после Рождества.

И он посмотрел на нее с такой искренностью, что она ему все-таки поверила. Хотя всего исправить было невозможно, им стало намного лучше. Она взяла его за руку и положила голову ему на плечо.

Алиса сразу направилась к холодильнику и налила себе большой бокал «Шабли». Она понимала, что на обратном пути из Парижа выпила больше своей обычной дозы шампанского, и надеялась, что никто этого не заметил, но шампанское ей почти не помогло. Она уселась за черный гранитный прилавок, скинув туфли на полированный бетонный пол. Макс называл их минималистскую кухню с ее идеальными линиями и формами вау-фактором, но в ней не было уюта. Не всегда хочется, чтобы жилье несло в себе какой-то посыл, раскрывало твою индивидуальность, иногда хочется, чтобы это просто была уютная комната.

Сегодняшний день прошел чудесно. Если бы не приходилось все время успокаивать Банти, кормить ее, стараясь не смущать Джулиана обнаженной грудью, и менять подгузники в тесных железнодорожных туалетах, то все было бы идеально.

Она никогда не забудет лицо Райли, когда он прервал своим появлением смену подгузников. Вот вам и соприкосновение с естеством. Но, даже закрывая дверь туалета с таким видом, будто его сейчас стошнит, он сдавленным голосом спросил: «Ты в порядке, Алиса?» Чувствовалось, что отвращение в нем борется с хорошими манерами. Милый парень. А Бенджи… В последний раз Алиса видела его рыдающим в Рождество у китайского ресторана, а сегодня он героически спас сумку миссис Ву. Все это не уступало фильму от «Нетфликс». Алиса услышала, как хлопнула входная дверь. Вернулся с работы Макс – по обыкновению, поздно.

– Привет, дорогая! Почему Банти еще не спит? Сейчас полдесятого. А что у нас на ужин? Я страшно проголодался.

Алиса заглянула в холодильник. Помимо алкоголя, там были: половина лимона, пачка масла, немного увядшего салата и кусок киша, который, по мнению Макса, настоящие мужчины не едят.

– Мне жаль, дорогой, – стараясь говорить огорченно, сказала она. – Я ничего не приготовила. Я весь день пробыла в Париже, помнишь? Только что вернулась.

– Господи, все это очень хорошо для тебя, не так ли? Болтаться весь день в Париже, пока я работаю без отдыха, чтобы у Банти были одноразовые памперсы. Видимо, придется заказать еду в «Деливери».

Алиса внимательно разглядывала неоткрытую пачку охлажденного масла, формой и размерами вроде кирпича, прикидывая, с какой силой ее нужно швырнуть, чтобы ушибить, но не вызвать необратимое повреждение. Она придумала, что случайно постирает его ослепительно-белые трусы от «Кельвина Кляйна» вместе с красными носками. Ей вспомнился разговор с Моникой о преимуществах холостой жизни.

Банти, вероятно от долгого пребывания рядом с открытым холодильником, снова начала хныкать. Не говоря ни слова, Алиса пронесла ее мимо Макса и поднялась в детскую.

Пока она кормила Банти, одной рукой поддерживая ее мягкую головку, другой рукой она листала Instagram. Люси Йоманс, редактор журнала «Портер», с числом подписчиков шестьдесят тысяч, перепостила парижские фото с Джулианом. У него самого теперь было более двадцати тысяч подписчиков. Теперь ты перестал быть невидимкой, Джулиан, подумала Алиса. Это напомнило ей о тетради. Она отыскала тетрадь на кресле-качалке, где оставила ее, положила, по счастью сонную, Банти в кроватку, достала из сумки ручку и принялась писать.

Алисе нравилось ходить в детсад «Мамин маленький помощник». В микрорайоне, где она выросла, у некоторых матерей были проблемы с наркотической и алкогольной зависимостью, и мать Алисы, помимо своих обязанностей в школе, занялась кормлением недоедающих детей, живших в их округе. Вместе с другими соседями они по очереди присматривали за ними. Помимо питания, женщины снабжали этих детей одеждой и игрушками, ставшими ненужными их собственным детям, и находили спокойное место для выполнения домашних заданий или просто были готовы сочувственно выслушать каждого. Такой неформальной системы попечения, похоже, не было в атмосфере анонимности Лондона, так что их детсад заполнил пробел.